Клубок со змеями

— Спасибо.

Мы вышли наружу. Ветер разбушевался не на шутку, взметая в воздух миллионы мелких песчинок. Они больно ударялись о кожу, норовя залезть в глаза и ноздри. Верблюды недовольно ворчали. Им явно не хотелось идти через пустыню в такую погоду. Честно говоря, никому не хотелось. Однако ждать милости природы мы не могли. Вино было на исходе, и даже с учетом его остатков, никто не даст гарантий, что нам хватит его до конца пути.

Вырезав еще пару кусков ткани у шатра, Бастет одним прикрыла свое лицо, а второй протянула мне. Я последовал ее примеру. К нам подошел Гасан.

— Убирайте шатер и выдвигаемся! — прокричал я, стараясь, чтобы мой голос не заглушили порывы ветра. — Только захватите с собой фигурку льва!

— Будет сделано, господин!

Прижавшись друг к другу, мы медленно направились в сторону верблюдов, стоявших возле пальм. Ветер хлестал листья и прижимал стволы к земле. Опасность путешествовать в такую погоду была не менее весомая, нежели та, что исходила от неизвестного заговорщика. Но выбора не оставалось. Приходилось рисковать и надеяться, что Бастет сумеет найти дорогу, иначе мы рискуем умереть от жажды. Вот тогда уже ничто не будет иметь значения.

Они стояли там, готовые оседлать своих животных. Все семеро. Лица скрыты под накидками. Я даже не пытался всматриваться в них, ибо это бесполезно, даже не учитывая разыгравшуюся бурю. Но нарастающее напряжение никак не спадало. Мысль о том, что кто-то из них может в любой момент всадить клинок нам в спину с трудом заставляла меня выглядеть невозмутимым. И я боялся не только за свою жизнь.

«Я достиг слишком многого, чтобы это потерять. Я обрел слишком многое, чтобы это потерять. Я пожертвовал слишком многим, чтобы добиться того, что имею сейчас. И, клянусь Мардуком, я просто так этого не отдам!».

Подсадив Бастет, я помог ей взобраться на верблюда и, удостоверившись, что она сидит на нем более-менее уверенно, направился к своему животному. Тот, словно понимая мое неважное состояние, присел на колени, давая спокойно забраться ему на спину.

— Спасибо, мой вонючий друг, — прошептал я, похлопывая верблюда по шее.

Тот недовольно замычал.

— Знаю, знаю. От меня пахнет не лучше.

На удивление Гасан справился быстро, в одиночку убрав шатер Хазина и схоронив все следы его пребывания здесь. Передав Бастет статуэтку льва, он неуклюже взгромоздился на верблюда, и тогда нубийка махнула рукой, отдавая молчаливый приказ к выступлению. Наша процессия медленно направилась в сторону каменистой гряды, виднеющейся к югу. Где-то там, далеко за ней, находится лагерь разбойников, в котором начнется моя новая жизнь. Если, конечно, мне повезет.

Глава 4

Путь от стоянки караванов до лагеря разбойников оказался нелегким. Хоть песчаная буря и утихла также внезапно, как и началась. Когда высокая каменистая гряда осталась далеко позади, намекая о своем существовании лишь своей черной макушкой, ветер почти стих. Мелкие песчинки уже не пытались залепить нам глаза и не обжигали кожу. Буря прекратилась.

Путешествие заняло четверо суток. Передвигались исключительно ночью, а днем спасались от палящих лучей солнца в наспех сооруженных палатках. Бастет держалась на удивление неплохо, ни разу за весь путь не проронив даже жалобного стона. Только сильная бледность выдавала ее состояние. Я же похвастать подобной выдержкой не мог. Вновь разболелась рука. Всплески ноющей боли взрывали тело каждый раз, когда верблюд подо мной спотыкался или преодолевал неровную поверхность. Постоянная сухость во рту, от которой не спасали маленькие глотки из кувшина с вином, лишь усиливала страдания. На третью ночь нашего путешествия мне казалось, что только чудо не заставит меня выпасть из седла и не зарыться лицом в песок. К исходу четвертой ночи запасы вина полностью опустели. Даже самые крепкие из нас стали испытывать слабость от недостатка воды и отдыха. Поэтому, когда на рассвете, впереди, показался знакомый оазис, все поначалу приняли его за наваждение. За шутку разыгравшегося воображения или видение, ниспосланное богами в виде насмешки. Настолько желанным он тогда казался, что никто и поверить не мог в истинность представшей картины. Но, чем ближе мы подъезжали к лагерю разбойников, тем крепче становилась уверенность, что это изнурительное путешествие подходит к концу.

