Страница 32 из 98
Мое сердце тогда было готово разорваться от боли, обиды, сожаления, гнева, злости на саму себя и еще сотни других эмоций. Выходит, я ничего не значила? Он просто посмеялся над моими чувствами, одним этим поступком перечеркнув годы нашего знакомства и самой нежной дружбы, часы душевных разговоров, смеха, поцелуев и того… куда занесла меня тогда сумасшедшая первая страсть.
Глупо, бездарно, самонадеянно! Но тогда мы уже сообщили о помолвке и всё это казалось решенным, определенным и незыблемым.
И вот я здесь, в другой стране. Одна. Без помощи влиятельного отца, который предпочел сделать вид, что мы друг другу чужие, хоть и помог устроиться в академии и проучиться целый год. Теперь я здесь и без особой надежды вернуться в Элевис — там тоже мало кто ждет и будет рад видеть. Да и я привыкла к буйству океана за окнами, к более теплому климату и южному ветру.
Думала, что нашла здесь верных друзей, но сейчас и это рассыпалось пеплом на глазах. Я все равно хочу верить, что Эйда не виновата ни в чем!
— Роксана? — обратился Эйнор, взглянув на то, как судорожно я сжимаю ручку ковшика с зельем. Так непривычно слышать свое имя его голосом!
— Да. В Элевисе я многому научилась, — моя дежурная улыбка дала бы сто очков всем предыдущим попыткам. — Но не все ли равно?
— Как скажешь. Что теперь?
— Надо дать зелью время остыть, потом мне нужна твоя вещь, лучше то, что носишь ближе к коже, у меня это было кольцо, — пошевелила я пальцами на левой руке, некстати опять вспомнив, что оно осталось с помолвки — не хватило духу выкинуть, думала будет напоминать мне… о чем-нибудь.
Эйнор поднялся, расстегнул ворот и снял с шеи амулет с символикой Ордена — снова солнце с восемью лучами, заключенное в круг. Протянул его мне, еще теплый от его кожи. Даже неловко.
Я кивнула.
— По-хорошему, лучше подождать несколько часов, так сила воздействия станет больше и мне будет легче создавать иллюзию. Да и к тому же, — я взглянула на темное окно, — ночь не лучшее время идти к дому Эйды с расспросами, у нее пожилые родители, не хочется вгонять их в панику.
— Если только им уже не сообщили, что дочь мертва, — вскинул брови страж.
— В любом случае, я бы дождалась утра, — упрямо возразила я. — Иллюзия будет нестабильна.
— Хорошо, — вздохнул Эйнор. — Пару часов отдыха не помешает.
— Угу, а то снова обморок и прочие радости, — проворчала я себе под нос, тоже пошатываясь от усталости. — Наверху есть моя комната, там можно прилечь. Обещаю, что не сбегу и не расскажу никому, что у меня спит сам страж тьмы.
Эйнор хмыкнул.
— Ты слишком много себе позволяешь для той, кто не единожды нарушил закон.
— Да что ж такое? — возмутилась я. — Только один раз — подменив Эйду!
— После, благодаря обману, — проникновение в закрытое убежище. Взлом чужих покоев. Попадание на тайный совет стражей. Еще немного, и это можно будет назвать государственной изменой или шпионажем. Тем более ты чужестранка, Роксана Гритен.
Рукавом я незаметно прикрыла злосчастный браслет, а сама вскинула голову, глядя в упрямые и явно уставшие без сна глаза Эйнора.
— Ну хорошо, мессир, я действительно каюсь, что нарушила это всё. Но готова исправить свою вину, послужив Ордену Света и вам лично. Разве не этим я сейчас занимаюсь?
На миг показалось, что едва удержался, чтобы не схватить меня снова. Но Эйнор только смотрел, словно хотел рассмотреть насквозь, увидеть каждую мою мысль, эмоцию, а сам оставался закрытым и сдержанным. Даже если полуулыбка искажала его губы, я не была уверена, что в глубине его души не полыхает огненная буря.
— Я разбужу, как будет готово и начнет светать, — сказала я тихо.
…Спустя два часа, отчаянно зевая и без конца потирая глаза, я тоже поднялась по ступеням наверх. Успела умыться, наскоро ополоснуться и привести себя в порядок после всех злоключений и беготни по заброшенному замку, обработала ссадины на руках и колене. Не было сил даже в очередной раз пожалеть, что я ввязалась в эту авантюру.
Эйнор действительно спал, прямо поверх пледа. Так, наверное, только мужчины умеют: в любой момент, в любое свободное время, когда можно донести голову до подушки или еще как-то занять горизонтальное положение и закрыть глаза.
Интересное у него лицо, открытое, в чем-то необычное, в чем-то классически-мужественное. У Эйнора был миндалевидный разрез глаз, широкие брови вразлет: из-за этого и казалось, что он всегда ироничен. Брови делали его лицо грубее, но ровный прямой нос, четкая линия губ и мощный, очерченный подбородок дополняли образ некой аристократичностью. Сочетание силы и этой… точности притягивало.
В кои-то веки можно было разглядывать, не боясь ответного яркого проницательного взгляда и того смущения, которое рождалось внутри. Правда ли Эйда влюблена в него? Или привыкла к мысли, что будет служить ему по давней традиции и принадлежать, как истинная невеста света.
Сжимая в пальцах заговоренное зелье, я прилегла напротив стража, подложила ладонь под щеку, ожидая, что сейчас он вздрогнет, проснется и будет забавно смущен, как крепко уснул и не заметил моего прихода.
Однако в мои коварные планы вмешался сон и утащил в свои владения.