Страница 48 из 74
Второй кон начался лучше. Что за борьба без представления? Что за сражение без возвышающихся на самый пик надежд, готовых рухнуть в самый последний момент? Краснокожий теребил подбородок, изображая работу мысли, а я все так же, не дрогнув и мышцей на лице, дарил ему одну из своих самых легких ухмылок. Чего ему пыжиться, он прекрасно знает, что у меня на руках. Рубашки карт одна за другой мелькали перед глазами. Ясночтение уловило крап, раскрывая один его секрет за другим.
Кровь стыла в жилах, я швырял карты на стол в попытках нещадно отбиться. Воображение играло со мной, рисовало юного кадета-валета в окружении десяток. Колет, бьет, рубит, отправляя их в бездну биты, но несмело пасует, когда перед ним выступают пышногрудые красотки. Дамы — это хорошо, дам мы возьмем, самим пригодятся.
Он дарил мне одну хорошую карту за другой, набор подкинул козырей. Ребенок, сидевший где-то глубоко внутри, радовался победе, вырванной в самый последний момент. Унял его, уселся назад. Бывший клыкач кивнул, тихо шептал слова треклятий — будто в самом деле не знал, что мне удастся одолеть его на этом кону. Цирк, театр, представленье. В сидевшем передо мной краснокожем умирал самый настоящий актер. Признаюсь честно, я бы не сел играть с этой образиной в покер — пробить стену его блефа можно было разве что только тараном.
Уже не стесняясь, бесы выползали из своих укрытий. Ближе, ближе, еще на шажочек, еще на миллиметр. Когтистые лапы сжимались, будто я уже угодил в их тесные объятия. Им не терпелось насадить меня на вилы и хорошенько поджарить над огнем. Нет уж, как-нибудь обойдусь, спасибо.
Третий кон будет за мной, я понял это не по его, по чужим глазам. Они перебрасывались меж друг дружкой многозначительными взглядами, корчили радостные рожи. Наверно, я ждал от них подвоха: что там раньше делали, чтобы сжульничать? Стреляли из пистоли, пряча обман за густым, вонючим дымом? Эти если и подпустят, то только с своих задин.
Его семерки находили свою гибель под нещадным огнем козырей. Словно хитрый ассассин, в его набор вклинился мой валет, открывая мне путь к легкой победе.
Лоб беса покрыла испарина. Он бросил на меня взгляд, будто вопрошая: проиграть? Смертному? Я? Да никогда!
Что ж, я был согласен отдать четвертый раунд в его когтистые, неловкие пальцы. В конце концов, с тем, что было у меня на руках, мог бы победить разве что не в меру прыткий чародей. Я не без сожаления вспомнил, что ветка магии у меня открывалась только после десятого уровня.
Вся соль лежала в нашей пятой игре. Взял колоду карт сам, в руки, помешал. Снова загоготал бес.
— Не доверяешь? Это правильно!
Не ответил, раздал не хуже крупье. Биска едва ли не вплотную пялилась на стол, истекая крупными каплями пота. Ее колотила мелкая дрожь жути — из хитрой демоницы она враз обратилась в простую людскую девчонку.
Ее тяжелое дыхание было горячим и заводило меня, я вдруг подумал, что хочу посмотреть на нее в постели.
Мне показалось, что сейчас всю залу закроет театральными шторами, явятся из пучин преисподней вострохвостые демоницы и запоют слащавую песенку о моем позорном поражении и отважной победе клыкача. Иначе тут и быть не могло. Пять конов, финальный, кто проиграл, тот проиграл.
Не верь обещанию начальника, любви проститутки и улыбке Сатаны. И уж точно, точно никогда не играй в карты! Образ прапора с пальцем наперевес возникал у меня перед глазами то и дело, будто злостная карма. Будто сдуй я эту партию — и тогда бывший клыкач тут же обратится в бывшего великана, ибо под его личиной сидит сам прапор.
Наверное, это было бы даже смешно…
Он начал ход, как владыка прошлой партии. Крысами в мою сторону устремилась шваль шестерок. Не щадил карт, не берег козырей — грозно поглядывал в глаза сопернику. Он смотрел, он думал, он играл. Едкий азарт, притащивший в котел к рогатым не одну честную душу, сейчас пылал в глазах моего оппонента. Разинув пасть, он бился со мной — все так же подло, как и там, у моста. Неугодная мне масть будто сама по себе возникала в его лапах, угрожающе ложилась на стол, летела в биту под яростным натиском козырей. Он вытягивал у меня одну хорошую карту за другой, забыв о времени, отдавшись целиком и полностью на откуп игре.
Увлеки, заставь оппонента забыть, что он борется с тобой. Он не борется — он побеждает, доминирует, властвует. И тогда он весь твой, бери его тепленьким. Забывшись, перестав считать карты, он швырнул на стол парные карты, я улыбнулся ему в ответ. Сохраненная с самого начала козырная шестерка мягко легла на трефового туза.
— А вторую? — удивился он. — Вторую бить будешь? Если нет — бери!
Вместо ответа я показал ему руки — они были абсолютно пусты.
В тот миг ад завыл от безысходности…