Страница 14 из 39
Я не ответил. Пауза затягивалась. Я поднял голову и посмотрел ей в глаза.
Мы с Анастасией встречались некоторое время. Она знает меня лучше, чем кто-либо другой. С полсекунды она вглядывалась в мое лицо, потом глубоко вздохнула.
– Гарри, – посоветовала она, – не рассказывай об этом никому, кроме тех, кому готов доверить свою жизнь.
Я горько улыбнулся в ответ и кивнул. Знание – сила. Любой, кто узнает, что Мэгги – моя дочь, сможет использовать это против меня. Анастасия ни за что не поступила бы так, но это не значит, что на подобное не способны другие члены Совета. Конечно, они орудовали бы в рукавицах помягче, чем у Арианны: мне, вероятно, предложили бы деньги для поддержки Мэгги или предоставили бы возможность устроить ее в хорошую школу – все, что может пожелать отец для любимой дочери. При одном условии: это предложение будет отозвано, если я не выполню того, что от меня хотят. В конце концов, они же хорошие парни.
Впрочем, все могло бы обернуться и хуже. Я поежился при мысли о том, что мог бы сделать, обладая этим знанием, Никодимус – или, что еще веселее, Мэб (да-да, та самая Мэб. И, поверьте мне на слово, в легендах она еще сильно приукрашена). Знаком я еще с несколькими самородками вроде этих, и ни у кого из них нет повода особенно меня любить. С другой стороны, подумал я с дрожью, подлинных возможностей Арианны я себе даже не представлял.
В любом случае вряд ли будет к лучшему, если о Мэгги станет известно всем. Собственно, я и не собирался объявлять Совету о нашем с ней родстве. Это не вызвало бы сочувствия – только интерес. Чем меньше людей узнает, что я отец Мэгги, тем меньше опасности будет ей грозить.
Да, конечно.
Я вполне осознаю иронию.
– Могу я на тебя рассчитывать? – спросил я, не сводя взгляда с Анастасии.
Она опустила руки на стол и секунд пять молча смотрела на них, прежде чем ответить:
– Я уже не та в бою, что прежде, Гарри.
Я стиснул зубы:
– Поэтому ты отсиживаешься там, где спокойно.
В первый раз с момента моего прибытия в Эдинбург темные глаза Анастасии вспыхнули настоящим гневом, и я вдруг вспомнил, что эта женщина командовала Стражами не одно десятилетие. Воздух между нами в буквальном смысле слова нагрелся.
– Подумай хорошенько, – очень тихо произнесла она, – прежде чем называть меня трусихой.
С тех пор как душа и сознание жесткой седовласой женщины-бойца магическим образом переместились в тело выпускницы колледжа, у нее заметно поубавилось физической силы, но воля и боевой опыт остались прежними. Я бы не стал мериться с ней силой. И черт подери, с тех пор мне не раз приходилось видеть ее в бою.
Бурливший во мне гнев жаждал выплеснуться на нее. Однако Анастасия заслуживала лучшего. Я справился с приступом и приподнял пальцы руки в знак немого извинения. Анастасия Люччо могла быть кем угодно, только не трусом – а ведь она родилась в эпоху, когда подобное обвинение запросто могло стать поводом для дуэли.
Спасибо, увольте.
Она кивнула, и сковывавшее ее напряжение немного ослабло.
– Я собиралась сказать, что могла бы принести тебе гораздо больше пользы, находясь здесь: собирая разведданные, задавая вопросы и, возможно, даже находя тебе подкрепление. Понятное дело, тебе придется драться, но ты ведь не сможешь делать это, пока не найдешь девочку, к тому же многие из наших сильно заинтересованы в том, чтобы ты не создавал помех мирному процессу. Работая здесь, я могла бы нейтрализовать их.
Я с досадой уставился на свои руки. Она продумала все на порядок лучше, чем я.
– Я даже не подумал… Да. Прости, Ана.
Она склонила голову:
– Пустяки.
– Я мог бы поразмыслить и лучше. – Я почесал в затылке. – Думаешь, ты сможешь обложить Мерлина мешками с песком?
Брови ее удивленно взмыли на лоб.
– Адские погремушки, да я просто потрясен, что он не откинул капюшон и не начал на меня орать. Не может такого быть, чтобы он сидел сиднем, когда есть возможность хлопнуть мне по моз… – Я осекся, увидев, как широко-широко раскрылись глаза Молли. Я оглянулся.
