Полное собрание заблуждений

Горячая кровь заструилась по лицу, Вадим резко развернулся и увидел, как черные спины метнулись в арку, а затем услышал, как взревел мотор. Мотоцикл бешенным зверем рванул на улицу, разбрызгивая дождевую воду.

В принципе получилось именно так, как и планировалось, — дерзкие хулиганы, перепуганная женщина, благородный спаситель. И даже ещё лучше получилось — ужин, милая беседа, договоренность о новой встрече… О таком продолжении Борисевич даже не мечтал.

Уже дома, сидя в своем любимом кресле под любимым, довольно старым и никак не вписывающимся в его новую обстановку торшером, Вадим вновь и вновь вспоминал каждую деталь и ни в чем не мог себя упрекнуть. Всё действительно прошло хорошо. Даже отлично. Если не считать неожиданно возникшего вопроса: хулиганствующие байкеры — это случайный поворот его сценария или это продуманный ход сценария чужого?

Конечно, те двое могли быть самыми обычными и совершенно случайными хулиганами или грабителями. Однако… Байкеры — люди моторные. В прямом и переносном смысле. Их кайф — шум и скорость. Если бы двое мотоциклистов с ревом пронеслись по улице, на ходу сорвав потехи ради с Еланцевой шарфик или выхватив ради корысти у нее сумку, Вадим бы не удивился. Но они тихо сидели в засаде, пристроив мотоцикл в глубине арки, — причем именно той арки, в которую намеревалась войти Маргарита.

А если они специально поджидали именно Еланцеву? Тогда байкерский прикид — то, что нужно. Особенно шлемы хороши. Байкер в шлеме — как строитель в каске. Никого не удивит. А лицо надежно скрывает.

Завтра с утра он даст задание порыскать среди байкеров — поболтать, повынюхивать, поразузнавать. Но шансов найти этих двоих крайне мало. Был бы еще мотоцикл крутой, тогда куда ни шло. В Новосибирске классных автомобилей — как снега зимой, но классные мотоциклы на каждом углу не стоят. У этих ребят мотоцикл был обычный — Зубов разглядел. А вот номера не увидел — грязью были заляпаны. То ли намеренно, то ли опять же случайно — дождь и грязь как-никак. Поди разыщи обычный мотоцикл без всяких примет.

Хотя одна примета имелась. И вот уж точно — случайная. Рана на запястье у одного из байкеров. И еще что-то, связанное с его рукой, однако Вадим никак не мог сообразить, что именно. Какая-то деталь — неброская, можно даже сказать, естественная, но всё же… Конечно, подобные приметы хлипкие, искать по ним бессмысленно, однако если в ближайшие дни — до того, как рана затянется, — они попадутся на глаза, это будет кое-что значить.

И всё же: нападение на Еланцеву — это на редкость удачное для Вадима стечение обстоятельств или чьё-то намеренное действо? Да, с этим придется разбираться. Никуда не денешься. Потому что всё, что связано с Маргаритой, может быть связано и с Кариной.

"Закрути с ней роман"… Грибанову хорошо принимать такие решения — не ему их выполнять. Впрочем, он, Вадим, тоже не собирается. В этом деле он всегда следовал только собственному желанию. А Маргарита Еланцева никакого желания не вызывала. Неприятия, впрочем, не вызывала тоже.

Нормальная женщина сорока трех лет — именно на столько она и выглядит: ни годом моложе, ни годом старше. Не красавица, но вполне симпатичная. С фигурой конечно же не модели, но весьма стройной. Без броских красок, но и не бледная поганка. Светлое лицо, светлые глаза, светлая косметика… О такую взор сразу не зацепится, однако зацепившись, не станет тут же искать, куда бы быстренько переместиться. Единственная примечательная деталь — волосы: густые, медового цвета, забранные на затылке в хвост, спускающийся почти до пояса. Интересно: у нее волосы крашеные? Скорее всего, крашеные, небось уже седина есть, которую нужно прятать, и она прячет вполне натурально.

Да, вполне нормальная женщина. Но он предпочитает Других.

