Страница 49 из 65
— Хорутане, ваше величество, — торопливо ответил граф. — Это те роды, которые в ничейные земли от авар ушли. Ох, в ваши земли, ваше величество. А с этим родом странная история вышла. Тут Хуберт, ну вы его знаете…, продал пленных вендов одному купцу из Бургундии. А те венды бойниками оказались, и рабами ни в какую становиться не хотели. Решили они, значит, помолиться и умереть, как подобает воинам. Франк на той сделке двести номисм терял, а для него это было чистое разорение. Ну, тут купец от отчаяния совет собственного раба, мальчишки шестнадцати лет, послушал и позволил тем вендам вместо себя других рабов привести. Так они из плена и выкупились.
— Ты мне всю эту чушь для чего рассказываешь? — взорвался герцог. — Я тебя спрашиваю, откуда крепость взялась в моих землях?
— Так я и рассказываю всё по порядку, ваше величество, — пояснил граф. — Они пошли в набег, а потом на торг целый род дулебов привели, и кучу золота на этом заработали. Мальчишка раб тоже выкупился, и вождем у тех бойников стал. Эти дикари в вожди любого проходимца выбирают, кто, по их мнению, богам нравится, и удачу имеет. А потом они всех своих родичей на наши земли привели, где-то нашли богатые залежи соли, построили крепость и всю торговлю с вендами под себя подмяли.
— Ты что, пьяный, что ли сегодня? — подозрительно посмотрел на своего графа Гарибальд и на всякий случай понюхал воздух. — Да нет, вроде не пил.
— Все было так, как я рассказал, — твердо ответил Гримберт. — Я этого парня лично знаю. Большого ума муж, хоть и молод пока. Так это проходит со временем.
— Он мне дань будет платить? — задумчиво спросил герцог, которому новый поход в лесную глушь был совершенно не нужен. Он хотел решить дело полюбовно.
— Думаю, не будет, ваше величество, — осторожно ответил Гримберт. — Зачем бы ему это?
— А если я купцов к нему пускать не буду? — в запальчивости спросил герцог. — Тогда что?
— Тогда торговля в городе станет, — прямо ответил граф. — Тут полгорода на этих вендов работает. У нас, кроме этого Само, почитай и некому товар сбывать. Бунт будет, государь.
— Порази меня бог Донар(1) своей молнией! — поморщился герцог. — Ну, значит, после сбора урожая войной пойдем. — Готовь ополчение. Это же моя соль! Моя!
Слухи по городу поползли сразу же, не успел граф выйти из дворца герцога. Хотя, что может быть тайной в длинном, по обычаю германцев, доме, где стены сделаны из деревянных столбов, промежутки между которыми забиты камнями и глиной. От жилищ подданных резиденция герцога отличалась, пожалуй, лишь размером да отсутствием непременных свиней и кур рядом. Ну, еще пара воинов с вислыми усами охраняла вход, лениво спрашивая, кто идет и к кому. Так что деревянные стены звук проводили прекрасно и весь город узнал тут же, что вскоре будет новый поход на вендов.
Почтенный купец Райхарт, услышав вести, внезапно засобирался в дорогу. Ему срочно нужно было что-то прикупить из мехов на торге у слияния трех рек. Правда, торг откроют позже, когда сойдет снег и просохнет земля, но разве это может помешать почтенному купцу? Нужно спешить, пока лед еще крепок. Владыка Самослав, услышав такие вести, не останется в долгу. Не тот он человек, думал Райхарт, поглаживая лежащую за пазухой деревянную пластину с вырезанной на ней пентаграммой.
Город Сиракуза был жемчужиной Империи. С тех пор, как великий полководец Велизарий отбил его у готов, он оставался главным сокровищем ромейской державы. Император Констант II так любил его, что подумывал перенести сюда столицу. Впрочем, мрачному и жестокому правителю эта безумная мысль стоила жизни. Но город от этого хуже не стал. Его древняя часть, расположенная на крошечном островке Ортигия, была неприступна. Именно здесь греки при помощи гениального механика Архимеда два года отбивали осаду римлян. Те времена давно минули, и сейчас город был славен своими портами, где швартовались зерновозы, идущие отсюда в Константинополь да источником Аретуза, снабжавшим город чистой и необыкновенно вкусной водой. Нимфе с этим именем уже давно не поклонялись в этих местах, но в то, что это дар богов, не сомневался никто, даже ревностные христиане.
Сюда, на свою родину, и вернулся тагматарх(2) Деметрий, которого все-таки достало персидское копье, перебив кость на ноге. Кость срослась немного неровно, и он охромел. И какой теперь из него командир пехотной тагмы? Так он получил коленом под зад из армии, которой отдал двадцать лет жизни, начав службу рядовым скутарием(3). Скопленных за время службы денег оказалось на удивление мало. Хотя, скорее всего, отставной тагматарх просто ничего не понимал в гражданской жизни. Он попробовал стать купцом, и вовремя остановился. Он хотел было прикупить небольшое имение с оливами, но понял, что к сельскому хозяйству не испытывает ничего, кроме глубочайшего отвращения. Он так и не мог найти себя в этой жизни, потому что ничего, кроме войны с юных лет не видел. Да, и положа руку на сердце, делать он тоже ничего не умел, только воевать. Он не стремился завести семью, потому что тагма и была его семьей. А когда он почти решился на женитьбу, было уже поздно. Ведь что делает человек, пришедший с войны и не имеющий работы, сварливой жены и своры голодных спиногрызов? Правильно! Он начинает пить. И этому увлекательнейшему занятию Деметрий предавался целый год, не заметив, как его кошель показал дно. Как и когда это случилось, он так и не смог вспомнить. Ведь поначалу у него была весьма приличная сумма. Но веселая жизнь, веселые женщины и внезапно появившиеся новые друзья превратили легкий ручеек, которым утекали его деньги, в бурный поток. Так он стал практически нищим. Веселые женщины его покинули, друзья оказались не такими уж верными, и только брат покойного отца, старик, державший лавку в порту, еще кормил его из жалости. Жизнь сорокалетнего крепкого мужика была кончена. Он голодранец, пьяница и калека. Оставалось лишь ждать смерти, надеясь, что сердобольный дядя протянет дольше, чем он.
Все изменилось в тот день, когда от отчаяния он пошел в порт, чтобы наняться матросом на корабль. Работа паршивая, платят плохо, а подцепить в каком-нибудь порту чуму было просто раз плюнуть. Что Сиракузу, что Марсель, что Карфаген черная смерть посещала регулярно, исправно собирая свою кровавую дань. Но ему выбирать не приходилось. На корабле хотя бы кормят.