По семейным обстоятельствам

11. 

Натка на ручках

Тело после бани было тяжелое, неповоротливое. Мальчишки давно спали, и ведьма затаилась на чердаке, куда она утащила, словно мышка, пару покрывал и подушку, а Натка сидела на крыльце, завернувшись в одеяло, и завороженно глядела на звезды. Небо здесь было совсем другое, не как в её мире. Звезды крупнее, и луна какая-то розовая. В душе царило небывалое умиротворение и предчувствие чуда — как перед новым годом. Давно, в детстве. Потом-то любой праздник был мучительным: выбрать два подарка, обычно не два даже, а четыре — потому что мечты у Славиков разные, но подарить одну вещь все равно нельзя — раздерутся. И хорошо, когда подарки ограничивались машинками или конструктором, потому что два велосипеда Ната купить смогла только в кредит и ценой нескольких недель недосыпа — переводы по ночам делала. Как хорошо, что это всё в прошлом!

Хлопнула дверь бани, выпуская облако пара и тонкого полуголого мужчину со скрученными в узел волосами. На Вале были одни широкие белые штаны по колено и распахнутая рубаха. Красивый. Натка прищурилась. Редко, когда увидишь такое складное тело. Мальчишки её только-только начали обрастать мускулами, до этого были просто жердями, а сейчас становились мужчинами, но это другое. Это её дети. А Валь, несмотря на обряд — чужак. Знакомый чужак, но по сути — посторонний мужчина.

Альв быстро пробежал по ледяной земле прямо босиком. Снег мальчики убрали, но все равно — холодно же!

— Подвинься, — сказал Валь, тесня Натку и сдергивая с неё одеяло. — Ишь, расселась!

Он обвил её плечи рукой, и оказалось, что одеяла вполне хватает на двоих, особенно если они худые и сидят близко.

— Ты меня не боишься? — насмешливо спросила Натка, опуская голову Валю на плечо.

— Почему я должен тебя бояться? — удивился альв. — Ты не страшная.

— У меня мужик был последний раз лет восемь назад.

— Хм, не четырнадцать? — небрежно спросил Валь.

— В смысле? — не сразу поняла Натка. — А, ты об этом… Пока я работала на одной работе, а дети были в садике, силы оставались на какие-то отношения. Ну, и верила в лучшее. А потом почему-то перестало хватать денег.

— Мило… — он помолчал немного (Работала. Дети в садике. Ну, в принципе, он так и думал) и чуть повернулся к ней. — Не боюсь. Не хватало мне ещё красивых женщин бояться.

— Я разве красивая? — с радостным удивлением спросила Натка.

Валь фыркнул, а потом развернулся к ней всем телом и обхватил её лицо ладонями. Одеяло упало на крыльцо, но холодно больше не было.

— Настоящие мужчины женщин не боятся. Настоящие мужчины женщин…

— Ммм?

Его губы были такими нежными, такими мягкими — как у женщины, наверное. "Ничего не получится", — решила Натка, отодвигаясь. Но его ладонь вдруг плотно обхватила её затылок.

— Уверена, что хочешь уйти? — вкрадчиво спросил Валь, глядя на неё почерневшими глазами.

— Нет, — честно ответила Натка, млея от ощущения его силы.

— А чего ты хочешь?

— Хочу ничего не решать. Хочу ни о чем не думать.

Валенуэль с невнятным рыком подался вперёд, сминая её губы в совсем другом поцелуе. Натка скользнула ладонями по его предплечьям, смутно удивляясь тому, что они твёрдые и жилистые. Провела пальцами по плечам, нащупала хвост и дернула за шнурок, распуская его волосы. Валь хмыкнул, а потом подхватил её на руки — такой тонкий, а сильный — и шагнул на землю.

— Куда? — шепнула Натка.

— В баню. Я громкий, мальчишек разбужу.

Громкий! У Натки никогда не было громких мужчин. Обычные мужики в сексе зажимались, молча пыхтели, никак не выражая свои эмоции. Да и сама Натка стеснялась издавать какие-то звуки, всегда сдерживаясь. А Валь, как оказалось, вообще ничего не стеснялся. Он и говорил, чего хочет, и восхищался ей, и стонал — и у Натки, кажется, впервые в жизни снесло крышу. Она и не знала, что так, громко, открыто — это совсем другое.

