Страница 24 из 76
Мы еще побродили по базару, посмотрели на настоящего заклинателя змей. Худощавый старичок играл на дудке перед качающейся коброй. Было ощущение, что оба чего-то накурились. Такие они были… медленные и застывшие во времени. Открути назад тысячу лет — этот же старичок все также играл на флейте перед очкастым гадом.
— А если она укусит? — Женя меня взяла под руку.
— Им ядовитый зуб выдирают — нечем кусать.
— Не может быть!
— А если и есть зуб, то могли… — тут я внезапно почувствовал, что в карман моих брюк кто-то залез. Чья-то шаловливая ручка пыталась схватить свернутые в рулончик купюры.
Совсем неопытный воришка, кто же так работает? Он что, на козе тренировался? Я быстро сунул руку в тот же карман и схватил пятерню юной поросли афганского криминала. Что тут у них по законам шариата с такими делают? Руки рубят? Недолго ты, парень, с полным набором конечностей походишь.
Щипач и вправду оказался мелкий и какой-то зашуганный. Уж на что я ни разу не богатырского телосложения, но вырваться я ему не давал, даже не прилагая усилий. Заломил руку и все. Пионер только дергался и плакал, щедро надувая пузыри носом. Вокруг нас начала собираться толпа.
— Что случилось? — уставилась на меня Женя.
— Карманник местный, хотел проверить, на месте ли мои деньги.
— Вот же гаденыш! — в сердцах прикрикнула девушка, попутно ощупывая свои карманы. — А куда теперь? Может, отпустим его? Он такой несчастный…
— Да ты что? — округлил я глаза, кивая в сторону мрачных местных. — Только в милицию! Вот сейчас спрошу, где она находится, и мы дружно посвятим остаток нашего свободного времени оформлению документов. К тому же украсть он ничего не успел. Так что лети, птичка, — и я ускорил процесс расставания пендалем.
Пока повизгивающий от радости неожиданного освобождения хлопчик убегал, я посмотрел на часы — надо ведь узнать, много ли времени осталось на гулянку. И тут же усмехнулся, вспомнив детский анекдот — очень уж все подходило к нему в этой ситуации.
— Ты чего лыбишься? — сменила вектор недовольства Ким. — Ударил мальчишку, и радуешься.
— Да анекдот старый вспомнил, про новые ботинки и часы. Вот, кроссовки свеженькие, часы на месте…
— Сейчас как дам новым сапогом, через пятнадцать минут сдохнешь? — вспомнила Женя и засмеялась.
Потихонечку начали выбираться на дорогу. Расписания попуток у нас нет, а добираться пешком не очень хочется. И опять попался нам тот самый сержант. Похоже, парень немного перегрелся на солнце, а потому немного покачивался, самую малость. К тому же он болел той самой странной болезнью, что и судебный заседатель в гоголевском «Ревизоре», от которого из-за травмы, полученной в детстве, постоянно пахло водкой. А я сразу и не заметил.
Но дело свое он сделал: попутку остановил, и нас после коротких переговоров посадили в кузов, под тент. Вот там мы в соседстве с какими-то ящиками и мешками до самого аэропорта и проехали. Кстати, по дороге увидели местных дам, вполне по-светски одетых, как говорят, непокрытых. Не совсем прав я был по поводу хиджаба, а тем более паранджи.
А там нас ждало прибавление. Фурцева и Тихонов оказались недостойны лечения в госпитале и были отправлены поправлять здоровье по месту службы. Бедный Валера пережил удаление всех пяти обломков зубов в один присест и теперь пребывал в состоянии тихого охреневания. А неродственница министра культуры получила звание симулянтки и обидный диагноз «Ушиб мягких тканей груди». Лучи, обнаруженные Вильгельмом Конрадом Рентгеном, доказали целостность всех ее ребер.
Ну и фиг с ней, вон, пусть заведующая женским общежитием за нее переживает. А я подхватил Валеру и повел в комнату, определять на ночлег.
— Хреново? — спросил я, глядя как он морщится при малейшем движении головой. Да и синяк на пол лица красоты со здоровьем не добавлял.
— Сил нет, — признался он. — Может, в медчасть сходите, тащ лейтенант? Таблеточек каких полезных добудете?
Надо бы, конечно, подтащить страждущее тело к медицине, но я развернулся и пошел искать волшебное лекарство.
Минут через пятнадцать я встретил носатого летуна. Тот шел куда-то, улыбаясь от уха до уха. И тут у меня в мозгу вспыхнула логическая цепочка: летчики — спирт. Даже название вспомнил — шпага. Это вроде когда пополам с водой разведен. А чистый шило. Еще там Массандра какая-то есть, но то мне по барабану.
— Вазген! — бросился я ему наперерез.
— О, доктор! — ударил он меня по плечу. — Что скучаешь? Пойдем к нам, печаль лечить будем! — при этом кончик носа у него так смешно зашевелился, что я невольно улыбнулся.
— Да у меня там… фельдшер мучается. Помнишь, я рассказывал, он с нами был? Не взяли в госпиталь, обломки зубов одним махом выдернули, страдает парень. Нет ли часом где-нибудь… буквально капельку?
Нашлась, и даже солидная порция. Понятно, что валюта, дороже спирта здесь вряд ли что найдешь. Но не пожалели. Уснул Тихонов почти спокойно.
Наутро у Валеры поднялась температура, челюсти продолжали болеть. Я схватил его и потащил в медчасть, взывать к совести коллег.
Как ни странно, сработало. Местный стоматолог покивал на проделки далекого дантиста, поохал немного, и написал направление в госпиталь. По второму кругу, в челюстно-лицевое отделение. Я вспомнил, как устраивал в Москве в учреждение того же профиля орловского парня Константина, и снова грусть напала. Хотя что переживать по поводу того, чего изменить нельзя? Всему свое время. Теперь надо добраться до своей части, а там связист устроит звоночек домой.
Тихонов уехал, а я снова остался предоставлен сам себе. Сказали — ждать вертушку попутную, значит, так и сделаю. Лучше лежа, наукой доказано, что именно в этом положении военнослужащий несет службу эффективнее всего.
Золотозубый мент появился совсем нежданно. Он ворвался в комнату и рявкнул:
— Что валяешься? Подъем, на большую землю полетим!
Слушать этого урода я не собирался, а потому продолжил лежать. Только спросил:
— С чего это? То служить отправляют, то назад тащат, да еще и мента прислали. Ты же сидеть должен.
— Ты, Панов, обвиняешься в массовом убийстве мирных граждан. Шестнадцать человек на твоей совести, а семнадцатый, гражданин Абдурахманов, вчера скончался от ран! Пожизненное тебе светит! — и он захохотал опереточным демоническим смехом.
— Бандиты эти граждане, — попытался объяснить я, но меня никто не слушал.
— Сознательные люди несли сдавать найденное оружие в милицию, о чем у каждого из них было в кармане заявление!