Страница 6 из 64
Лагутина после путча вообще отлично вознесло, и в последующие годы он побывал в должности первого вице-мэра, вице-губернатора, руководителя сначала одного, а потом другого представительства серьезных федеральных ведомств.
Да, у него не было крупномасштабной власти, но зато его власть на вверенной "территории" была безоговорочной. Управляющий княжеским поместьем в этом самом поместье был, по сути, главнее князя.
Правда, два с лишним года назад пришлось пережить неприятные дни. Пошли вполне серьезные разговоры, что возглавляемую им структуру собираются упразднить, но самому Лагутину ничего взамен не предлагалось. Тогда он очень напрягся: совсем без работы, конечно бы, не остался, однако работа работе рознь. Он давно привык быть влиятельным человеком, но по-настоящему влиятельных постов насчитывалось не так уж много, и все они были заняты.
Мишанин, с которым за эти годы у Лагутина сложились приятельские отношения, позвонил исключительно вовремя. Похоже, он и сам это знал, потому как начал разговор без привычных расспросов "за жизнь", а сразу по существу:
— Хочу тебе, Виктор, новость интересную рассказать. У нас тут создано Федеральное инвестиционное агентство. Слыхал небось? — И, не дожидаясь ответа, продолжил: — Директором поставлен некий Шинкаренко. Тебе эта фамилия наверняка ни о чем не говорит, но география всё прояснит: питерский он. А для баланса между столицами на должность первого зама назначен я.
— Поздравляю, — вставил-таки слово Лагутин.
— Место хорошее, даже очень. Битвы вокруг шли — Наполеону не снились! — Мишанин хмыкнул, причем довольно злорадно. — Но это уже всё, отгремели бои, пушки зачехлили, перемирие достигнуто. Теперь агентство намерено создавать представительства в перспективных, с нашей точки зрения, регионах. Мы "перспективных" с Шинкаренко меж собой поделили, и мне, ясное дело, Новосибирск отстегнули. А я предлагаю место руководителя тебе. Когда-то ты мне трудоустройство предлагал — помню девяносто первый, ничего не забыл, — а теперь я тебе. Согласно собственным и твоим интересам. Объяснять сейчас твой интерес надо? — И, снова не дожидаясь ответа, сказал: — Думаю, не надо. Особенно в свете последних решений в отношении твоего нынешнего ведомства. В курсе я этих решений и потому говорю со всей определенностью: разгонят вас, даже не сомневайся.
— Я готов, — твердо произнес Лагутин.
— А я и не сомневался, — опять хмыкнул, но уже удовлетворенно Мишанин.
…Встреча с Шинкаренко была назначена на четырнадцать часов, однако Лагутин на всякий случай перезвонил в приемную.
— Виктор Эдуардович! Вы очень вовремя, я только что собиралась звонить вам, — сообщила секретарь Майя Степановна подчеркнуто любезным тоном, который Лагутина мгновенно насторожил.
На примере собственной секретарши он прекрасно знал: если та добавляла в интонацию лишнюю ложку сахара, это означало одно из двух — либо звонил очень важный человек, либо менее важному, но достаточно значительному человеку она намеревалась дать отказ.
— К сожалению, Сергей Сергеевич не сможет вас принять, — подтвердила нехорошую догадку Майя Степановна. — Ваша встреча назначена на два часа, но Сергею Сергеевичу позвонили из аппарата премьер-министра… — секретарь на мгновение запнулась и продолжила: — В общем, это время у Сергея Сергеевича будет занято.
— А другое время? — не отступил Лагутин.
— К сожалению, всё расписано и на сегодня, и на завтра. У Сергея Сергеевича очень плотный график. Но вы можете связаться с Николаем Фомичом, он наверняка вас примет, — посоветовала Майя Степановна и добавила: — Только он сейчас на совещании в Министерстве экономического развития, появится часа в три.
Николай Фомич позвонил в четыре и без всяких предисловий заявил:
— Я сейчас подъеду к тебе в гостиницу. Не будем оттягивать до ужина.
