Страница 4 из 39
– Это двухлетней давности, – тихо пояснила Сьюзен. – Более поздних у меня нет. – Она прикусила губу и протянула фотографию мне.
– Оставь себе, – так же тихо сказал я.
Она убрала фотографию. Красные знаки на коже бледнели.
Я устало потер глаза.
– Ладно, – сказал я. – Нам пока придется забыть о твоем решении удалить меня из ее жизни. Потому что собачиться сейчас из-за этого нет смысла, а единственный шанс на ее спасение – если мы будем действовать вместе. Договорились?
Сьюзен кивнула.
Следующие слова я процедил сквозь зубы:
– Но я ничего не забыл. И не забуду. Потом рассчитаемся. Ты поняла?
– Да, – прошептала она. И подняла на меня взгляд своих огромных глаз, в которых блестели слезы. – Я не хотела делать тебе больно. Или ей. Я только…
– Нет, – перебил я. – Поздно. Мы просто теряем время, которого и так мало.
Сьюзен резко отвернулась от меня к камину и закрыла глаза. Когда она открыла их, уже снова контролировала выражение своего лица.
– Хорошо, – произнесла она. – В качестве первого шага у нас есть несколько вариантов действий.
– Например?
– Дипломатия, – ответила она. – Я кое-что о тебе слышала. Половина, скорее всего, вранье, но я знаю, что у тебя есть кое-какие связи. Если нас поддержит достаточное количество членов Совета, нам, возможно, и удалось бы вернуть ее без инцидентов.
Я фыркнул:
– Или?
– Предложить Красному Королю репарации в обмен на жизнь ребенка. У него в этом деле нет личной заинтересованности, и он выше Арианны по статусу. Дать ему взятку побольше, и ей придется отпустить Мэгги.
– Вниз с крыши, – буркнул я.
Сьюзен пристально посмотрела на меня:
– А что, по-твоему, нам делать?
Я почувствовал, как мои губы изображают что-то, возможно, не слишком похожее на улыбку. Буря угнездилась уже в областях, окружающих мое сердце, а вихри ее подбирались к горлу. Прошло, наверное, добрых десять секунд, прежде чем я смог заговорить, да и тогда голос мой смахивал скорее на рычание.
– Что делать? – переспросил я. – Красные похитили нашу девочку. Черта с два они дождутся за это какой-либо платы.
В ответ глаза у Сьюзен вспыхнули жарким, жутким голодом.
– Мы найдем Мэгги, – продолжал я. – Мы отобьем ее у них. И мы убьем всякого, кто встанет у нас на пути.
Сьюзен поежилась, и из глаз ее хлынули слезы. Она низко наклонила голову и всхлипнула. Потом протянула руку и коснулась пальцами моей левой руки, все еще покрытой жуткими шрамами. Опустила взгляд на ожоги, сочувственно поморщилась и начала отводить руку.
Я поймал ее пальцы и крепко сжал. Она отозвалась таким же пожатием. Долгую секунду мы молча держались за руки.
– Спасибо, – прошептала она. Ладонь ее дрожала в моих пальцах. – Спасибо, Гарри.
Я кивнул. Я собирался сказать что-то такое, что успокоило бы ее, и при этом сохранить отстраненность, но тепло ее руки оказалось сильнее. Не обращать на него внимания я не мог. Я был в ярости на Сьюзен – в такой ярости, испытывать которую можно только тогда, когда боль тебе причиняет тот, кто тебе очень дорог. Однако и вывод из этого следовал неизбежный: она все еще дорога мне, иначе бы я не злился.
– Мы найдем ее, – повторил я. – И я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть ее целой и невредимой.
Сьюзен подняла на меня глаза, полные слез, и кивнула. Потом протянула руку и осторожно провела пальцами по шраму у меня на щеке. Более свежему шраму, совсем яркому, еще зудевшему. Наверное, он делал меня похожим на персонажей-немцев из голливудских фильмов золотой эры кинематографа, на чьих щеках полагалось красоваться шрамам, полученным на дуэлях. Кончики ее пальцев были нежными, теплыми.
– Я не знала, что мне делать, – призналась она. – С ними никто не хотел связываться. Вообще никто.
