Страница 7 из 38
Что это за издевательство?
Не помню, чтобы у неё были проблемы со зрением.
На минуту забываю, зачем сюда пришёл.
Только бы лёгкие шорты не выдали моей реакции, а то будет неудобняк, конечно.
Она стоит у окна, опираясь на подоконник пятой точкой, что-то внимательно изучая в стопке документов.
От того, что возбудился на её внешний вид, злюсь снова.
Я, блять, уже как школьница в месячные: настроение меняется по сто раз на дню.
— Ты опоздал. — Говорит, не поднимая глаз от бумаги.
— Поэтому ты меня полчаса промариновала в коридоре?
Отрывается от своего супер важного чтива и смотрит на меня.
В момент чёрные брови сходятся у переносицы и пухлые губы поджимаются.
Что ж…
Не только ты умеешь эффектно появляться.
Я ведь всё так же в тапочках.
— Что это за внешний вид? — Даже рука непроизвольно дёргается в мою сторону.
— Ну, я же не думал, что ты так быстро соскучишься по мне. Не планировал сегодня в центр тащиться.
Шумно выдыхает.
Видимо, ей много хочется сказать сейчас, но она почему-то сдерживается и проходит к столу.
— Ладно… Присаживайся.
Так и быть. Сажусь в кресло напротив.
— Итак. — Складывает руки в замок, изображая строгость. Члену моему это нравится, и я никак не могу это предотвратить. Даже если не буду смотреть на неё, всё равно образ уже в голове отпечатался. — Ты по-прежнему хочешь работать в нашей фирме?
— Сомневаюсь, что это возможно.
— Могу я узнать, почему?
Вот поэтому, блять!
Не облизывай свои блядские губы, я уже еле сдерживаюсь, мать его.
— Не устраивает непосредственное начальство. — Чуть наклоняюсь вперёд, как мазохист, вдыхаю густой насыщенный запах её духов.
— То есть, я. — Не спрашивает, утверждает.
Киваю.
Может, я специально пытаюсь её вывести, демонстрируя похуизм, хотя даже не представляю, что там у неё в голове творится сейчас.
С чего я решил, что за эти два года ничего не изменилось?
Кира расцепляет руки и кладёт их на стол ладонями вниз.
— Артём. — Смотрит мне в глаза. Снова выдыхает. — Я прошу прощения за вчерашний вечер. Возникли непредвиденные обстоятельства, поэтому мне пришлось задержаться. Наверное, мне нужно было позвонить и предупредить… Просто, я уже привыкла к тому, что Илюша был с нянями, а они никогда не возмущались, если я приходила поздно. Просто оплачивала им сверхурочные.
— Я не возмущался.
Быстрый взгляд на руки и снова на меня.
— На самом деле, я очень благодарна тебе. Ты очень выручил меня. И я настоятельно прошу: забери свои деньги.
Она достаёт из ящика стола купюры и кладёт их передо мной.
Забираю бабло. Больше геройствовать не собираюсь.
— Спасибо. — Говорит тихо.
— Как Илюха?
Понятия не имею, зачем спрашиваю. Мозги набок съехали, похоже.
— Хорошо. — Улыбается. Это чудо чудесное видеть на лице стервы искреннюю улыбку, я даже подзависаю немного. — Сейчас у моих родителей, разносит дом в щепки. Даже не знаю, как тебе удалось справиться с ним.
— Это было нетрудно. Он нормальный парень.
— Я знаю своего сына. Скорее всего, не стал показывать свою сущность при первом знакомстве.
«Как и ты», — хочется мне сказать.
— Или почувствовал мужика. — Отвечаю. — Судя по всему, отца ребёнок в глаза не видел.
Вот чего я полез, спрашивается…
Аверина вся подобралась и, кажется, стала покрываться пятнами. А ещё вытаращила свои глаза на пол лица.
— Это не твоё дело.
— Конечно не моё. — Какого хрена вообще я говорю? — Ему не хватает мужского воспитания. Подозреваю, что вы с ним сюсюкаетесь и откупаетесь игрушками и сладостями, а няням вообще похуй на чужих детей.
Кира вскакивает.
— Достаточно! — Вскрикивает. Ну вот, слава богу. А то я уж подумал, что она нормальной стала.
Прокатило, однако.
