Страница 4 из 10
Основной акцент здесь делается на переменах и различиях. Я начинаю книгу с обзора «революции сверху», проведенной царем Петром Великим с целью изменить жизнь знати – как мужчин, так и женщин высшего сословия. Она была шагом на пути к более масштабным целям и осуществлялась по моделям, заимствованным с Запада. Петровская революция имела серьезные последствия для женщин. Инновации Петра, ужесточив и усугубив социальные различия, а также изменив границы между частным и общественным, в то же время открыли новые возможности для социальной мобильности. В конечном счете введенные Петром основания для продвижения по службе, не сводившиеся более исключительно к праву рождения, и то предпочтение, которое он отдавал образованию и «цивилизованности», принесли женщинам пользу не меньшую, чем мужчинам. Для высших сословий нововведения Петра, изменившие, хотя и не устранившие иерархические отношения полов в семье и обществе, помимо всего прочего, открыли дверь к новому пониманию того, что значит быть женой и матерью. Изменив образ жизни высшего общества и отношение к женским семейным ролям, Петровская революция углубила социальные и культурные различия между дворянками и крестьянками. Однако в некоторых отношениях у российских женщин было и много общего. Вплоть до XIX века, если не дольше, участь почти всех россиянок – не только дворянок и крестьянок, но и купчих, горожанок, женщин духовного сословия и прочих – оставалась практически одинаковой: вначале брак по договоренности, заключенный в чужих интересах, затем рождение и воспитание детей, труд по хозяйству и обеспечению семьи. За фасадом событий, о которых пойдет речь в последующих главах, жизнь большинства женщин определяли все те же повседневные обязанности, связанные с браком, материнством и домашним хозяйством.
На протяжении большей части имперской эпохи плоды Петровской революции доставались в первую очередь образованной или имущей элите. Подавляющему большинству – русским крестьянам и крестьянкам – петровские нововведения принесли не столько преимущества, сколько новые тяготы. Крестьяне, добывавшие себе пропитание на земле, теми же орудиями труда, какими пользовались до них их родители, бабушки и дедушки, жившие в замкнутых общинах, даже после отмены крепостного права в 1861 году не спешили перенимать обычаи большого мира, относясь к ним в лучшем случае настороженно. Крестьянки в большинстве своем все так же выходили замуж к 20 годам, рожали с помощью деревенской повитухи в среднем по 6–7 детей и почти половину своего потомства теряли, не дорастив до пятилетнего возраста. Подъем торговли и промышленности в конце XIX века дал прежде не виданные в деревне возможности, открыл доступ к новым идеям и новому образу жизни, однако эти перемены затронули жизнь сравнительно немногих. Даже захват власти в 1917 году большевиками с их стремлением перестроить весь политический, социальный и культурный порядок, как ни странно, почти ничего не изменил в крестьянском образе жизни. Настоящие перемены настигли крестьянство уже в конце 1920-х годов в ходе коллективизации сельского хозяйства, да и они были лишь частичными. Дальнейшее повествование будет посвящено в первую очередь преобразованиям, а не тому, что передавалось из поколения в поколение, однако следует иметь в виду, что на протяжении первых двух с четвертью столетий, охватываемых этим повествованием, жизнь российских крестьянок менялась на удивление мало.
