Страница 11 из 49
Падишах послушал слова дервиша и стал насмехаться
над подобным лечением: как, мол, такое снадобье и такая
еда исцелят его дочь? Дервиш же посмеялся над неверием
падишаха:
— Да буду я жертвой за вас, это уж мое дело, чем я
ее вылечу. Поправится она — отдадите ее за моего сына, умрет — снесете мне голову с плеч. Чему тут смеяться?!
После этого дервиш повел Фаридуна в комнату Йасаман.
Девушка все еще лежала на своем ложе.
— Дочка, — обратился к ней дервиш, — я дал слово, что ты через три дня поправишься. Слышишь, что я говорю?
— Я не поправлюсь, баба-джан, пока не увижу того, кого люблю, — отвечала девушка.
И тогда дервиш сделал Фаридуну знак подойти к ложу
Йасаман. Девушка едва увидела Фаридуна, вскрикнула
и лишилась чувств. Прислужницы и невольницы испугались, забегали, заметались, закричали: «Йасаман в обмо-рок упала!»
— Не шумите и не орите попусту! — велел им дервиш. — Я сейчас дам Йасаман лекарство, и она сразу оч-нется, успокойтесь.
42
Он достал из своей сумки какое-то зелье и дал девушке — она тотчас пришла в себя.
— Доченька, — сказал ей дервиш, — я все устроил, получил согласие падишаха на твой брак с моим сыном.
Успокойся, войди в разум!
— Конечно, отец! Я теперь поправлюсь и выздоровлю, ведь вся моя болезнь была только от страха потерять
Фаридуна.
Дервиш и Фаридун вышли из покоев, чтобы дать и
падишаху повидаться с дочерью, но Йасаман так полег-чало, что она встала и сама пошла к отцу. Увидел падишах дочь у своего трона, от радости соскочил вниз и обнял девушку.
— Ах, Йасаман, наконец ты поправилась, благодарю
бога, тысячу раз благодарю! — воскликнул счастливый
падишах. — Расскажи-ка мне теперь, чем тебя так быстро
вылечил дервиш?
— Правду сказать, отец, я и сама не знаю, — ответила
девушка. — Когда я упала без памяти, он дал мне какую-то пилюлю и шербет из египетской ивы, я тут же выздо-ровела.
— Доченька, ты поправилась, мы с тобой этому ра-дуемся, а я должен сообщить тебе неприятную весть, —
говорит падишах Йасаман. — Дервиш вылечил тебя с условием, что я отдам тебя замуж за его сына.
— Раз обещал, придется держать слово, — молвила
девушка. — Это верно, он сын дервиша, но прекрасен и
держится как настоящий шахзаде *. Не похоже, чтобы
это был сын дервиша, сомневаюсь я в этом: наверняка он
шахзаде!
— Раз так, и ты согласна, то и говорить нечего, — решил падишах.
На другой день во дворец к падишаху явился дервиш
с Фаридуном. Падишах их сейчас же принял, спросил, что
им угодно.
— Эй, падишах! Разве ты забыл про условие? Я вылечил твою дочь и пришел забрать ее.
— Почтенный дервиш! Я отдам, как обещал, свою
дочь за твоего сына, хоть мне очень обидно и тяжко видеть ее женой сына дервиша.
Фаридун услышал слова падишаха и даже в лице из-менился от обиды и смущения. Он краснел, бледнел и наконец не выдержал и вдруг воскликнул:
43
— Эй, падишах Чина, если хочешь знать правду, я не
сын дервиша, я сын падишаха Ирана.
С этими словами Фаридун достал из кармана печать
шаха Ирана, которую захватил, оказывается, с собой, и
показал падишаху. Радости падишаха не было границ, когда он убедился, что его дочь выходит замуж за сына
падишаха Ирана. Однако он печально сказал дервишу:
— Эй, почтенный дервиш, у моей дочери есть еще
один тайный недуг, и я должен тебя предупредить об этом.
Уже два шахзаде сватались к моей дочери, но как только
мы давали свое согласие и жених подходил к невесте, тотчас же терял сознание и умирал. Боюсь, как бы и в
этот раз так не случилось, как бы сын падишаха Ирана
не умер из-за моей дочери!