Баня все ещё хранила тепло, но ночевать здесь было негде. Лавки жёсткие, шершавые. И без того ладони и колени жгло огнём. Валь, посмеиваясь, ловил покрасневшие руки Натки и дул на них, а потом поправлял на ней одежду. Они вернулись в дом — Ната в свою горницу, альв — на тюфяк в комнату мальчиков. Все это было так странно, так невероятно, что женщина полночи ворочалась на постели, пытаясь осознать, вместить… Для чего они это сделали? Между ними нет любви, только дружба. Натка ещё помнила, что такое любовь, выворачивающая душу, ломающая кости. Ей больше любви не нужно. А здесь была даже не близость, даже не душа к душе. Просто шальное и такое необходимое друг другу удовольствие. Передышка. Глоток радости.

Оно того стоило.

Это был секс, который не усложнял и не требовал разговоров после него. Как она и хотела: никаких решений принимать не нужно, ни о чем думать не нужно. С Валем было легко и приятно, и это было самое лучшее в её странном браке.

Проснулась Натка поздно. В доме пахло блинами.

На душе было хорошо и спокойно, как в далёком детстве, когда жива была мама, и отец не слишком часто выпивал, и трава была такой зелёной, и вообще… все было по-другому. Гораздо проще. Она встала, не в силах перестать улыбаться, достала свое лучшее платье, заплела волосы в короткую косу. Была бы косметика — ещё и накрасилась бы. Но глаза сияли и без туши, и на лице был румянец. Ей хотелось выглядеть красивой в глазах Валя.

— Ната, я сделал завтрак, — трогательно улыбнулся альв, когда она выглянула из комнаты. — Садись за стол. Мальчики уже поели и убежали на работу.

Натка смущённо улыбнулась:

— Спасибо. Мне никто, кроме Лильки, завтраки не готовил.

— Лильки? — скрипнул Валь. — Это кто?

— Подруга моя. Лучшая. Она, в общем… далеко она.

— Так кто ты такая? — тихо спросил Валенуэль, все же боясь правды. — Только честно, Нат.

Натка посмотрела на альва настороженно, прикусила губу, а потом выпалила:

— Я из другого мира.

— Ясно. И как ты сюда попала?

На лице Валя не было эмоций, он просто уставился в стену. Натка понимала, что он не ожидал её ответа, но скрывать от него не хотелось ничего, он все же… её муж, получается. И человек, в смысле, альв, хороший. Наверное.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Нат, ты не подумай, меня это не пугает, — невыносимо спокойно сказал альв, не отрывая взгляда от стены. — И я не стану к тебе как-то по-другому относиться.

— Ты уже по-другому относишься, — заметила внезапно озябшая Натка, обхватывая плечи руками. — Как будто я стала тебе чужой.

— Конечно, стала, — вздохнул Валик. — Ты как-то разом усложнилась. Другой мир, другое воспитание, другие жизненные принципы.

— Какие принципы, Валь? — Натка опустила плечи, села на лавку. — Мир другой, а я прежняя. У меня там ничего не осталось. И никого. Все самое ценное — тут, вон — на работу ушло. Я все забрала с собой. Я такая, какая есть. Я женщина, которая устала до смерти быть сильной. Я хочу на ручки.

— Иди ко мне, — Валь оторвал, наконец, взгляд от стены, и похлопал себя по коленке. — Иди на ручки, Ната. Я буду сильным вместо тебя.

Ната и пошла.

На его коленях и в кольце его рук было спокойно. И неожиданно жарко. Не так, как бывает, когда печка натоплена, а так, когда щеки заливает краской и сердце колотится от того, что рядом тот самый мужчина.

— Так откуда ты? И как сюда попала?

— Из России, — ответила Ната. — А попала… странная история, конечно. Пришла к подруге, а у неё в квартире квадратный мужик с бородой бродит. С какой-то странной штукой в руке. Ну я заорала, выскочила на него, из баллончика прыснула.

— Угу, теперь все ясно, — усмехнулся Валь. — Так вот где князь Алмазный свой артефакт потерял…

— Ты знаешь этого мужика?

— Цверга. Это цверг был. Князь Алмазный, отец твоей подруги Лилии.

— Ты знаешь Лильку? — взвизгнула Ната. — И все это время молчал?