Страница 31 из 104
Как выяснилось, очень даже. Похоже, буйная шевелюра спасла, плюс мох поспособствовал. В любом случае, пульс прощупывался уверенно. А ещё я, чуть поколебавшись, активировал через «нейр» протокол экстренного доступа к коммуникатору, благо таковую возможность имел благодаря социальному статусу. Понятно, что батюшка не одобрит — возможность секретная, незадокументированная, так что нефиг ей по мелочам светить. Но тут ничего не поделаешь — надо. И ещё в ближайшем будущем не раз понадобится. Взять хоть тот же профессорский планшетник. Или рабочую станцию в «заброшке» — чует сердце, придётся туда ещё вернуться и устроить конкретный шмон. Ну а пока я лишь деактивировал крепление ремешка, легко сдёрнул гаджет с безжизненного запястья и сунул его в карман. Да-да, тот самый, где до него плазмер жил. Некогда грозный, а сейчас напрочь разряженный… хм. А ведь это уже вторая загадка! Первая — исчезновение Евгения Викторовича, если кто вдруг не понял. По логике, теперь ещё третьей не хватает…
— Эй, болезный! — легонько похлопал я аборигена по щеке, предварительно подтащив бесчувственное тело поближе к скале и прислонив спиной к поросшему мхом, а потому довольно мягкому камню. — Ну-ка, приходи в себя! Не заставляй меня применять спецсредства!
Насчёт спецсредств я, конечно, загнул — с собой даже воды нет, чтобы в рожу побрызгать, не говоря уж о чём-то более действенном. Но, если приспичит, можно обратиться к наследию народной медицины Протектората Чжунго и попытаться воздействовать на энергетические меридианы. Точечно, блин. Как там в старой песне? Если в сердце вход заказан, можно в печень постучаться? Ну, или хотя бы уши потереть…
К счастью, не пришлось — абориген среагировал уже на второе похлопывание. Ну, как среагировал? Застонал, помотал головой, да глаза открыл. А открыв, напоролся на мой недобрый прищур и незамедлительно отшатнулся, снова долбанувшись затылком. И знаете, что самое удивительное? От этого его взгляд стал только осмысленнее! Да и голос прорезался:
— Ай, мадре пута!!!
— Не угадал, лишенец! — ухмыльнулся я. И перешёл на пиджин: — Кто такой? Понимаешь меня?
— Понимать… компренде!
— Это хорошо! Как звать? Где взял?.. — Снова споткнувшись на слове «коммуникатор», я извлёк гаджет из кармана и помотал им перед лицом аборигена. — Это вещь Лукиньо! Где он?
Пленник, к моему изумлению, с явной радостью и всё ещё не веря собственному счастью, осмотрел освобождённую конечность и вдруг выдал:
— Грасиас! Спасибо!
— Э-э-э… — опешил я, — ты чего?!
— Грасиас, амиго! Компренде? Понимаешь?
— Что, настолько задолбала? — с невольным сочувствием поинтересовался я.
— У-у-у!!! Не представлять!
— Отчего же, очень даже представляю, — ухмыльнулся я. — Но мы отошли от темы. Где взял хреновину? Как звать? Где Лукиньо?!
— Здесь! Я! Я это есть!
— Чего?! — У меня в буквальном смысле слова глаза полезли на лоб. — Охренел, что ли?! Лукиньо под полтос, он старый, толстый и проспиртованный! Я его фотки видел!
Судя по взгляду аборигена, минимум половину слов из моей пламенной тирады он не понял. Да и я хорош, смешал всё в кучу — и пиджин, и бриттиш, и даже росский. Но общий посыл паренёк уловил. И, судя по кислой роже и страдальческому вздоху, с подобной реакцией он уже сталкивался неоднократно.
— О, мадре миа! — всплеснул он руками и схватился за голову. — Только не опять!.. Мадре пута, когда омбрес успели стать такой… соспечосо?
— Так, ну-ка, заткнулся! — рыкнул я на пленника, для надёжности придавив того рукой к камню. — Сейчас разберёмся!
Ну-ка, где тут у нас онлайн-переводчики? Да, расточительно, но куда деваться? Вот этот вроде норм… и пиджин есть, и испанский, и даже базы мёртвых языков. И должен быть довольно шустрый, разработчик серьёзная и широко известная в узких кругах контора. Готово!
— Так, ещё раз, и внятно: ты кто?
Вопрос я для верности сформулировал на росском, дабы у софтины не возникло никаких сомнений, но «нейр» воспроизвел его на пиджине. Правда, пришлось задействовать динамик коммуникатора, поскольку в самом «нейре» он проектом не предусматривался, но это уже мелочи.
— Да Лукиньо же! — раздражённо рявкнул пленник. — По-человечески говорю! Или ты лучше по-обезьяньи поймёшь?!
— Извини, лучше не могу, базы не позволяют! — отбрехался я, сообразив, в чём дело.
Язык ликейских аборигенов только похож на пиджин, но не идентичен на сто процентов, поэтому алгоритм и не способен составить полностью аутентичную фразу. А вот перевести сказанное парнишкой может с довольно большой точностью, благо словарный запас обширнейший. Но это лишь пока, алгоритм самообучающийся, так что с каждой фразой искажений будет всё меньше и меньше.
— Какие ещё?! — возмутился абориген, явно не поняв значение слова «базы», но я не позволил ему соскочить с темы:
— Тут я задаю вопросы! Говоришь, ты Лукиньо?
— Да! Он самый!
— А как ты объяснишь вот это? — сунул я ему в рожу коммуникатор с фоткой реального Лукиньо.
Причём во всей красе — похмельного и растрёпанного.
— О, пута мадре! Опять… как же надоело! Хочу выпить, — страдальчески выдохнул пленник. И с надеждой уставился на меня: — У тебя нет?
— Извини, пустой, — помотал я головой. — Но в глайдере кое-что найдётся.
— Где?
— В летучей штуке, которая на берегу.
— А! — оживился абориген. И даже предпринял попытку подняться на ноги: — Пошли быстрей!
Правда, нарвался на жёсткий толчок в грудь и снова прилип спиной к скале.
— Охолони-ка! Я по-прежнему жду объяснений!
— Ничего не стану объяснять! — пошёл на принцип пленник. — Пока не выпью — выкуси! Мадре пута!
— Ладно, допустим, предположим, — выдохнул я сквозь зубы, — что ты Лукиньо. Тогда зачем следил за яхтой? И куда дел профессора?
— Слишком много вопросов, белолицый! У меня мысли скачут, как обезьяны по пальмам. Не соображу никак…
— Ладно, шантажист хренов! Пошли к яхте! И чтобы без фокусов!
— Хорошо, хорошо!
— И рубаху скидывай!
— Зачем?!
— Руки вязать буду! Как этим вон, — кивнул я на подельников мнимого Лукиньо.
Те, кстати, уже оклемались, но благоразумно помалкивали, хоть и прислушивались к разговору. Весьма заинтересованно, между прочим.
— А с ними что? — проявил видимость заботы их собрат.
— Тут пусть посидят. Если с тобой договоримся нормально, сам их потом развяжешь. Ну а если нет… — Я с кривой ухмылкой пожал плечами. — Сами виноваты.
— Хорошо, пута мадре! Идём!