— Ты не вправе учить меня, как воспитывать сына! Думаешь, побыл с ним один день, и уже профессор семейной психологии?
И чего её так понесло…
— Думаю, что я прав. Поэтому ты и бесишься.
Она отходит к подоконнику и отворачивается, опираясь на него руками.
Надо было держать язык за зубами, честное слово.
— Хорошо. — Поворачивается с нездоровой решительностью в глазах. — Ты прав, в офисе мы не уживёмся. Предлагаю тебе такое решение возникшей ситуации…
Начинает ходить по кабинету, стуча каблуками.
— Я обещала, что возьму тебя на работу, поэтому предлагаю стать нашей няней на две недели. Ты же отлично разбираешься в детях. По твоим словам, Илюше нужен мужчина для воспитания, мне нужно, чтобы сын был в безопасности и счастлив.
Она ебанутая.
Не, ну точно.
Как я сразу не догадался…
— Охуеть, не встать…
Больше слов у меня нет.
— Если по истечению двух недель мы сможем нормально общаться, и с моим сыном будет всё в порядке, я напишу тебе рекомендацию и попрошу об устройстве на работу своего знакомого. У него хорошая фирма, стабильный доход, карьерный рост. Если же нет, сделаю так, что на нормальную работу тебя никто никогда не возьмёт.
— В чём прикол? — Мне смешно даже от этих угроз. — В смысле, тебе это зачем?
— За это время я смогу найти нормальную няню. Это не так просто, как ты понял.
— Ты — ненормальная.
— Попрошу без оскорблений!
Остановилась, наконец. А то уже мутить начало от её метаний по кабинету.
Поднимаюсь, обхожу стол, иду к ней, останавливаюсь в паре шагов.
— Помнится, ты мне должна ещё за вчерашнее.
Глаза её начинают бегать, а дыхание учащается. Я считываю это и чувствую удовлетворение. Мне уже похрен, увидит ли она мой стояк или нет. Здесь происходит какой-то абсурд, и я только что на него подписался.
Все абсолютно адекватные люди не поступили бы так, как я.
Но это я.
И я сокращаю между нами расстояние до пары сантиметров. Ей некуда деться, позади стена, я выше и сильнее, а ещё не соображаю, что творю, и это явно играет не в её пользу.
Приоткрытые губы манят к ним прикоснуться. И эти очки… Я уже представляю, как она смотрит на меня снизу вверх, и моя сперма окропляет её лицо и круглые стёкла. В позвоночнике начинает зудеть. Слишком сильно это накрывает меня. Я уже почти срываюсь.
Меня останавливают маленькие ладошки, упирающиеся мне в живот и хриплый, с придыханием голос:
— Артём. Не делай этого, пожалуйста.
— Чего не делать?
— Отодвинься от меня. — Смотрит в район моей груди.
— Не хочу.
— Лучше скажи, согласен ли ты на моё предложение.
— У меня есть выбор?
— Конечно.
Последнее слово звучит как-то совсем неуверенно.
Может, я больной извращенец, но в данный момент просто упиваюсь её беззащитностью.
— Скажи мне это в глаза.
Напрасно я недооцениваю Киру.
Она лишь какое-то время сомневается.
Потом снимает очки и поднимает взгляд.
Мне становится дурно. Это какой-то плохой сон. Чувствую, как отнимаются руки, и ничего не могу с этим поделать.
Стерва проводит по губам языком, а я ощущаю острую потребность заграбастать его себе в рот.
Делаю над собой последнее усилие.
— Будь няней для моего сына. — Уверенно так. Убивая остатки мужика во мне.
— Замолчи.
— Это выгодно для нас обоих.
— Закрой рот.
— Всего две недели, и у тебя будут возможности…
Сука.
Если меня спросят через два часа, каким был этот поцелуй, я не вспомню. Даже под дулом пистолета.
В каком-то дурмане всё прошло, под наркотой как будто.
Наверняка запомню только вкус помады, остальное просто мимо.
Не знаю, сколько это длилось времени, что я делал руками, что ладони теперь горят…
Почему у меня губы — словно по ним наждачкой прошли, а сердце стучит, как бешеное.
Про стояк я вообще молчу. Им гвозди забивать можно.
Стерва.
Загипнотизировала, не иначе.
Я не запомню это поцелуй.
Потому что его на самом деле не было.
Он происходил только в моей голове.