Полное собрание заблуждений

— Это точно! — поддержала Галка и совершенно некстати хихикнула.

— Чему ты смеешься? — немедленно обиделся Веня, который в отличие от гневливости обидчивостью как раз отличался.

— Я просто подумала, что тебе пора стричься, а Свят теперь тебя может подстричь только вместе с ушами.

— Глупости, — отмахнулся Веня. — Я уже договорился с Раечкой Нефедовой. Она тоже замечательный мастер. А все эти угрозы Святослава… Подумаешь, он порекомендовал нас Лебедевой, этой жуткой безвкусной особе! Зато мадам Грибанова обратилась к нам сама! А я знаю, что она в нашем городе ни у кого не шьет, за границей покупает или по каталогам заказывает. И тем не менее позвонила сама, записала свою дочку на понедельник! Я Святославу вчера это сообщил, по-моему, он аж задохнулся от зависти. К нему семейство Грибановых не ходит. Оно ходит к Раечке Нефедовой! Так сегодня, выясняя со мной отношения, Святослав раза три Грибанову поминал. Обзавидовался весь! Но так ему и надо!

— А кто такая эта Грибанова? — заинтересовалась Галка.

— О!.. — закатил глаза Веня. — Жена очень богатого человека и по совместительству владелица шикарного ювелирного магазина. Ее муж — строительный магнат, по крайней мере, на уровне нашего города. Кстати, он строил дом, где наш салон. И соседний дом тоже он строит. И вообще у него повсюду башенные краны стоят.

— Да, — оценила Галка, — впечатляющая клиентура.

ГЛАВА 3

— Я похудел на три килограмма? — Характерные, чуть на выкате глаза Аркадия Михайловича Казика вывалились из орбит и зависли над не менее характерным массивным носом. — Софочка! Я похудел на целых три килограмма! — завопил он, радостно хлопая себя по объемному, покрытому темными завитушками животу.

Софья Михайловна Казик, высокая, худая, напоминающая мачту корабля-победителя, вершину которого венчал не гордый стяг, а гордый лик с такими же характерными большими темными глазами и увесистым носом, степенно подошла к весам и устремила взгляд на электронное табло.

— Вот видишь. — Аркадий Михайлович задрал лицо вверх. Даже стоя на весах, он почти на голову был ниже своей сестры.

— Всего лишь на три килограмма, — без восторга, но всё же с некоторым удовлетворением констатировала Софья Михайловна. — А по-хорошему, надо бы на тридцать три.

— Да ты что, душенька! — испугался брат.

— Тебе худеть и худеть. Но борьба за каждый твой потерянный килограмм дается мне годом жизни! — И сестра прижала руки к своей плоской груди.

— А ты не борись, твое здоровье гораздо дороже, — заискивающе посоветовал Аркадий Михайлович, задвигая подальше весы, этот предмет своих регулярных волнений.

— Не дождёшься! — развеяла надежды Софья Михайловна.

Аркадий Михайлович, впрочем, и не надеялся. Это был как раз тот случай, когда всякие надежды давно развеялись.

Они практически всегда (за исключением очень короткого времени, когда Софья Михайловна в ранней юности на чуть-чуть сходила замуж, родив сына Давида), жили вместе, и жизнь эта почти всегда сопровождалась борьбой. С детства худая сестра вела героическую и нескончаемую войну с сильно упитанным с детства братом, который, в свою очередь, держал стойкую и весьма успешную оборону. Не то чтобы он не хотел похудеть, — отнюдь. Но ещё больше он хотел вкусно и вдоволь кушать. А эти два желания сосуществовали друг с другом довольно сложно.

— Так и быть, дам тебе на завтрак две печенюшки, — проявила великодушие победителя Софья Михайловна.

"А еще несколько штучек я съем, когда спущусь к себе в кабинет", — подумал Аркадий Михайлович, сладостно представив свой тайничок в шкафу.

Кабинет, где кандидат психологических наук Аркадий Михайлович Казик занимался частной практикой, был расположен в том же подъезде, что и квартира, только этажом ниже. Сегодня, в десять утра, к нему должна была прийти клиентка. Вообще-то страждущие психологической помощи редко являлись в это время — утро не слишком располагало к доверительным беседам. Однако позвонившая по телефону дама хотела именно так, и Казик не стал возражать.

