Страница 13 из 49
мужу и гостю. Еда была вкусная, жирная. Хасан и шут
ели, разговаривали, а Зейнет уселась около них и не сво-дила глаз с Алигели. Вдруг она запустила руку в блюдо с
пловом и сунула жирный кусок мяса Алигели прямо в
рот1. А шут в это время смеялся, ну и поперхнулся. Кусок застрял у него в горле, он посинел и вытянулся на
полу бездыханный. Хасан и Зейнет чуть сами не умерли
со страху. Запричитали: «Что за беда приключилась с
нами, что за напасть! О Аллах, зачем ты дал шуту
падишаха умереть в нашем доме, что теперь с нами
будет!»
1 По обычаю, почетным гостям в знак особого внимания хозяин сам клал в рот кусочки еды.
50
Женщина бранила мужа, говорила, что он виноват, а
тот твердил, она виновата: зачем сунула шуту в рот мясо
и задушила его? Долго они пререкались и бранились. Наконец Хасан успокоился и сказал жене:
— Что случилось — случилось, давай лучше пораски-нем умом, как нам быть, как из беды выпутаться.
Зейнет подумала и сказала:
— Сейчас ночь, темно, возьмем тело Алигели и выбро-сим на улицу, никто не узнает, как это случилось, отчего
и где он умер.
— Нет, так поступать не годится. Я другое надумал.
Рядом с нами за оградой живет лекарь — еврей Якуб.
Я пойду постучусь к нему в ворота, скажу, больного привел. Пока пойдут звать Якуба, бросим тело в дехлизе *.
Хасан взвалил тело Алигели на плечо и вместе с женой постучался в ворота к соседу.
— Кто там? — спросил слуга.
— Мы больного привели, иди позови лекаря, да поскорей, пускай осмотрит его.
Слуга пошел в дом за хозяином, а Зейнет с Хасаном
усадили шута на скамейке в темном дехлизе и быстро
вернулись к себе.
Лекарь ощупью пробивался по темному дехлизе к воротам и вдруг натолкнулся на Алигели, и тело шута падишаха ничком грохнулось на пол.
Якуб крикнул, чтобы принесли лампу. Как только ему
посветили, он узнал в убитом — о ужас! — шута падишаха.
Вышла жена лекаря Якуба, увидела, что ее муж убил
Алигели, и стала бить себя по голове, запричитала:
— Что теперь с нами будет! Как это ты не разглядел
его! Как же ты его убил?!
— Молчи! Выпутаемся из беды. Я знаю что делать.
За нашим домом дом садразама *. К нашей крыше при-мыкает крыша их кухни. Возьмем сейчас тело, поднимем
на кровлю и сбросим через дымоход в кухню садразама.
Так и сделали.
Якуб и его жена, помогая друг другу, спустили тело шута
в кухню через печную трубу. К счастью, очаг не горел, повар уже приготовил ужин и успел потушить огонь.
Покончив со всеми своими делами, повар осмотрелся
перед уходом — не осталась бы в кухне кошка. Он уже
хотел запереть кухню, как вдруг увидел чьи-то ноги —
51
висят над очагом, как вертела, и повар заорал во всю
глотку:
— Кто ты? Что здесь делаешь? Вылезай-ка оттуда!
Ноги не двигаются, и ответа нет. «Может, это вор?» —
подумал повар. Взял камень и запустил в ноги. Тело шута
грохнулось на пол. Повар поднес лампу поближе и увидел, что это Алигели: шут падишаха свалился и умер. Бедняга
повар обеими руками ударил себя по голове, восклицая:
«О горе мне! Я убил шута падишаха! Что мне теперь делать, как быть?!» Стоявший рядом поваренок успокоил
его:
— Не тужи! Возьмем его, отнесем на базар и оставим
перед лавкой менялы — все будут думать, что это вор.
Так и сделали.
В ночной темноте повар с поваренком незаметно пере-тащили тело Алигели к лавке менялы и приставили к дверям, а руку его положили на замок. Через час мимо лавки
прошел стражник с фонарем и заметил человека, ухватив-шегося за замок лавки. Стражник решил, что тот собирается ограбить лавку, и заорал на него:
— Эй, злодей, что ты тут делаешь?
Но вор ничего не ответил. Тогда стражник подошел к
нему и стукнул по голове булавой. Тот полетел на землю.
