Грата

— Мне просто некуда было деться, — покачал головой Рэм. — А потом я узнал, что когда спецону спускают приказ, стрелок видит на экране координаты и треки. Парни не знали, что внизу был жилой дом. Мстить нужно было юристу. И я стал мечтать, что выучусь, угоню шлюпку и размажу эту жадную тварь.

— Отомстил? — заинтересовался Ченич.

Этот вопрос он не планировал, просто стало вдруг любопытно.

— Пытался, — рассмеялся Рэм. — И повезло, что не вышло. Если бы я нашёл юриста и пристрелил, сидел бы гораздо дольше, чем Ули.

— А как ты думаешь, почему Ули тебя спас?

Рэм посмотрел на приятеля, кусающего кулак.

Ули и в той своей малолетней жизни считал лишнюю болтовню слабостью. Он пытался быть крутым, сильным. Только всё это оказалось иллюзией, кроме самого главного в нём: предателем парень не был.

Не будь в нём этого странного стержня, тюрьма бы сломала его, вывернула мысли и чувства так, что Ули поверил бы: Рэм всегда был богатенькой сволочью.

Кто знает, откуда берутся эти стержни в слабых, и почему их нечасто встретишь у сильных?

— А потому что не надо решать за нас, можем мы дружить или нет, — ответил Рэм за обоих. — Мне все говорили тогда, что Ули дружит со мой за деньги. А выяснилось, что друг-то он, а не все эти болтуны.

Парень посмотрел на приятеля, но тот промолчал.

Наверное, и Ули тоже много чего говорили про Рэма.

— Ули помог мне сделать фальшивую метрику, — продолжал Рэм. — И получить запись о правах на катер. С этими документами я успел записаться в спецон и улетел прямо из-под носа у полисов. Но юрист и там пытался меня достать: нанял убийцу, потом бандитов, которые соорудили брандер из старого катера и хотели взорвать спецоновскую станцию.

— Юрист слишком увлёкся охотой на тебя, — подтвердил Ченич. — Он потерял осторожность и кое-где наследил. Запросы посылал, контакты пытался навести в спецоне.

— Это я помню, — кивнул Рэм. — Дерен рассказывал, как идёт следствие.

— Значит, на «Персефоне» ты рассказал Дерену, что тебя преследуют бандиты? — Ченич с сожалением посмотрел на тающие палочки кхарги.

Рэму удивительно повезло, правда, и он бултыхался изо всех сил. Чего же больше было в его истории: везения или упорства?

— Да ну его, этого Дерена, — улыбнулся Рэм. — Я тогда его слишком боялся, вы ж его видели. Да и что бы я ему рассказал? Что подделал возраст? А вдруг меня тут же списали бы с крейсера?

— Стоп, — не понял Ченич. — Но наследство ты всё-таки оформил. А как?

— Я не знал про наследство. Знал только, что за мной охотятся. Дерен сам догадался, что происходит. Он не поверил, что мне двадцать один. Думал, лет восемнадцать. С шестнадцатью я удивил даже его. Дерен слетал на Аскону, нашёл документы о покупке плантации. Вы правильно говорите — их мог запросить любой, кто знал, что искать. Моего юриста поймали в два счёта. Дом Оникса не стал его защищать.

— Я бы даже сказал, что дом способствовал его задержанию, — подтвердил Ченич. — Эта история могла негативно сказаться на репутации дома.

— Наверное, так, — легко согласился Рэм. — В общем, всё всплыло: и возраст, и плантация эта дурацкая. А потом я узнал, что арестовали не только юриста, но и Ули, и его отца. Как только сумели? Война тогда ещё шла.

— Семья Ули имела неосторожность перебраться на Аскону, поближе к лакомому куску. — Ченич развернул один из файлов. — Вот свидетельство о покупке дома на имя отца Ули.

— А зачем вы туда переехали? — спросил Рэм Ули.

Тот только пожал плечами: кто б ему стал объяснять, щенку малолетнему.

— Думаю, «твой» юрист начал темнить, — предположил Ченич. — Он сообразил, что на «Персефоне» ты действительно защищён достаточно хорошо, и решил изменить первоначальный план. Собирался объявить наследника пропавшим. Он же был уверен, что ты ничего не знаешь о покупке отца. Тебя бы объявили в розыск в Содружестве, потом признали погибшим. А по истечении пяти лет бумаги можно было переоформить по той же схеме: плантации достаются Дому, юрист получает свои 20%. Но отец Ули, услышав про пять лет ожидания, решил, что юрист задумал его надуть. Он перебрался на Аскону, чтобы следить за ним, и проиграл.

Ули вздохнул.

Отец его всё ещё сидел в тюрьме, ведь всплыл не только донос, но и незаконная торговля йиланом и хингом. Попав на Экзотику, отец просто не мог удержаться, чтобы не заняться привычным бизнесом.

— Когда я узнал, что Ули тоже получил срок, сделать было уже ничего нельзя, — тоже вздохнул Рэм. — Да и узнал я не сразу. Дерен просто нанял представителя моих интересов. Мы прилетали всего один раз, для оформления всяких бумажек.

— А ещё Дерен оформил над тобой опекунство, — добавил Ченич. — Ведь до двадцати одного года ты не имел право распоряжаться наследством, только владеть.

— Ну да, распоряжаться мог только Дерен, — согласился Рэм. — Такие законы в этом вашем Содружестве. Зато история с бандитами кончилась. На Дерена особо не поохотишься.

— Нет, не кончилась. — Ченич достал очередные три палочки, чтобы подержать интригу. Раскурил, поглядывая на Рэма.

— Они там взбесились, что ли, за Дереном бегать? — дёрнул плечом Рэм.

— Не за Дереном — за тобой.

— Но теперь-то — зачем?

— Дело в том, что в Содружестве есть такое интересное правило: наследник может добровольно отказаться от своего наследства за шесть месяцев до формального совершеннолетия. На эти шесть месяцев действие опекунства прекращается. Этакий мораторий. И в двадцать один год права уже полностью переходят к наследнику.

— А зачем это надо? — удивился Рэм.

— Наследство может быть обременено долгами, например, — юрист развернул над коммуникатором информационный файл с картинками, чтобы парням было понятнее. — Вступив в него, ты вынужден будешь их заплатить. И вот представь: после смерти родителей ты, ребёнком, получаешь в наследство сарай ценой в тысячу эрго, а долгов на нём тысяч сорок.

— Понял, — сказал Рэм. — Если я по глупости вступил в этот сарай в восемнадцать, то долги пришлось бы платить только с двадцати одного, да?

— Верно. Только в двадцать один ты становишься полноправным хозяином и наследства, и долгов. Но перед этим можешь отказаться от такого обременительного наследства.

— Интересное у них законодательство. — Рэм встал, потянулся.

Ули едва не вздрогнул от неожиданного движения приятеля и вжался в кресло.

Ченич ещё раз подумал о том, какие они разные, эти мальчишки. Но ведь сошлись?

— Значит, последние шесть месяцев я был не владельцем, а потенциальным отказником? — спросил Рэм. — И бандиты решили, что могут заставить меня отказаться в свою пользу?