Каждый писатель пишет для некой воображаемой аудитории. У меня, когда я работала над этой книгой, таких аудиторий было две. Первая – студенты колледжей, такие же, как те, кому я преподаю в Университете Колорадо, – те, кто ценит хорошо рассказанную историю и находит, что прошлое доступнее всего для изучения в его человеческом измерении. Чтобы не тормозить развитие повествования и не слишком растягивать объем книги, я привожу сноски лишь на те источники, которые цитирую или на которые опираюсь в плане информации или интерпретации. По тем же причинам я ограничила обсуждение различных толкований историков, однако постаралась представить весь диапазон различных исторических взглядов в сносках или в списках рекомендуемой литературы, приводимых в конце каждой главы, а иногда и там и там. Список литературы отсылает лишь к небольшой части нашей стремительно разрастающейся области исследований, наиболее важной для данной главы. К счастью для читателей, желающих ознакомиться с этой областью подробнее, в издательстве M. E. Sharpe скоро выйдет двухтомник «Bibliography on Women and Gender in Russia, the Successor States of the Former Soviet Union and East Central Europe» («Библиографический список работ о женщинах и гендере в России, государствах – преемниках СССР и Центрально-Восточной Европе»), составленный Мэри Зирин, Ириной Ливезяну, Джун Пачутой Фэррис и Кристин Воробек[2].
Вторая аудитория – мои коллеги и будущие коллеги, ученые-историки и выпускники вузов, для которых эта книга может служить введением в историю российских женщин или помочь дополнить, а возможно, даже переосмыслить уже известную им информацию. Охват весьма продолжительного периода – трех столетий – позволил мне проследить за развитием некоторых тем и отметить постоянство определенных тенденций, которое в противном случае легко было бы упустить из виду. Хотя отстаивать важность изучения женской истории теперь уже нет необходимости, о ее центральном месте в истории России еще многое предстоит сказать. Моя книга была задумана как вклад в этот разговор.
Глава 1
Петровская революция: новые мужчины, новые женщины, новые идеи
Женщины в обществе и новая семейственность
Эта книга начинается с драматических изменений – своего рода революции – инициированных сверху царем Петром Великим (1689–1725) и изменивших в конечном счете жизнь почти всех россиян, как женщин, так и мужчин. В 1689 году, когда Петр отстранил от власти свою сводную сестру, регентшу Софью, и занял российский престол, Россия еще только постепенно отходила от средневекового уклада. Большинство россиян, привыкших руководствоваться религиозными ценностями, живших по большей части изолированно от культурных и интеллектуальных изменений, под влиянием которых трансформировалось мировоззрение западных элит, на внешний мир все еще глядело с подозрением. Чтобы обеспечить России имперский статус, Петр стремился изменить российское общество, культуру и политику в соответствии с теми моделями, которые наблюдал и которыми восхищался в иностранной общине Москвы и во время поездок на Запад. В годы правления Петра государство сделалось заметно более активным и все чаще вмешивалось в жизнь своих подданных. Всеми силами стараясь ускорить ход уже совершающихся перемен, Петр использовал указы и законы как оружие в войне против традиционных русских порядков и сурово карал даже знать, когда та пыталась ставить ему палки в колеса. Отголоски взрывных волн Петровской революции ощущаются и по сей день.
Как и многие современные европейские общества, Россия была разделена на социальные слои: на воюющих (служилое сословие), трудящихся (податное сословие) и молящихся (духовное сословие). Западническая революция Петра была нацелена в первую очередь на служилую знать, родовитых бояр и военную аристократию. Новые политические институты начали преобразование московской системы правления в современную бюрократию, формализуя и укрепляя власть самодержца. Петр обновил российскую армию и основал флот. Для управления новыми или реформированными структурами Петру требовались люди нового типа – мужчины нового типа, которые должны были выглядеть, вести себя и даже думать по-новому, не так, как их отцы и деды. А в спутницы этим новым мужчинам требовались новые женщины. Женщины высших сословий – в открытой по западной моде одежде, не чурающиеся развлечений в смешанном обществе, воспитывающие своих сыновей в духе Петровской эпохи, – должны были служить государству так же, как и мужчины, только на иной манер. Чтобы привлечь знать к строительству нового порядка, Петру необходимо было перекроить ее общественную и частную жизнь.
2
Русскоязычные читатели также могут обратиться к замечательной книге Н. Л. Пушкарёвой «Русская женщина: история и современность» (М.; Ладо-мир, 2002). – Примеч. авт.