Страница 2 из 27
Не успел я договорить, как этот гаденыш скакнул и за один прыжок оказался около меня со словами:
— Держите мясо.
Хотел встать поудобнее, чтобы в случае чего отбиться, как двое его дружков уже оказались не просто рядом со мной, а за мной; они держали меня за руки, а третий тоже уже был сзади и держал за шею.
Так не пойдет. Попытался вырваться, а в реальности даже не пошевелился. Это че за сила-то у них, чтобы меня, дядьку сто с лишним килограмм, так легко зафиксировали? Недооценил возможного противника. Вот что делает пьянка длиной в несколько лет.
— Так, мужики, может, вы просто недорослики, — начал я. — Давайте поговорим как взрослые люди?
Улыбаясь своим маленьким ртом, главный из их шайки-лейки сказал:
— Конечно, мясо, мы поговорим с тобой как взрослые. — И этот маленький гаденыш стал крутить кулаками, разминая их.
Несмотря на свою профессию, боли я не боялся, но очень ее не любил. И если вам кто-то скажет, что если ты типа из спецназа, то тебе пофиг. Это полная херня. Боль не любит никто. Я видел, как ломались мужики, плакали, как детишки, — вопрос подхода и умений. Поэтому все это бахвальство, что тебе море по колено и пися по плечо, — полный гон.
Удар, еще удар. Почки, печень, лицо, солнышко, лицо, нос, уши. За какую-то минуту этот уродец отделал меня, как толпа из десяти взрослых мужиков. Очень правильные и точные удары. Скорость, с которой он бил меня, была нечеловеческой, я не видел, когда удар начинался и когда заканчивался, а сила — точно не подростка.
Да и после первого удара в лицо я уже слабо соображал, потому что поплыл. Приходил в себя только от ударов по другим больным органам.
Когда меня отпустили и я упал на колени, меня вырвало. Все-таки не есть и бухать водку с утра — не самый лучший выбор для здоровой жизни. Ну тут уж ничего не попишешь. Но пареньков придется поломать за их поведение. Я никогда не убивал, — да что я вру — убивал любую цель, которую ставили нашей команде. Исключения только дети и животные. А маленький пижон продолжил говорить.
— Отец, какое ничтожество. Мужик без духа да еще такой слабый. Раб, хотя у нас даже рабы сильнее тебя. А они не получали ни одной слезы души. Кто ж тебя выпустил-то одного и без хозяина, да еще позволил говорить, когда в тебе нет и толики силы? Ну что ж, раз тебя не научили…Я научу. Ты мясо! Я, Даркан из великой семьи Ольсен. Когда ты видишь людей, ты должен падать на колени и не поднимать взгляда. Рот свой поганый ты не имеешь права раскрывать.
Пока он все это рассказывал, я уже встал. Голова гудела, в глазах плыло, было больно дышать, — походу, мне сломали ребра. Из сложившейся ситуации в моем состоянии полностью обезвредить противника я не могу. Бухать не нужно — это раз. И их силы нечеловеческие — это два. Но сломать пару лиц нужно для профилактики борьбы с маленькими засранцами.
Задранная голова, серьезный вид. Он наслаждался собой и ситуацией. Учитель, блин. Я помнил таких уродов еще со школы. Задирали слабых, чтобы почувствовать свою значимость и силу. По-любому или папаша бухал и бил его, или какая-то девка не дала. Вот и комплексы развились.
— Кстати, я всегда хотел собачку, — продолжил этот мудак, вернув хихикающий взгляд на меня. Ну я тоже люблю собак, кошек, да много кого из зверей — и что?
— Если сейчас приползешь ко мне и вылижешь мне сапоги, я, так уж и быть, возьму тебя в дом моего рода, будешь развлекать нас. Будешь верным псом семьи Ольсен.
В голове бил колокол, и его звук отражался в каждом месте, где я получил, из носа и рта текла кровь. А вот это уже перебор, маленькое ты существо. Лизать будешь ты, и, поверь, тебе не понравится то, что я заставлю тебя сделать.
Что странно — пока меня били, я орал, пытаясь привлечь внимание, но никто, блин, не вышел из этих гребаных домиков. Или тут это норма, или в них просто никто не живет. Не в самое людное местечко меня закинуло.