Встреча с ней произвела на Аркадия Михайловича весьма странное впечатление. Почти полтора часа дама ходила вокруг да около, рассказывая о каких-то туманных вещах, за которыми с трудом угадывались конкретные, однако весьма искаженные очертания, после чего сама закруглила беседу, заявив, что в общем и целом всё поняла и не будет более тратить драгоценного времени столь уважаемого психолога.

— Ты знаешь, Софочка, — недоумевал Аркадий Михайлович, — эта дама, может, и поняла всё, но я, признаться, не очень хорошо понял, зачем она явилась.

— Она хотела просто выговориться, — вынесла заключение сестра. — Что тебя удивляет?

— Меня удивляет, что столь приличная внешне дама, безусловно, умная и интеллигентная, мне совершенно безбожно врала. Она назвалась Верой Николаевной, но это вранье. Она якобы пришла посоветоваться по поводу мужа своей племянницы, но это тоже вранье. Она пыталась представить этого мужчину едва ли не идеальным человеком, но это опять-таки вранье. Она явно очень растревожена, но пыталась изобразить лишь легкую обеспокоенность. Она совершенно очевидно нуждалась в совете, но чего-то боялась.

— Но ты хоть в чем-то разобрался?

— В самой малости, — пожал плечами Аркадий Михайлович. — Этот мужчина, может, и очень хороший человек, однако он совершенно очевидно напрягает своих близких. У него, может, очень правильные принципы, но он ими всех достал. Такой образцовый человек, которого всем хочется просто прибить. И эта дама, подозреваю, опасается, что кто-нибудь его в конце концов действительно прибьёт.

— Не преувеличивай! — отмахнулась Софья Михайловна. — Скорее всего, этот образцовый человек просто образцовый зануда. А зануд полным полно, причем чаще всего совсем не образцовых, и, как правило, все живы и здоровы.

— Конечно, конечно, — не стал спорить Аркадий Михайлович. — Но вся эта беседа меня изрядно смутила. Тем более, что я даже не успел дать этой Вере Николаевне никакого дельного совета. До этого просто не дошло. Она внезапно свернула разговор и ушла. Успев, правда, прилично заплатить.

— В конце концов, Аркаша, ты сделал, что следовало, а твоя клиентка сделала, что сочла нужным. И хватит об этом, — поставила точку сестра.

ГЛАВА 4

У Виктора Эдуардовича Лагутина, руководителя регионального представительства Федерального инвестиционного агентства, давно не было столь неудачной командировки.

Он вернулся домой утром в пятницу, пробыв в Москве всего сутки, хотя планировал вылететь из столицы только днём в понедельник. Его ждали пять деловых визитов, в том числе в выходные дни, плюс ужин с давним приятелем, первым заместителем руководителя Федерального инвестиционного агентства Николаем Фомичом Мишаниным.

Однако с самого начала всё не задалось.

Отмена, причем по совершенно уважительным причинам, сразу трех встреч вызвала, конечно, у Виктора Эдуардовича досаду, но вполне терпимую — в конце концов, так сложились обстоятельства и здесь никто не виноват. Четвертую встречу, намеченную на воскресенье, он решил отменить сам: она не стоила того, чтобы торчать в Москве до понедельника. А вот самая важная встреча должна была состояться именно сегодня — по большому счету именно ради нее Лагутин и прилетел в столицу.

Сегодня, в четверг, его обещал принять руководитель Федерального инвестиционного агентства Сергей Сергеевич Шинкаренко. Виктор Эдуардович сам напросился на приём, заготовив несколько серьезных вопросов, и самый главный из них — по крайней мере, для самого Лагутина — был связан с президентом строительной компании "Город" Александром Дмитриевичем Грибановым.

В ближайшие дни должен был состояться инвестиционный конкурс, который решал судьбу заказа на строительство конгресс-холла в Новосибирске — масштабного сооружения, объединяющего бизнес-центр и выставочный комплекс. И этот заказ ни в коем случае не должна была выиграть компания "Город". Ни в коем случае престижный заказ на большие деньги не должен был выиграть Александр Дмитриевич Грибанов!