Думы Бэрга

– Вот именно поэтому и не хочу больше глотать медикаменты. – произнесла Нэя.

– Да, это почему? Это как понимать? – мать смотрела на дочь.

– Жить охота. А в могилу всегда успею. Жалко бабушку. Вот сейчас она над телом и душой моей стоит, а то придется только над телом выстаивать, да в носовой платочек мочиться. – сказала Нэя. – Да и вообще, что ты все про болезни да про червей в легких? Никаких позитивных мыслей у тебя уже нет, как только о болезнях, да о болезнях? Мало что ли они бед причинили, думать-то о них. Слишком много чести. И из-за них еще какие-то таблетки глотать? Ничего больше на ум более интересного не пришло?

– Твою мать-то…– только и прошептала мать.

– Мам, а ты не задумывалась ни разу, почему при всех больницах врачи морги держат? – наглой иронии Нэи не было предела!

Мать на это ничего не ответила, потому что ответить не могла. Она только вздохнула, уставив при этом глаза в потолок.

– Маму надо слушать, Нэечка, – произнесла бабуля.

– Ну, да, – ответила Нэя, – и ради послушания маме взять, да и травануть себя таблетками! И будем мы дохленькими, но зато послушненькими. А потом будут спрашивать, дескать, а как Ваша доченька-то поживает? А ты им, да все, мол, болеет да болеет, но зато послушненькая. Слабенькая, хиленькая, болезная. Но умненькая-я-я. В платочке сидит дома, к мальчикам не ходит. Очень послушненькая. Литературоньку читает. Музыку, так только симфоническую слушает. Слово поперек мамочке не скажет. Рукоделием занимается. Благодарю, что хоть не кружок «умелые руки» от одиночества! Тьфу! Ма! Мне даже тошно! Ведь главное, будут говорить, это ее душа! А тело, простите? Про тело-то позабыли? А все потому, и от того, что тело-то лечить и не умеете! А все туда же! Специалисты хреновы!

Нэя замолчала и отвернулась к стене. Мать вздохнула, а потом произнесла:

– Ну хоть воды-то тебе принести?

Нэя ушам своим не поверила.

– А вот это другой коленкор! Давно бы так. А то все какую-то хрень несете. А вот воды принеси, да похолоднее!

– Ой, Нэя. А холодную-то тебе сейчас разве можно? Ведь температура, – простонала мать, глядя на дочь.

– Нужно, мама, нужно.

– Рождение во взаимосвязи с энергоинформационным пространством, и не иначе! Да, это опасно, даже очень. Наконец-таки понятие того, что идеи в мозгах не рождаются. Да и мозг тут порою совершенно ни при чем. Каким бы он органом ни был, каким бы совершенством при этом ни обладал. Мода на название «нейро» стала невероятно популярна. Аж до тошноты. А ведь, откровенно говоря, дело не столько в нейро, сколько в организме в целом. Конечно, анализ входящих сигналов происходит в коре, и, однако, гениальные идеи водятся далеко не у всех. Индивидуум должен быть готовым к восприятию идеи, какой бы сложной по своей информационной структуре она ни была. От простого однотонного цвета, вплоть до механизма разной сложности. А идея ложится на определенную мотивационную базу. Желание индивидуума постичь то, о чем он мечтает, является в таком случае отправным пунктом для его дальнейших исканий. Как видишь, Эрик, все очень просто.

– А иммунологические движения не дают в таком случае никакого разброса. Ну, то есть ведут некий контроль даже над размышлениями? – задал вопрос Эрик.

– Фактически это именно так, – ответил Бэрг, – и именно даже над размышлениями. Движения и размышление. Как они тесно переплетены. Еще Иван Михайлович Сеченов сказал, что любой психический акт человека заканчивается движением. А здесь – иммунологические движения! Творчество! Но как бы они ни были хороши, искусственный интеллект выберет сам, что ему делать. Ибо совершенствование происходит только при логике первого порядка.

– Скажите, Бэрг, Либерия может содержать в себе эту информацию? Кстати, Вы должны были видеть ее! Ведь именно Вы должны знать, где она! – Эрик глотнул пива.

– Хорош вопросик! Где библиотека Иоанна Грозного! Ну, допустим, знаю, и что?

– Бэрг, дорогой! Скажите, где она! Очень прошу Вас! С Вашей помощью мы наконец-то обретем это пропавшее сокровище! – Эрик даже вспотел.

– А ты в курсе, что эта библиотека очень хорошо охраняется? – спросил Бэрг.