Этот Даркан улыбался и смотрел на меня как на обоссаного бомжа, который схватил его за новые штаны грязными руками в попытке стрельнуть мелочи на бухлишко.
— У моей сестры есть собачка, только она моложе. Ну а у меня ты будешь старым тупым коблем. Будешь работать в хлеву, а по праздникам развлекать нашу семью.
Ну, тварь, ты только что попал в мой личный список. До тебя в нем не осталось ни одного имени. Теперь твое имя там первое. Походу, этот мир конченый, где из человека сделать собаку — норма. Меня аж передернуло. И боль в ребрах и печени напомнила о себе с новой силой.
Этот мир ты хочешь спасти, пар-баба?
Даркан продолжал говорить, хотя я уже слабо соображал.
— Ну а чтобы ты никого не подпортил, мы тебе отрежем хрен. Ну что, мясо? Согласен? Это же такой шанс — жить в семье Ольсен, представляешь, какая честь. Или мне забить тебя тут насмерть? А, мясо?
Мои глаза горели. Не от боли или яркого солнца, которое опять начало слепить. Меня трясло. Какие-то малолетки отделали, предлагают полизать сапоги, чтобы потом мне что-то отрезали? Я постарался снова показать свою фирменную улыбку. Пареньков немного передернуло от голливудского оскала.
— А не пошел бы ты на хрен, если знаешь, что это такое? Подружек своих можешь прихватить, чтобы им скучно не было.
Не успел я договорить, как в мою сторону летит нога. Как они развивают такие скорости, как так быстро успевают подскочить и ударить? Я попытался прикрыться руками, но от удара меня откинуло в какую-то дверь. Ударившись головой, я почувствовал, как щеколда внутри дернулась туда и обратно.
Сползти с этой деревянной двери я не успел, потому что меня уже начали месить ногами.
— Убью! — кричали детишки, делая из меня котлету свежего приготовления. В какой-то момент я уже потерял связь с реальностью. Дверь открылась, и мое тело куда-то ввалилось. Послышался старый голос:
— А ну, брысь. Пошли вон, ошметки своих семей! — сказал этот старческий голос сверху.
— Ты знаешь, кто я? — сказал… Хрен знает, кто сказал.
— Да мне все равно, кто ты. Пошел вон и сучек своих забери, — ответил бодрый голос заступника.
Попытался увидеть своего спасителя, но, судя по всему, глаза заплыли. Вот это меня отделали. Поднимаясь, я рухнул на что-то деревянное.
Что было дальше — не знаю, только слушал и чувствовал. А еще испытывал боль. Злость разрывала меня, давно я не испытывал этого чувства. Наверное, последний раз, когда резал на куски нашего заказчика. Но эта боль, эта злость оживляли. Приводили в чувства и выгоняли из мыслей и попыток забыться.
Не знаю, сказать ли вам спасибо за то, что возвращаете мне чувство жизни? Но вы не с тем связались, мальчики. Дайте немного оклематься, и я помогу вам уйти из жизни.
Улыбка светилась на моем лице. Плевать, что это подростки. Я хотел мести. Чувство, когда кулак утопал в чужой морде. Но я не смог даже пошевелиться.
Главное — не сдохнуть в первый же день в новом мире. А там дальше я придумаю, как тут жить, чтобы сволочей стало меньше. Буду работать по профессии, уменьшение популяции уродов.
Походу, в этом мире именно физическая сила играла главную роль, чтобы с тобой считались. А я даже не человек, а какое-то мясо. Интересно, почему «мясо»? Они жрут тут что ли друг друга? Бред какой-то.
Почувствовал, как меня подхватили. Хотел было что-то сказать, но челюсть не двигалась. Сволочи, челюсть сломали, хотя, судя по тому, как больно всему телу, это не самое страшное. «А как у них тут с медициной?» — подумал я. У меня ни паспорта, ни страховки. Меня втащили куда-то, где пахло травами, пряностями и дымом. Дымом как от палочек благовоний, кажется. Очень надеялся, что это не местная столовая или ресторан, где подают человечину.