Страница 90 из 115
— В такую погоду продолжать — безумие, — сказала Бастет.
Я, молча, кивнул, вынужденно согласившись. Буря и вправду разыгралась не на шутку.
Минуло около часа, когда ветер стал понемногу стихать. Хотя мне показалось, что прошла целая вечность. Еще через некоторое время буря стихла. Почти внезапно, как это нередко бывает.
— Пойду, посмотрю, как там, — встала Бастет, — возможно, сейчас продолжим путь.
— Хорошо.
Нубийка слегка приоткрыла полог палатки:
— Надо же, уже ночь...
Я не стал комментировать эту новость, лишь досадно поморщился. Бастет скрылась из виду.
«Надо было этой дурацкой буре разыграться в самый неподходящий момент, когда каждое промедление может стоить нам всего? Совершенно всего!».
Я раздраженно пнул циновку. Рука в области перелома начала ныть, что говорило о смене погоды, но меня это слабо утешало. Ведь драгоценное время было упущено. Мрачные мысли пчелиным роем начинали закрадываться в глубины сознания, и я уже был готов полностью отдаться им на растерзание, как вдруг услышал крик Бастет:
— Саргон, иди сюда!
Резко вскочив, словно сидел на острых глиняных осколках, я вылетел наружу быстрее ветра. Буря действительно полностью прекратилась, словно не было этой безумной пляски песка и вихря. Над нашими головами раскинулось безоблачное звездное небо.
Бастет стояла спиной ко мне. Ее взгляд был обращен на северо-восток. Я подошел и встал рядом, утопая по щиколотку в песке:
— В чем дело? Нам нельзя терять время.
Она указала пальцем:
— Вон там, видишь?
Я проследил за ее жестом. В том направлении пустыня уже не представляла собой море крупных и высоких барханов. Все дальше к горизонту они уменьшались в размерах и, в конце концов, сходили на нет. Однако ничего особенного я в той стороне не разглядел.
— Что я должен увидеть?
— Посмотри на небо. Там, над горизонтом.
Я поднял взгляд чуть вверх и, наконец, увидел то, что привлекло внимание Бастет. Небо в той стороне было светлее, чем в других местах. Поначалу я подумал, что скоро рассвет, но затем быстро отогнал эту мысль. Во-первых, солнце зашло недавно. А во-вторых — оно не встает на северо-востоке.
Предположение пришло в голову само:
— Огни ночного города?
Бастет отрицательно покачала головой:
— Даже самый крупный город в мире не сможет осветить небо столь ярко.
— Тогда что же это?
Она повернула ко мне взволнованное лицо:
— Костры. Тысячи костров огромного войска.
— Ближе нельзя, — предостерег меня Тиглат-Атра.
Я повернулся к нему и, придерживая верблюда за поводья, уточнил:
— Почему?
Как всегда, ответ Тиглат-Атра прозвучал спокойно и невыразительно:
— Стрела, пущенная с высоты, способна поражать цели на больших расстояниях.
Переведя взгляд на величественные каменные стены Вавилона, я понял, что он прав. Даже стало немного неловко. Стоило подумать об этом самому. Прищурив глаза и прикрыв их ладонью от солнца, я вгляделся в знакомые укрепления. Отсюда могло показаться, что стены города пусты и безлюдны, но это ощущение было обманчивым. Вскоре я начал замечать едва уловимые движения между башнями и зубцами оборонительной линии — защитники Вавилона оставались на своих местах и контролировали каждый участок городских стен. Уверен, они заметили нас задолго до того, как мы — их. Западный пригород, раскинувшийся прямо под стенами и долгое время служивший мне домом, с виду казался покинутым. Скорее всего, так оно и было на самом деле, а все его жители нашли убежище по ту сторону массивных укреплений. Бросив мимолетный взгляд на ряды бедняцких хижин, я почувствовал легкий приступ нахлынувших воспоминаний — жизнь простого ремесленника, зарабатывающего на хлеб постройкой халуп для мушкену. Ремесленника, который любил проводить время в здешней таверне вместе со своим другом Сему...
«Сему. Где-то здесь находится твоя могила. Так, по крайней мере, сказал мне Бел-Адад, этот верный пес Ламашту!».