Например, таких, как Оленька. Блондиночка двадцати семи лет, маленькая, изящная, трогательная до невозможности. У нее было нежным все — голосок, кожица, губки, ручки… Она постоянно искала его ласки, она готова была принять ее в любой момент и в любой форме и напоминала котенка, обретшего наконец своего хозяина и готового бесконечно урчать. Она обцеловывала его чуть ли не с головы до ног, награждая самыми умильными словами. Она обожала его бесконечно разглядывать и гладить. Она всё делала так, будто вальсировала.

С Оленькой Вадим был трепетным возлюбленным — изысканным, утонченным, порхающим. Как мотылек…

Совсем другим он становился с Тамарой. С этой тридцатипятилетней фурией — высокой, статной, с огненными волосами, угольными глазами, раскаленным телом. Она вся состояла из неистовства. Она не ласкала — терзала, не целовала — впивалась, не шептала — кричала. Ей не нужны были, как Оленьке, долгие прелюдии — ей нравились буря и натиск. Она не жаждала уступать и отдаваться — она предпочитала наступать и брать.

С Тамарой Вадим был безумствующим любовником — изощрённым, мощным, неутомимым. Как тигр…

Ему нужна была Оленька, и ему нужна была Тамара. Только в разное время, в разных обстоятельств и под разное настроение. Женщины никак не соперничали, так как понятия не имели о существовании друг друга. Они отнюдь не претендовали на то, чтобы остаться с Вадимом раз и навсегда, поскольку имели мужей. Они были не глупыми, не истеричными, не назойливыми и не стервозными женщинами — они просто получали свою порцию удовольствия и приключений.

Они никогда не приходили к Вадиму домой. То есть в ту квартиру, которую он считал своим домом, — двухкомнатную, современную, приобретенную у Грибанова на деньги, заработанные у Грибанова, на выгодных условиях, предложенных Грибановым. Эту квартиру Вадим с самого начала сделал такой, какой хотел, — своей крепостью. И теперь наслаждался покоем, уютом, комфортом и полной защищенностью от внешнего мира, в котором он вполне успешно жил, но который не хотел впускать в свой дом.

Оленька и Тамара были из внешнего мира. И в эту квартиру путь им был закрыт. Как, впрочем, и всем остальным. Любовниц и прочих гостей он принимал в своей прежней однокомнатной квартире, расположенной в другом районе и даже на другом берегу реки, однако не на выселках, а в десяти минутах ходьбы от станции метро. И телефон Оленька с Тамарой знали только мобильный. И никогда без звонка не являлись.

Замечательные женщины — стоит ли мечтать о ком-то другом? А уж тем более о Маргарите Еланцевой с ее сорока тремя годами, взрослой дочерью и возможным соучастием в преступлении…

Он, разумеется, не выпустит её из рук. И будет, если понадобится, изображать из себя ухажера. И влезет, коли надо, к ней в душу. Потому что дело есть дело.

Однако он обойдется без объятий. И не нарушит границу между легким флиртом и любовной связью. Потому что категорически не хочется.

Он, конечно, профессионал. Но всё же по другой части.

ГЛАВА 13

— Ты хочешь выбросить деньги? Нехай, бросай! Но совсем необязательно в мою сторону. Зачем мне этот костюм за такие деньги? Мне что, нечего носить?

— Софочка, у тебя будет нарядный костюм от самого Вениамина Феклистова! Причем за деньги господина Лагутина. Он обещал оплатить все издержки. А как иначе я под благовидным предлогом могу познакомиться с господами из салона? Я же не зайду к ним и не попрошу стакан воды? Конечно, я так думаю, воду они мне дадут, но информацию вряд ли, — увещевал сестру Аркадий Михайлович Казик.

— Пусть этот костюм он шьет тебе, — нашла альтернативу Софья Михайловна.

— Но ведь я три месяца назад купил себе вполне приличный, — воспротивился брат.

— Ничего. Будет еще один новый. В конце концов, если этот Феклистов такой мастер, может, сделает тебе костюм, в котором ты будешь выглядеть хотя бы чуть-чуть стройнее.

— Я, между прочим, и так похудел на три килограмма!

— О, я тебя умоляю! Какое достижение! Вот если бы ты похудел на тридцать три килограмма!..

Договориться о встрече с модным модельером оказалось совсем непросто, что весьма удивило Казика. Он полагал, состоятельному клиенту везде и всегда рады.