Дервиш улыбнулся и успокоил падишаха.
— Не печалься, владыка, я и от этого недуга излечу
Йасаман, ты об этом не тужи, не беспокойся!
Падишах больше ничего не сказал, приказал целую не-делю освещать город разноцветными огнями и праздновать свадьбу его дочери с сыном падишаха Ирана.
В день свадьбы дервиш сказал Фаридуну:
— Смотри, сынок, не целуй Йасаман в лицо, прило-жись губами только к руке: ее дыхание таит смертельный
яд. Всякий, кого коснется оно, тотчас умирает.
— Что же мне до конца жизни не придется ее целовать? — удивился Фаридун. — Разве это возможно? По-думай сам, что это за жизнь будет!
— Не волнуйся, поверь, придет время, я и от этого
недуга вылечу Йасаман, — обещал дервиш.
Три дня спустя дервиш явился к падишаху Чина и
сказал:
— Дозвольте увезти жениха с невестой в Иран, я сам
их отвезу туда.
Как ни жаль было падишаху отпускать дочь, пришлось разрешить. Он приготовил ей приданое, достойное
дочери падишаха, и сам с везирами и со всей знатью проводил их на целых двадцать фарсангов *. Там дервиш, Фаридун и Йасаман попрощались с падишахом Чина и
его приближенными и пустились в путь по дороге, которая вела в Иран.
Когда они достигли границы Чина и должны были покинуть его пределы, дервиш велел остановить караван и
сбросить на землю весь груз.
44
— А зачем оста-
навливаться? — уди-
вился Фаридун.
—
Слушай,
Фа-
ридун, дальше начи-
нается степь. Ни де-
ревни, ни города, ни-
какого
жилья
мы
дальше не встретим.
Помнишь ты, как
мы уговорились с тобой
на этом самом месте?
Все, что добудем в Чи-
не, поделим пополам.
Давай теперь делить все,
что у нас есть.
— Да, помню, —
подтвердил
Фаридун,
и они начали делить
все богатства — дра-
гоценные камни, день-
ги, подарки.
Поделили между собой и приданое Йасаман. После
этого дервиш говорит:
— Фаридун, теперь очередь делить Йасаман. Разрубим ее пополам: половину возьмешь ты, половину я.
Фаридун побледнел от страха, услышав это.
— Что ты говоришь, отец! — воскликнул он. — Если
мы ее разрубим на две части, она ведь умрет! Возьми
себе мою долю драгоценностей, денег, имущества —
только уступи мне свою половину Йасаман, чтобы не ли-шать ее жизни.
— Что мне за нужда в драгоценностях или в деньгах?
А слово нарушать нельзя. Придется разрубить Йасаман, половину ее возьму я, половину — ты.
Видит Фаридун, что дервиш неумолим, и закричал
в отчаянии:
— Я отказываюсь от своей половины, отец! Не руби
Йасаман. Пусть она вся будет твоей, лишь бы живой осталась!
— Нет и нет! Никогда я не нарушу своего слова!
Йасаман надо разделить на две части, половину ее возьмешь ты, половину — я. А теперь, смотри!
45
Около шатра Фаридуна и Йасаман росли недалеко
друг от друга два дерева. Дервиш привязал одну ногу
Йасаман к одному дереву, другую — к другому дереву, потом взял топор и подошел к девушке, чтобы разрубить ее на две части, и тут изо рта девушки выполз скорпион! Дервиш убил его топором и снова замахнулся, чтобы разрубить Йасаман. На этот раз изо рта девушки
выползла маленькая змея. Дервиш и ее убил топором.
В третий раз занес дервиш топор над Йасаман, и в этот
миг она чихнула, но изо рта ее больше ничего не вышло.
Дервиш швырнул топор на землю, отвязал Йасаман и
повернулся к Фаридуну.
— Постели-ка ей прямо тут, в степи, постель, да поживей, — велел дервиш.
Когда Фаридун приготовил постель, дервиш уложил
девушку и сказал, чтобы в течение трех суток никто к
ней не подходил. Три дня и три ночи пролежала Йасаман, а на четвертый день дервиш поднял ее, поцеловал в лоб и
вручил Фаридуну со словами:
— Мне достаточно и одного поцелуя, ведь ты мне как