Я так погрузился в прошлое, что не сразу расслышал, как Джераб-Зайя обратился ко мне.
Пришлось переспросить:
— Что ты сказал?
— Что дальше? — спокойно повторил тот.
Отогнав подальше навязчивые воспоминания, я еще раз окинул пристальным взором окрестности. Со стороны Евфрата дул влажный и прохладный ветерок.
— Обойдем город с запада и приблизимся к лагерю хеттов. Думаю, пришла пора нам засвидетельствовать царю Мурсилису свое почтение и раскрыть наше присутствие.
— Они знают, что мы здесь, — встрял в разговор Тиглат-Атра.
— Да? — я вскинул брови. — Откуда?
— Их лазутчики обнаружили наш лагерь прошлой ночью.
— Почему мне не сказали?
Тиглат-Атра вперил в меня свой взгляд. Вместо уже привычного каменного выражения, я узрел нечто иное. Ассириец смотрел на меня, как на идиота:
— Это было неизбежно.
— Верно, — признал свою глупость я и слегка покраснел, — тогда тем более не стоит откладывать наш визит.
Держась на почтительном расстоянии от городских стен, наша троица стала медленно огибать город с западной стороны. Хеттское войско встало лагерем к северу от Вавилона на левом берегу Евфрата, поэтому, чтобы попасть туда нам пришлось проехать чуть дальше в поисках переправы.
Идея самолично возглавить делегацию к хеттскому царю, как и мысль взять с собой только ассирийцев, родилась у меня в тот же день, когда состоялся разговор с египтянином. К сожалению, в словах Себекхотепа относительно Бастет имелся смысл. А ассирийцы, как ни крути, были идеальными спутниками для переговоров с воинственным народом. Поэтому ради успеха я решил пойти на риск.
Естественно, когда я сообщил о своем решении Бастет, та пришла в ярость.
— Сет тебе мозги высушил?! — накинулась на меня она, размахивая руками и мечась по палатке, словно львица в клетке.
— Позволь мне объяснить... — аккуратно начал, было, я, но перебить Бастет не так-то просто.
— Какие объяснения?! Этому безумию не может быть никаких объяснений! Мало того, что ты с какой-то стати решил не допускать меня до делегации к хеттам, так еще и соизволил сам отправиться к ним, да в сопровождении ассирийцев!
— Тебе нельзя идти.
— С чего это?! — резко остановилась она, раздувая ноздри, как бешеный бык.
— Хетты не воспринимают женщин, как предводителей мужчин.
— Откуда ты знаешь?
— Тарару поведал, — соврал я. Говорить о том, что получил эти знания от Себекхотепа — себе дороже.
Бастет отстегнула от пояса меч и со злобой швырнула его о землю;
— Варвары!
Она тяжело дышала. Широко расставленные ноги были напряжены, а кулаки непроизвольно сжимались и разжимались. Я подошел к ней сзади и опустил руки на плечи. Бастет не стала сопротивляться, поэтому я нежно заключил ее в объятия, сцепив руки у нее чуть ниже груди.
Ощутив, что она немного расслабилась, я мягко произнес:
— Послушай, я понимаю, что тебе хочется самой возглавить гонцов, но это слишком рискованно. По той причине, что я ранее озвучил.
— Варвары, — тихо, но со злобой в голосе, повторила нубийка.
— Поэтому предоставь это мне, — я поцеловал ее в шею.
— Но зачем ты идешь?
— Мне кажется, один из нас обязан наблюдать за ходом встречи.
— Верно, — она окончательно расслабилась, но теперь в ее голосе зазвучала тревога, — но почему ты выбрал ассирийцев? Это же глупо и безрассудно! Возьми Гасана и Тарару. Они...
— Не так внушительно выглядят, — перебил ее я, чуть крепче сжимая, — ассирийцы просто идеальные спутники в делах, что касаются переговоров в военных вопросах. Не думаю, что стоит пояснять почему.
— Один из них предатель.
— Да. Но не думаю, что он мне что-то сделает. Ведь Тиглат-Атра до сих пор не знает, где спрятал свои сокровища Азамат.
— Это безумие! — выпалила она. — Просто отправь на переговоры кого-нибудь вместо себя. Гасан очень предан тебе, он расскажет все без утайки.