Страница 24 из 27
— Если ты скажешь слово или двинешься — оторву тебе все. Если ты, грязь, понял — кивни, — прошипела дура.
И я мотнул головой; если бы можно было описать звук кивка, то он был бы очень высоким голосом.
— Что, думаешь, если меня остановил дядя, то я забыла про тебя? Видишь ли, ты должен был стать моей второй куклой, а мне помешали. А я не люблю незаконченных дел. — И эта тварь стала сдавливать. Потом еще.
— Подожди, не так быстро, я сейчас кончу, — сказал я крайне сдавленным голосом.
Ее рука разжалась, и я свалился на задницу.
— Ниам, вижу, как ты хочешь меня. Понимаю: запретная любовь и все такое. Я мясо, а ты старшая дочь главы Ольсен. Ты моложе меня. Понимаю, как тебе хочется и как тебя тянет ко мне.
Просто Ромео и Джульетта.
— Но прости, деточка, я сейчас встречаюсь с другими женщинами, у меня нет времени на детские интрижки. Только если по-быстренькому прямо сейчас, я уже говорил.
Выдал я экспромт, чтобы как-то сбить ее с толку и подготовить свою пустоту.
***
Она была в замешательстве, попыталась что-то сказать и остановилась. Ниам не понимала, что сейчас происходило, и не могла найти слов, чтобы ответить. Он был слабее ее, намного слабее. Она пыталась его сломать, как ломала уже не один десяток мужчин до него. Но это мясо дерзило ей, самой Ниам Ольсен. Мало того, он еще смог ответить ей, и она упала. Все это видел дядя, который потом рассказал отцу. А отец ничего не сказал, просто разочарованно покачал головой.
И вот тут она пришла вернуть себе свою честь, которую, как она думала, потеряла. Вернуть себе уверенность, что она лучшая и самая сильная в семье. А он сказал, что от ее действий он почти кончил?
«Да как такое возможно? Кто он такой? Почему ведет себя со мной так, как будто я какая-то маленькая и сопливая девочка?» От этой слабости она сжала ножки, сердце бешено стучало. «Я должна вернуть себе свою уверенность, должна убить его или сделать куклой», — думала Ниам.
***
— Ничтожество, что ты возомнил в своей больной головке? Хочу тебя? Да что ты можешь? Ты сломанная кукла. Ты даже не мужчина.
Она начала готовиться к созданию куклы, как ее руку остановил дядя.
— Ниам, ты позоришь семью. Ты понимаешь, сколько всего вложено в тебя, а ты тратишь это все на мясо?
Откуда выпрыгнул этот спаситель, я не знаю. Может, потому что был очень увлечен ласками, которыми давила мне Ниам. А может, у него скорости такие, что я просто не понимаю?
— Я был прав, что ты еще очень юна и слаба, чтобы перенять место моего брата.
Мужик, который оказался дядей, снова спас мне жизнь; он держал ее руки, чтобы она не успела закончить умение. А я смотрел на нее и подмигнул ей. Послал свою обаятельную улыбку.
Пусть побесится.
— Дядя, зачем ты тут? Ты следил за мной? — возмущалась Ниам, постоянно смотря на меня и то, как я реагирую на все эти семейные разборки.
Похоже, ухмылка ее довела, и она собралась, выпрямилась и стала гнуть свою линию.
— Ты думаешь, что место моего отца перейдет к твоему старшему? Нет, он слабее меня. Он не заслуживает титула главы семьи.
Мужик в черных штанах, черной рубашке и с какой-то накидкой уже отпустил ее руки. Он говорил спокойно. За этим чувствовалась сила и уверенность в себе. Темные вьющиеся волосы, собранные в хвост, были без седины. Я бы даже сказал, что мы почти одногодки.
Спокойные и размеренные действия. Он с жалостью и разочарованием смотрел на черную тварь. Будто только что любимая собака нагадила на ковер. Столько принятия и брезгливости одновременно. Он действительно заботился, только я не понял — о Ниам или о своей семье. Когда весь гонор у дуры закончился, он тихо произнес:
— Может, он и слабее тебя, но он не караулит по вечерам мясо, чтобы тратить на него свои силы, он тренируется на благо семьи.
Резко развернулся и указал на меня. А я что? Ничего. Меня тут даже нет, если что.
— А что ты? Может, ты захотела это мясо? — продолжил дядя, указывая на меня.
Лицо Ниам искривилось, а я сидел и не издавал ни звука, даже перестал дышать: понимал, если что, меня кончит этот дядя очень быстро. А такое представление… Не хочу пропустить. Где мой попкорн?
Он взял ее под руку и направил к выходу с моей дорожки.
— Пойдем к твоему отцу, посмотрим, что он скажет про твое поведение. Глупая девчонка.
— Ему нет дела до меня и моих дел. Все, что я должна, — быть сильной, — злым голосом сказала черная бестия.
Ниам пошла по дорожке, а я улыбался; потом резко опустил голову и сделал самый дебильный взгляд, какой только мог из себя выдавить, — не хочу под горячую руку попадать.
А на душе бабочки и пони: эту дуру унизили. Какой же кайф, проблема самоустранилась. Теперь, девочка моя, будет только так. Привыкай. Мне осталось не так много, и смогу тебя своей силой приструнить.
Резко обожгло грудь, потом ударило электричеством. Что-то вгрызалось в меня. Будто крыса или много муравьев жрали мою плоть и искали путь наружу.
— Прощай, мясо, — сказал этот мужик, пока меня корежило от боли.