– Охраняется? Кем? – Эрик был в недоумении.

– Ну уж, конечно, не людьми. – ответил Бэрг.

– Ну тогда кем? – не унимался Эрик.

– Нами, – ответил Бэрг, – именно нами. Остерн до многого докопался в своих изучениях, вернее, научных изысканиях. Откровения Вселенной! Вот что позволено вам, людям, и что не дано нам. Ведь дело все еще в том, что иммунологический андроид – это тоже некая энергоинформационная структура, только обросшая плотью. А если кто и захочет, к примеру, познать, что такое энергоинформационное поле, как некое производное биополя, то пожалуйста! После контакта с этим делом можно будет спросить его о самочувствии.

– Ну, и что? – тихо спросил Эрик.

– А то, – продолжил Бэрг, – покатается этак парочку дней от болей, не поспит пару ночей, а может и третья добавится. Сразу голова светлее становится. Это значит, что ум, наконец, появился в том месте, где в принципе он и должен обитать. В следующий раз тысячу раз прикинет, а то может и тысячу первый добавит, влезать снова туда или нет. Так что паранормальная болезнь лечится. Правда вот таким способом. Ну тут уже ничего не поделать. Гораздо интереснее работа с пространством. Куда забавнее и безопасней. И самый наглядный пример тому – это подсистема каратэ! И вот парадокс! Только боевые искусства Востока способны на это!

– А перемещения в пространстве? – спросил Эрик.

– Да, и во времени тоже, – начал Бэрг, – и додумался до этого Степан Алексеевич. Предобрый человек. Как я ему благодарен! Если бы не он, долго бы мне еще скитаться в пространстве. А так, я – пенсионер!

– Ничего себе! Пенсионер! Всем бы нам быть такими пенсионерами! Вон, какой эллипс над городом запустили. Молниями вон как шарахал.

– Да, не скрою, чуть перестарался. Ну уж просто меня этот твой «гуру» из себя вывел. Ну вот и пришлось припугнуть немного.

– Ничего себе, «гуру» припугнул! – всплеснул руками Эрик. – Да тут полгорода, да если не весь, чуть с ума не сошел от страха! Припугнул! Да и никто даже и не знает. Да о чем я говорю, даже и предположить не могут, что я вот сейчас говорю с виновником этого события! Да еще и с каким виновником! Ну был бы простым человеком, а то – иммуноандроид! Да еще и от времен египетских пирамид! Кто бы мог подумать о таком! Нет, Стив Бэрг! Мне просто повезло быть рядом с Вами и беседовать. Не каждый раз встречаешь пришельца из далекого прошлого и, более того, слышишь его речи! И даже беседуешь с ним! Бэрг, вот скажите мне. То, что связано с логикой второго порядка в теории движений и алгоритмов – да, ясно, а вот как Степан Алексеевич вышел на понятие плоскостей? А потом на время?

– Все это открылось ему как именно двухпринципиальная схема, – начал Бэрг, – все совпадало с двухпринципиальными позициями представлений об окружающем мире. Ну, скажем, как два антипода. Где плюс, там и минус, вентральная и дорзальная стороны, каудальная и ростральная плоскости, даже две латеральных, и то представляют из себя фланговые, то есть правая и левая плоскости.

– Бэрг, а Вам не кажется, что сам по себе Степан Алексеевич не мог додуматься об этом? Мне кажется, что именно Вы и, если хотите, именно телепатически, то есть воздействуя на мозг, подсказали ему правильное решение. Не так ли? – Эрик смотрел на пришельца.

– Это не совсем так, – ответил Бэрг, – хотя, не скрою, доля правды тут есть. Мы, иммунологические андроиды, не имеем права внедряться в ход рассуждений человека.

– Почему? – спросил Эрик.

– Человек – существо творческое, а мы, иммуноандроиды, не совсем, если это вот так можно смягчить. Многоуровневая логика может только помешать процессу творчества. Да! Безусловно, выход на творческий процесс у нас есть, это именно индивидуально почувствовать свойство жесткости в подсистеме каратэ, хлесткость в подсистеме кикбоксинга. Да, это так, да еще и уйти от навязываемых шаблонов. Уйти от образов и прийти к правилу их построения. Это все так. Выход на алгоритм, то бишь способ, значительно облегчает логику действий, так как программы, занимающие много место, да еще и постоянно требующие коррекции, становятся попросту не нужны! Все это так, но вот способности при таком раскладе начинают утрачивать свою значимость, а это неверный шаг. Поэтому мы рядом, но стараемся не мешать.