Взгляды наши встретились, и вдруг былая страсть вспыхнула с новой силой, разгоревшись от сомкнутых рук и ее пальцев на моем лице. Зрачки ее чуть расширились, а мое сердце заколотилось как бешеное. Я был в ярости на Сьюзен. Но похоже, тело мое просто прочитало эту ярость как возбуждение и не потрудилось изучить написанное мелким шрифтом. Долгое мгновение я смотрел ей в глаза, потом прокашлялся – горло пересохло.
– Кажется, именно так мы заварили всю эту кашу?
Она издала неопределенный звук, который должен был изображать смех, и отняла руки.
– Я… Мне очень жаль. Я не хотела. – Голос ее дрогнул. – Со мной такого столько лет не случалось…
Я понимал, что она хочет сказать. Я сделал несколько глубоких, размеренных вдохов, отделяя разум от тела.
– Сьюзен, – тихо произнес я наконец. – Что бы ни случилось дальше… между нами все кончено. – Я поднял на нее глаза. – Ты сама это понимаешь. Понимала, когда предпочла ничего мне не говорить.
Теперь она вдруг показалась мне совсем хрупкой. Она медленно кивнула, словно стоит ей сделать одно резкое движение – и она сломается. Потом сложила руки на коленях.
– Я… понимаю. Да, понимала.
Молчание затягивалось.
– Ладно, – произнес я наконец. – А теперь… – Я сделал еще один глубокий вдох и постарался убедить себя, что это поможет. – Насколько я понимаю, ты прилетела в Чикаго не только для того, чтобы со мной поболтать. Для этого ты могла обойтись и без Мартина.
Она повела бровью и кивнула:
– Верно.
– Тогда что?
Она, похоже, окончательно взяла себя в руки, и голос ее сразу стал деловым:
– У вас в городе есть база Красных. Неплохое место для начала.
– Отлично, – сказал я, вставая. – Раз так, начнем.
– Надеюсь, у вас не осталось никаких обид? – спросил у меня Мартин, выводя машину с усыпанной гравием стоянки рядом с моим домом.
Чтобы я мог разместить свои длинные, как у журавля, ноги, Сьюзен уселась в арендованной машине сзади, оставив мне место рядом с водителем.
– Обид? – переспросил я.
– В связи с нашей первой встречей, – пояснил Мартин.
Машину он вел так же, как делал все, – ровно. Полное торможение на светофорах. Пять миль в час под знаком. Куда бы мы ни направлялись, у нас ушла бы на это вечность.
– Вы имеете в виду то, как вы использовали меня в попытке убить Ортегу? – уточнил я. – Тем самым гарантированно нарушив дуэльный кодекс, в результате чего дуэль считается недействительной, а война с Белым Советом продолжается?
Мартин покосился на меня, потом в зеркальце заднего вида – на Сьюзен.
– Я же говорила тебе, – сказала она ему. – Он может не разобраться сразу. Но рано или поздно понимает все.
Я слегка кивнул Сьюзен.
– Оглядываясь назад, несложно было разобраться, что вы там делали, – признался я. – Война Красной Коллегии с Белым Советом – лучшее, что случалось с Братством за много веков его существования.
– Я работаю с ними немногим более ста лет, – отозвался Мартин. – Но действительно, за это время ничего лучше не происходило. Белый Совет – единственная организация на планете, способная составить для них существенную угрозу. И каждый раз, когда Совет одерживал победу – или хотя бы продолжал существовать после того, что должно было стать сокрушительным поражением, – противоречия внутри Красной Коллегии обострялись еще сильнее. Многие из них лелеют зависть или вражду к соперникам уже не одно тысячелетие. Просто фантастический масштаб раздоров.
– Можете обозвать меня чудаком, – буркнул я, – но мне пришлось видеть слишком много детей, погибших на войне, которую вы помогли гарантированно продлить. Никаких обид? – Я недобро улыбнулся. – Поверьте мне, Мартин, на вашем месте я бы не захотел напоминать мне сейчас о тех событиях.
Я кожей ощущал на себе внимательный взгляд Мартина и то, как напряглось его тело. Он явно думал о своем пистолете. С огнестрельным оружием он управлялся здорово. В ночь моей дуэли с вампиром по имени Ортега Мартин вогнал в него пулю из своей снайперской винтовки примерно за полсекунды до того, как вампир успел бы убить меня. Это являлось грубейшим нарушением дуэльного кодекса – набора правил для разрешения конфликтных ситуаций между отдельными представителями сообществ, подписавших Неписаный договор.