Страница 1 из 39

Перемены. Адская работенка

Батчер Джим

Джим Батчер

Архивы Дрездена: Перемены. Адская работенка (сборник)

Jim Butcher

CHANGES

SIDE JOBS

Published by permission of the author and his literary agents, Donald Maass Literary Agency (USA) via Alexander Korzhenevski Agency (Russia)

Книга «Адская работенка» ранее выходила под названием «Халтура».

Издательство Азбука®

Батчер… разворачивает перед нами мрачноватое детективное полотно с мастерски сотканным, дышащим сверхъестественностью узором.

Великолепная коллекция произведений, где герой снова и снова показывает, на что он способен, проникая в таинственные закоулки чарующего фантастического мира.

Гарри Дрезден – абсолютно оригинальный герой в абсолютно оригинальном мире. Каждая книг из этой серии – великое приключение.

Изощренные сюжеты со стремительным драйвом, боевыми столкновениями, взрывами и полноценной магией.

Перемены

Я снял трубку.

– Они схватили нашу дочь, – сказала Сьюзен Родригес.

Я досчитал до пяти и откашлялся:

– Э… Чего?

– То, что слышал, – мягко произнесла Сьюзен.

– Ох, – сказал я. – Мм…

– Линия может прослушиваться, – сообщила она. – Я буду в Чикаго вечером. Тогда поговорим.

– Угу, – согласился я. – Идет.

– Гарри, – произнесла она. – Я не… Я никогда не хотела… – Она с нетерпеливым вздохом оборвала фразу. В трубке на заднем плане послышался голос из громкоговорителя, объявлявший что-то по-испански. – Потом успеем. Посадку объявили. Надо идти. Часов в двенадцать.

– Хорошо, – сказал я. – Я… буду здесь.

Она поколебалась, будто хотела сказать что-то еще, но все-таки повесила трубку.

Я сидел, продолжая прижимать телефон к уху. Через пару секунд послышались короткие гудки.

Наша дочь.

Она сказала: «Нашу дочь».

Я положил трубку. Вернее, попытался. Я промахнулся мимо рычага, и трубка упала на пол.

Мыш, мой огромный серый лохматый пес, поднялся со своего обычного места в крохотной кухне-нише, подошел и уселся у моих ног; его темные глаза выражали легкую тревогу. Выждав секунду-другую, он негромко фыркнул, взял зубами трубку, положил ее на аппарат и снова поднял на меня обеспокоенный взгляд.

– Я… – Я помолчал, пытаясь свыкнуться с непривычным положением дел. – У меня… у меня, возможно, есть ребенок.

Мыш издал неопределенный звук.

– Угу. А мне, по-твоему, каково? – Некоторое время я тупо смотрел в противоположную стену, потом встал и потянулся за плащом. – Я… Думаю, мне нужно выпить. – Я кивнул сам себе. – Угу. Что-нибудь вроде этого… да.

Мыш огорченно вздохнул и поднялся.

– Конечно, – заверил я его. – Ты тоже можешь отправиться со мной. Черт, ты даже можешь довезти меня до дому, если что.

Большую часть дороги до «Макэнелли» мне постоянно сигналили. Меня это не волновало. Я ни разу никого не задел. А это ведь кое-что да значит. Я припарковал свой старый, потрепанный временем и боями «фольксваген-жук» на маленькой стоянке рядом с заведением Мака и двинулся к дверям.

Мыш негромко, но настойчиво фыркнул.

Я оглянулся. Оказывается, я оставил дверцу машины открытой. Пес носом захлопнул ее.

– Спасибо, – сказал я ему.

Мы вошли в таверну.

Заведение Мака напоминает кафе-бар «Чирз» после небольшого апокалипсиса. По всему помещению с неравными промежутками расположены тринадцать деревянных колонн, покрытых резьбой со сценами из мифов Старого Света, – некоторые из них забавные, но по большей части зловещие. Под потолком лениво вращаются тринадцать вентиляторов. У барной стойки замысловатой формы стоят тринадцать стульев. Столов в зале тоже тринадцать, и расставлены они на первый взгляд хаотично, а на деле – по продуманной схеме.

– Слишком много здесь числа тринадцать, – буркнул я себе под нос.

Время подходило к половине третьего. В таверне не было никого, кроме меня с псом – ах да, и Мака, конечно. Мак – мужчина среднего роста и среднего сложения, с сильными костлявыми руками и сияющей лысиной без малейшего намека на растительность. Возраста он где-то между тридцатью и пятьюдесятью и щеголяет всегда в белоснежном фартуке.

Несколько секунд Мыш внимательно смотрел на Мака. Потом резко уселся на верхней площадке короткого лестничного марша, ведущего от входа, повернулся и улегся у двери, положив морду на лапы.

Мак покосился в нашу сторону:

– Привет, Гарри.

Я кое-как доплелся до стойки. Мак достал бутылочку пива собственной варки, но я покачал головой:

– Э… Я бы сказал: «Виски, Мак», но не уверен, держишь ли ты у себя виски. Кажется, мне сейчас нужно что-нибудь крепкое.

Мак приподнял брови и удивленно уставился на меня.

Знай вы этого парня так же, как я, то поняли бы, что для него подобный жест – все равно что для другого отчаянный вопль.

Однако он налил мне в маленький стакан чего-то такого, светло-золотого цвета, и я выпил. Горло обожгло как следует. Я выдохнул, посидел некоторое время с раскрытым ртом и постучал пальцем по столешнице рядом со стаканом.

Мак нахмурился и налил еще.

Второй стакан я пил уже не спеша. Горло, правда, обжигало все равно, зато я смог наконец сосредоточиться – для начала хотя бы на боли. Мысли сами собой начали сгущаться вокруг нее, а потом и кристаллизовываться в более или менее определенную форму.

Мне позвонила Сьюзен. Она летит в Чикаго.

И у нас с ней есть ребенок.

О котором она мне не говорила.

Сьюзен работала репортером в «желтой» чикагской газетенке, специализировавшейся на сверхъестественном. Большая часть работавших там относилась к этому как к забаве, но Сьюзен верила в то, что все это взаправду. Мы с ней не раз схлестывались, пока не сошлись. Мы пробыли вместе не слишком долго – немногим меньше двух лет. Мы были молоды и счастливы друг с другом.

Наверное, я мог бы вести себя осторожнее. У всякого, кто не довольствуется ролью пассивного наблюдателя, рано или поздно появляются враги. Одна из моих врагов, вампир по имени Бьянка, похитила Сьюзен и заразила ее вампирской жаждой крови. Сьюзен не превратилась в вампира – но стоило бы ей утратить контроль над собой и хоть раз отведать чьей-то крови, как процесс обращения неминуемо дошел бы до конца.

Она и бросила-то меня потому, что боялась меня убить, превратившись при этом в монстра, и уехала из Чикаго, в надежде как-то справиться с собой.

Я убеждал себя, что она поступила единственно верно, но рассудок и разбитое сердце говорят на разных языках. Я так и не простил себя по-настоящему за то, что с ней случилось. Наверное, языки у рассудка и совести тоже разные.

Возможно, мне чертовски повезло, что я довольно долго пребывал в полном шоке, поскольку эмоции, что клубились во мне тогда, по силе не уступали иному тропическому урагану. Опасные. Разрушительные. Я их не видел. Я мог только ощущать их побочные эффекты, но и этого хватало, чтобы оценить масштаб угрозы. Слепой гнев постоянно губит людей. Но в моем случае все может обернуться хуже. Гораздо хуже.

Я – профессиональный чародей.

Я могу наворотить такого, что большинству людей даже не снилось.