Стражник нагнулся, посветил фонарем, вгляделся в лицо
убитого. О ужас, это был шут падишаха! Стражник в отчаянии завопил:
— Что я наделал, пропал я, шах с меня шкуру сдерет!
На его крики сбежались случайные прохожие.
Наутро до шаха дошла весть, что стражник убил шута
падишаха. Разгневался шах и повелел повесить стражника на мейдане *.
И вот на другой день по улицам города ходил глаша-тай и возглашал жителям приказ шаха: повесить стражника на мейдане за убийство шута падишаха.
Повар садразама, услышав слова глашатая, подумал:
«Я убил шута, а повесят стражника! Из-за меня погибнет
невиновный!» И тотчас отправился к виселице и сказал
палачу:
— Не вешайте стражника, это я убил шута падишаха, повесьте меня!
Шах потребовал к себе повара и спросил его в гневе:
— Зачем ты убил моего шута? Разве он причинил тебе
зло?!
52
— Да буду я жертвой за тебя! — сказал повар. — Дозволь объяснить. Никакого зла он мне не причинял. Вчера
ночью он забрался в нашу кухню через дымоход. Я решил, что это вор, и кинул в него камень, а он упал и умер.
Шах был так опечален смертью своего шута, что не
хотел слышать никаких объяснений и приказал палачу отпустить стражника, а повара повесить.
Лекарь Якуб, стоявший неподалеку от виселицы, сказал себе: «Бедный повар, у него дети и жена! Я ведь знаю, что он не убивал шута, за что же ему гибнуть?» —
И у него из самого сердца вырвался крик:
— Эй, палач, погоди, не вешай повара! Я убил шута!
Фарраши * отвели Якуба к шаху.
— Эй, нечестивец, что тебе сделал мой шут, зачем
ты его убил?! — закричал на него шах в ярости.
— Да буду я жертвой за тебя, о шах! Ничего худого
он мне не сделал. Пришел поздно вечером ко мне поле-читься и уселся в дехлизе. Я его не заметил в темноте, задел, он полетел на пол и умер.
— Очень хорошо! Повара освободить, а лекаря Якуба
повесить! — повелел шах.
Весть об этом обошла весь город. Узнал и портной
Хасан, что собираются вешать лекаря Якуба. «Конечно, Якуб — еврей, — подумал Хасан, — это верно, но ведь он
не виноват, я-то хорошо знаю, зачем же погибать бедному
старику?!» И Хасан решил спасти Якуба.
Помчался он к виселице, где уже стояла толпа людей
и громко закричал:
— Не вешайте Якуба! Не убивал он шута! Это я убил
Алигели!
Шах, узнав об этом очень удивился, что еще один
утверждает, будто он убийца. Повели Хасана к шаху.
Увидев Хасана-портного, шах заревел, как разъяренный
лев:
— Зачем ты убил шута?!
— Да буду я жертвой за тебя, — сказал Хасан, — мы
не виноваты! Ваш шут пришел к нам вечером в гости, а
моя жена положила ему в рот кусок мяса. Кусок, видно, оказался большим, застрял у него в горле, и он умер.
Шах был неумолим.
— Ничего знать не хочу! Я поклялся, что повешу убийцу
моего шута! Отпустите лекаря Якуба, а портного
повесьте! — повелел он.
53
В эту минуту во дворец зашел старик дервиш и сказал, обращаясь к шаху:
— О средоточие мира, великий шах, погоди казнить, может, мне удастся вернуть шуту жизнь, вдруг он еще не
умер!
Шах рассмеялся.
— Ты хочешь совершить чудо? Посмотрим, как ты
оживишь мертвого!
Дервиш вышел вперед, приблизился к шуту и тронул
его рукой. Тот был еще теплый и мягкий.
Дервиш сказал:
— Слава всевышнему Аллаху! Разве может быть теп-лым и мягким тело человека, умершего два дня назад?
Принесите-ка мне побыстрее крючок для ловли рыбы!
Дервиш сунул крючок в горло шута, кое-как зацепил
им застрявший там кусок мяса и вытащил его.
Пока он тащил кусок из горла Алигели, тот три раза
чихнул, привстал и сел.
Шах засмеялся от радости, потом сразу помрачнел и