"Что-то случилось", — встревоженно подумал и без того расстроенный вдрызг Лагутин. Беседа с Шинкаренко, к которой он готовился долго и тщательно, полетела псу под хвост. Да, он заранее передал руководителю агентства убойную по своей аргументированности должностную записку, но Виктор Эдуардович по опыту знал: правильно выстроенный разговор всегда сильнее правильно подготовленных бумаг. Особенно, когда время не терпит.
— То, что тебе, Виктор, обломилась встреча с Шинкаренко, знаю, — прямо с порога сообщил Мишанин. — И это плохо.
— Там какие-то дела с аппаратом премьера… — вроде как попытался оправдаться Лагутин, но Мишанин только рукой махнул:
— Там дела похуже. Вместо того чтобы встретиться с тобой, Шинкаренко встречался… — Николай Фомич поморщился, — с Сашей Грибановым!
— То есть как?! — опешил Лагутин.
— А так. Шинкаренко действительно позвонили из аппарата премьера. Фамилии не знаю, врать не буду… но, судя по всему, такая волосатая лапа!.. Сплошные заросли! И звонила эта лапа как раз по поводу Грибанова.
— Но ведь я тебе заранее передал свои соображения… В том числе сведения, которые я получил: Грибанов, вопреки всем правилам, пытается выйти напрямую на вас, минуя региональное представительство.
— Передал. И я их тогда же изложил Шинкаренко. И он согласился: все инвестиционные предложения по нашей линии должны проходить через региональные представительства. Грибанов к тебе ни с чем не обращался в отличие от трех других ваших местных фирм. Следовательно, Грибанов, по определению, к конкурсу не допускался. Ты, конечно, Виктор, нюх имеешь волчий, — воздал должное Мишанин. — Последний день приема заявок — ближайший понедельник. Я тебе вчера по телефону сказал: нет Грибанова на нашем горизонте. Но ты всё равно примчался, чтобы веско, как ты всегда умеешь, прочистить на всякий случай Шинкаренко мозги. И прочистил бы, нисколько не сомневаюсь. Однако вот как всё повернулось…
— И что дальше? — едва справляясь с внутренним бешенством, спросил Лагутин.
— Максимум завтра, в пятницу, от Грибанова поступит заявка на конкурс. Напрямую к нам. И мы её примем, никуда не денемся. А потом… — Мишанин фыркнул, — он этот конкурс и выиграет! Или ты сомневаешься?
Виктор Эдуардович не сомневался. Игры с конкурсами он знал не хуже первого заместителя руководителя агентства, равно как и возможности "волосатых лап", которые могли поднять нужного человека выше любого подъемного крана.
— И вот что я тебе еще скажу, Виктор, — покачал головой Николай Фомич. — Саша Грибанов уже давно не владелец кооператива по строительству сортиров. У него крупная компания с хорошими финансовыми показателями и надежной репутацией. Его кандидатуру поддерживает ваш губернатор. И хотя агентство контролирует, как расходуются выделяемые деньги, а все инвестиционные проекты по нашей линии в Новосибирске идут через тебя, на сей раз тебя обошли. И поверь мне, твоему старому товарищу: не лезь на рожон. Твои личные отношения с Сашей не стоят того, чтобы попадать под асфальтовый каток.
Личные отношения!..
Они оборвались в тот самый день, когда Грибанов отказался стать человеком Лагутина. Хотя, пожалуй, нет. Тогда оборвались хорошие личные отношения и начались другие — тоже личные, но отнюдь не хорошие.
Лагутин прекрасно помнил март 91-го года. Как раз накануне женского праздника. Грибанов, в тот период владелец кооператива, занимавшегося ремонтом квартир и строительством дачных домиков, пришел к недавно назначенному зампреду горисполкома, курирующему комитет по предпринимательству. Грибанову нужно было какое-то разрешение, за которым тот ходил по инстанциям с начала зимы, натолкнувшись в результате на отказ городских чиновников.
Разговор начался с панибратского, причем на "ты", "Привет, Виктор!", продолжился весьма пренебрежительными отзывами о подчиненных Лагутину бюрократах, а закончился тем, что, весьма выразительно хмыкнув, Грибанов вытащил из кармана конверт и положил его перед Лагутиным.
— Это взятка? — угрожающе спросил Виктор Эдуардович.