Оказывается, в свой налет на караван Хазина, Азамат взял не всех своих людей — в лагере осталось порядка десяти человек. Сказать, что они были удивлены, обнаружив на месте главы разбойников Бастет, значит, ничего не сказать. Но после коротких расспросов и пояснений, нас оставили в покое и дали отдохнуть.

Первые два дня после прибытия мы практически не выходили из шатра Азамата, который на правах победителей стал нашим. Только один раз нубийка вышла наружу — чтобы водрузить наверх фигурку золотого льва. Она тут же засияла в лучах солнца, словно звезда на ночном небе. Бастет радовалась ей, словно маленький ребенок редкому подарку на праздник. Я же был к фигурке совершенно равнодушен. Ну, обычная драгоценность, не более. За последнее время повидал таких уже немало и начал привыкать к чарующей красоте с пугающей быстротой. Бастет же имела дело с дорогими вещами несколько лет, и тем удивительней мне казалась ее реакция. Видимо, просто женщины обожают украшения.

Больше из шатра в те дни мы не выходили, проводя все время, лежа, на большой деревянной кровати, украшенной ювелирно тонкой резьбой и устланной белоснежной простыней с мягкими подушками. Периодически мы вставали, дабы съесть что-нибудь легкое, обильно запив пищу холодной водой. Даже не вином, а именно, что ни на есть, простой обычной водой. Настолько по ней соскучились. Ни о чем серьезном не разговаривали, полностью наслаждаясь отдыхом и обществом друг друга. Лишь на третий день, почувствовав прилив сил, я решил вернуться к решению проблем.

Я лежал на кровати и хмуро разглядывал глиняную табличку с именами. Бастет дремала рядом. Снаружи уже наступили сумерки. Пространство внутри шатра освещали четыре треножника. На маленьком столике справа от кровати стояла небольшая тарелка с сушеными фруктами и два неполных кувшина с водой. Потрескивание огня приятно успокаивало, навевая желание вздремнуть, но я отгонял его.

Для некоего удобства, рядом с каждым именем Бастет дописала происхождение разбойников.

Гасан — мадианитянин[74]

Тарару — вавилонянин

Тиглат-Атра — ассириец

Себекхотеп — египтянин

Ибинару — угаритянин[75]

Архальбу — угаритянин

Ясмах-Нирари — вавилонянин

Джераб-Зайя — ассириец

— Кто же из них? — прошептал я.

— Хм? — сонно спросила Бастет и заерзала у меня на плече.

— Ничего, — я пару раз повернул табличку меж пальцев. Бинты с них уже сняли, как и повязку с головы нубийки. На коже красовались багровые рубцы в тех местах, которыми я ухватил меч Тарару, пронзая грудь Азамату. — Просто мысли вслух.

Бастет задумчиво почесала нос. Бугорок на месте перелома был не сильно заметен, но она все равно оставалась непреклонной в своем желании найти подходящего костоправа. Нубийка уже подумывала съездить в Петру в ближайшее время и поискать лекаря там.

— Больше ты ничего не помнишь из подслушанного разговора? — зевнув, спросила она.

Я покачал головой:

— Ничего.

— Жаль. Значит, начнем пытать Себекхотепа.

— Не самая удачная мысль, — нахмурившись, ответил я.

— Знаю, но, что-то же, нужно делать? — она перегнулась через меня и схватила кувшин с водой. Бастет коснулась своей обнаженной грудью моего живота. Возможно, это меня возбудило, если бы не размышления о предателе.

— Можешь рассказать что-нибудь о них? Ну, кроме Гасана и Тарару. Тут и так все понятно. Кстати, не забудь, с парнишкой необходимо побеседовать в ближайшее время.

74

Мадианитяне — полукочевой народ, позднее ставший частью царства Майн. Оно располагалась на границе современных Саудовской Аравии и Йемена.

75

Угаритяне — жители Угарита, древнего торгового города-государства Восточного Средиземноморья, находившегося на территории современной Сирии.