Одна из висевших на стене картин сдвинулась в сторону, открыв взгляду спрятанную за ней дверь. Дверь беззвучно отворилась, и в комнату вступил чародей – этакий сошедший с киноафиши древний Мерлин.
Артур Лэнгтри – один из старейших чародеев и наверняка самый могущественный из них в Белом Совете. Волосы и борода у него длинные, белоснежные, с редкими серебряными нитями, и ухожены они идеально. Глаза голубые, как зимнее небо, взгляд настороженный, но все лицо в целом являет собой образец утонченного благородства.
Мерлин Белого Совета был одет в простую белую мантию, правда, на талии красовался пояс из белой кожи, на какой обычно вешается кобура с пистолетом. Сначала я решил, что пояс этот изготовлен по образцу амуниции для диверсионных отрядов, но потом сообразил, что, вполне вероятно, дело обстоит ровным счетом наоборот. В кожаных кармашках лежали пузырьки – скорее всего, разнообразные магические эликсиры. Из кожаного чехла, похожего на кобуру, торчала рукоятка жезла или, не исключено, короткой дубинки. Еще на поясе висело несколько застегнутых подсумков – вероятно, со стандартным набором чародейского оборудования вроде того, что беру с собой я. А еще он держал в руке длинный белый посох из незнакомого мне дерева.
Секунду или две я просто таращил на него глаза.
– Что, мирные переговоры уже завершились? – спросил я, слегка опомнившись.
– Разумеется, нет, – ответил Мерлин. – Господи, Дрезден, неужели вы думаете, что мы можем позволить Совету Старейшин в полном составе стоять в радиусе досягаемости вампирских когтей? Да вы с ума сошли.
Я тупо заморгал.
– Из всего Совета Старейшин на сцене стоит один чародей Маккой, – сообщил он и поморщился. – За исключением Кристаса, разумеется, который не знает о принятых нами мерах безопасности. Посол запросто мог прибыть с целью убийства.
Я несколько раз открыл и закрыл рот.
– Значит… – выдавил я наконец, – вы оставили его там одного, тогда как вам самим ничего не грозит?
Мерлин пожал плечами:
– Одному из нас необходимо оставаться там на случай проблем. Кстати, Дрезден, это предложил Маккой. Он человек дерзкий, бесцеремонный и заслуживающий доверия.
Я насупился и мысленно выпорол свой мозг за тупость, стряхнув при этом усилием воли свою обычную враждебность по отношению к этому человеку.
– Вы не доверяете вампирам, – медленно произнес я. – Вы не пьете на этой мирной конференции ядовитый лимонад.
Лэнгтри терпеливо посмотрел на меня и перевел взгляд на Люччо.
– Джонстаун, – пояснила она. – Одно из самых массовых самоубийств прошлого века.
Он нахмурился, потом кивнул:
– А-а, метафора понятна. Нет, Дрезден, мы не готовы просто поверить им на слово – но очень многие члены Совета с этим не согласны. Кристас завербовал множество сторонников, жаждущих мира на любых условиях.
– Но если вы не хотите остановить войну, – удивился я, – какого черта вы помешали мне, капитан Люччо? Я мог бы устроить это для вас, не сходя с места.
– Не устроили бы, – спокойно возразил Лэнгтри. – Вас бы оглушили и бросили в яму. – На губах его заиграла легкая улыбка. – Хотя ваше предложение не лишено соблазнительности, практичностью оно не отличается.
Молли поставила локти на стол и подперла подбородок ладонями, задумчиво глядя на Мерлина.
Колесики у меня в мозгу продолжали вертеться: тик-так, тик-так… Судя по всему, часовая стрелка дошла до нужного места, и глаза мои сами собой широко раскрылись.
– Вы не собираетесь раскуривать трубку мира. Вы ждете нападения.
Он смерил меня ровным взглядом и как бы невзначай положил руку на свой боевой пояс.
– Угадали. Что вас на это навело, Дрезден?
Я раскрыл рот, чтобы дать резкий ответ, – не важно, Мерлин он там или не Мерлин, но Анастасия положила руку мне на запястье.
– Наша разведка, – перебила она меня, – сообщает о повышенной активности в стане Красных. Они накапливают силы.