Страница 16 из 16
Вильгельм впился глазами в лицо Николая, отслеживая мимику последнего, но, кроме блуждающей хитрой улыбки, ничего так и не увидел.
— Вилли, брат, мы же родственники! — Русский слегка покривил губы. — Как ты себе это представляешь?
— Дальние родственники, Николя! — заявил немец и быстро добавил, заметив, что Николай собирается возразить: — Просто подумай, не торопись, мы с тобой чуть позже этот вопрос еще раз обсудим. Договорились?
— Договорились, — кивнул тот.
— У меня еще один вопрос, касающийся поставок нефти.
— Внимательно слушаю…
Еще через полчаса у государя Российской империи состоялся аналогичный разговор с королем Британии, и, вернувшись к себе за стол, Николай решил в двух словах поделиться информацией с супругой:
— Дорогая, наши акции растут как на дрожжах! Угадай, кто решил поправить свои дела с наследниками с помощью сильной крови рода Романовых?
— Неужели Гогенцоллерны и Виндзоры? — прищурилась Мария Федоровна.
— Уверен, это только первые ласточки! — Николай лучился довольством. — И это они еще про Лизавету не в курсе! — он откашлялся. — Я надеюсь, что не в курсе.
— Дорогой, — нахмурилась Мария Федоровна, — но ты же понимаешь, что нам ни в коем случае нельзя…
— Тс-с! — Император прижал палец к губам. — Оба любимых родственника просто умоляли меня сразу отказом их не огорчать, а хорошенько подумать, что, согласись, дает нам пространство для маневра.
— Завтра же надо это все обсудить с Мишей, Вовой и Сашей.
— Уж как водится, дорогая, как водится…
В номере мы оказались в четвертом часу утра, но расходиться по спальням не стали — еще в «Джимис» Михеев доложился царственному деду о благополучном прибытии в Ниццу самолета с артистами, поварами и фельдъегерем, и вот сейчас мы дружно разглядывали содержимое черной бархатной шкатулки с подсветкой, привезенной этим самым фельдъегерем. Посмотреть было на что! А уж послушать краткую лекцию бабули и подавно! Свой выбор я сделал, практически не задумываясь, и указал на самое, по моему мнению, элегантное из пяти колец, мысленно прикинув, как оно будет смотреться на пальчике Сони, вроде и не пошло, но и не слишком дешево:
— Это!
Императрица удовлетворенно кивнула:
— Отличный выбор, Алексей! Классическое кольцо из платины, бриллиант чистой воды весом примерно в пятнадцать карат. Учитывая юный возраст твоей избранницы и изящность ее пальчиков, это кольцо будет смотреться на руке Сони куда органичнее, чем, скажем, вот то. Я его специально Марусю попросила положить, чтобы ты понимал разницу.
Бабка указала на совсем уж кич ювелирного искусства — вроде тоже платина, но с вкраплениями повсюду мелких брюликов, а главный камень был раза в полтора крупнее того, который выбрал я.
— А уж какая у этого кольца история! — восторженно подхватив изящное колечко и крутя его на свету, протянула бабка. — Поверь мне, мальчик, красота в украшении — это самое малое. Куда важнее то, что за ним стоит. Ну, я потом тебе расскажу. А пока что поверь, вот это
Из сказанного я понял чуть больше, чем ничего, но решил не спорить и вопросов не задавать — бабке виднее, она в этом всю жизнь варится, кому угодно может нос утереть и лекцию прочитать. А я как-то к этим урокам премудростей ювелирных готов не был. Потому просто кивнул, да и дед меня поддержал.
— Бабушка дело говорит, — веско произнес царственный дед. — А украшений помассивнее и подороже ты потом своей Соне и так надаришь, если Ольденбургские ей в приданое своих мало положат.
Родитель тоже знаками подтверждал правильность моего выбора, и, вздохнув, я кивнул:
— Убедили. Что теперь?
— Теперь отбой, завтра трудный день, — дед демонстративно захлопнул крышку шкатулки и протянул ее бабке. — Всем спокойной ночи!
И императорская чета направилась к лестнице на второй этаж. За ними засобирались и все остальные, а я остался сидеть на диване.
— Алексей, — обратился ко мне отец, — а ты чего развалился?
— Еще немного посижу, в себя надо прийти — день-то трудный выдался.
— Не засиживайся. Нас завтра к одиннадцати на яхте ждут.
— Хорошо, — кивнул я.
А про себя подумал: «Опять не высплюсь, и все из-за проклятого папы! Только бы эта тварь побыстрее спать улеглась!»
Папа Франциск проснулся от собственного крика — ему снился самый натуральный кошмар с принцем Романовым в главной роли! Схватившись за лоб, понтифик не сразу поверил, что это просто холодный пот, а не следы липких прикосновений огромного влажного языка юноши, через который тот высасывал у Франциска мозг.
— Приснится же такое! — криво усмехнулся папа, уселся на кровати и выпил стакан воды, стоявший на прикроватной тумбочке.
Через полчаса усердной молитвы удалось успокоиться и лечь обратно в постель, но только понтифик закрыл глаза, как кошмар вернулся, только в этот раз Романов пытался откусить голову Франциска своим гигантским ртом.
С ругательствами вытолкав из покоев обеспокоенных служек, папа упал на колени перед распятием и вновь принялся усердно молиться. Молился он до самого утра, боясь закрыть глаза хоть на мгновенье…
Конец ознакомительного фрагмента.