Страница 63 из 67
***
Проснулась я от приятного покалывания на лице. Как будто кто-то нежно прикасался к коже… Или даже не дотрагивался, а лишь обозначал прикосновения, боясь разбудить. Еще несколько секунд я нежилась в полудреме, боясь возвращаться в реальность, а затем веки дрогнули, приоткрываясь, и сразу же расширились в удивлении.
— Привет, янтарик, — послышался тихий, почти неслышный шепот.
— Алекс, — выдохнула я, боясь пошевелиться и спугнуть видение.
Казалось, что это сон и одно неосторожное движение может его развеять. Но когда до меня дошло, что все происходит в реальности, я резко подскочила, обхватывая его плечи и прижимая к себе. Пару минут мы просто сидели, прижавшись друг к другу, но затем он отстранил меня, пристально вглядываясь в лицо.
— Как ты? — нахмурился Александр, наверное, заметив глубокие тени, которые залегли под глазами.
— Все хорошо, — я попыталась улыбнуться. Он тоже выглядел измученным. Уголки губ больше не были приподняты, на лбу залегла складка, а взгляд стал тоскливым, мрачным, в нем появилась какая-то затягивающая глубина. — Отпустили, заставив подписать подписку о невыезде и договор о неразглашении.
— Это нормально, — нашел в себе силы улыбнуться Александр. — С меня тоже такие же подписи взяли.
— Главное, что выпустили, — выдохнула я, утыкаясь ему в грудь и вдыхая родной аромат его тела.
— На самом деле не все так страшно, — шепнул Александр, погладив меня по волосам. — Они быстро поняли, что повесить это на меня не получится. Информация, которая попала в прессу, просто не позволит сделать меня «козлом отпущения». Так что потом они просто допрашивали и проверяли мои слова.
— С тобой ничего не сделали? — я вздрогнула на слове «допрашивали» и, отстранившись, начала бегло осматривать Алекса, пытаясь найти следы побоев и жестокого обращения.
— Нет, — он легко качнул головой. — На самом деле мне даже предложили повышение, — невесело хмыкнул он. — На работу «в поле» меня больше никто не выпустит, я успел засветиться везде, где только можно. Поэтому они хотят, чтобы я руководил операциями.
— И ты согласился? — спросила я, затаив дыхание.
Как к этому относиться я не знала. С одной стороны мне не хотелось, чтобы Александр оставался на этой долбанной службе. Снова рисковал жизнью, проходил через это… Но все же руководить операциями должно быть не так опасно. А самое главное — я не была уверена, что могу ему указывать. Точнее, я, конечно, могу, но… Я не прощу себе, если он откажется только из-за меня. Он должен принять решение сам.
— Нет, — он опустил глаза. — Хватит, навоевался. На самом деле я не хочу здесь оставаться. Через пару дней мы сможем уехать. Хочешь назад в Британию?
— Не особо, — скривилась я, вспомнив, что спецслужбы моей страны тоже были в курсе готовящегося теракта и, даже, наверное, прикрывали его.
А еще именно в Британии Алекса упрятали в тюрьму без каких-либо оснований. Дело было не только в неприязни ко всей системе в целом и к отдельным людям в частности. Просто на просторах «Туманного Альбиона» могут остаться люди, которые попытаются отомстить. Я не верила, что наказания понесут все виновные. Эта операция была слишком масштабной, чтобы надеяться на такое.
— На самом деле, я вообще не уверена, что хочу оставаться в Европе.
— Значит, уедем, — кивнул он. — Только в Британию все равно придется наведаться. Мне нужно увидеть родителей… — Алекс глубоко вздохнул, сжав челюсти, — родителей Лиена… Я хочу сообщить им лично.
В груди снова сжался болезненный комок, который никуда и не пропадал. Но при виде Александра я смогла ненадолго задвинуть эти чувства поглубже в себя.
— Привет, — послышался тихий, уставший голос от двери, которая вела в спальню. — Что обсуждаете? — без особого интереса поинтересовалась она.
— Привет, Кира, — кивнул Александр. — Думаем, куда уехать. Как тебе идея свалить с этого материка?
— Я пойму, если ты захочешь вернуться в Россию, — вставила я. — Но… может быть, ты захочешь поехать с нами, — произнесла я с плохо скрываемой надеждой.
Пару секунд девушка молчала, опустив глаза, а затем тряхнула головой и вздернула голову. Теперь во взгляде читалось какое-то отчаянное упрямство. Не самая хорошая эмоция, но все же лучше чем пустота. Увидев это, я слегка улыбнулась, поняв, что подругу все еще можно вернуть. Она сможет справиться с этим. Точнее, мы сможем. Вместе.
— К черту! — выпалила она. — Я с вами. До конца.
Пять лет спустя
Считается, что люди, которые многое пережили, уже не нервничают по мелочам. У человека, прыгнувшего с парашютом, не закружится голова, если он выглянет в окно с пятого этажа; врач, который провел сотни операций, не будет волноваться из-за простой аппендэктомии; снайпер, ликвидировавший десятки целей, не станет мандражировать, нажимая на спусковой крючок. В этом есть логика. Люди, прошедшие огонь и воду не должны вести себя подобно нам, простым смертным. Хирурги не пытаются убрать тремор рук перед операцией, полицейские не прикладываются к фляге, отправляясь разбираться с бытовой ссорой. Как говорила Кира: генералы не бегают, потому что в мирное время это вызывает смех, а в военное — панику.
Я считала себя человеком, которому довелось пройти многое. И это действительно наложило свой отпечаток. Я и раньше могла быстро взять себя в руки, не показывать эмоции, успокоить тех, кто находится в панике, даже если самой страшно. Сейчас эти качества были почти возведены в абсолют. Но это не означало, что я больше не нервничала. Просто другие этого уже не замечали… Кроме самых близких.
Стоя на кухне, я постоянно прислушивалась, не нарушит ли сонную тишину пригорода Ванкувера звуки подъезжающего автомобиля. Конечно, было еще слишком рано. Умом я понимала, что до назначенного времени еще около получаса, но ничего не могла с собой поделать. Почему-то я нервничала. Этот день вообще оказался богат на эмоции.
— Волнуешься? — услышала я голос за спиной.
— Как ты узнал? — тихо спросила я, даже не вздрогнув из-за неожиданности.
— Я бы сказал, что у тебя на лице все написано, но не получится — ты же стояла ко мне спиной, — хмыкнул он. — Поэтому будем считать, что у тебя все написано на затылке.
Я только фыркнула, уже устав удивляться тому, что Александру каждый раз удается ко мне подкрасться. Почему он так тихо ходит? Это привычки бывшего разведчика или врожденное свойство? Где такому научиться? У меня ни разу не получилось подобраться к нему так, чтобы он этого не заметил. Когда-то это даже превратилось в своеобразную игру, в которой я ни разу не одержала победу.
— Какой разговорчивый у меня, оказывается, затылок, — протянула я.
— У тебя вообще многие части тела очень красноречивые, — ухмыльнулся он, обнимая меня со спины. — Рассказать, какие именно? — Алекс слегка наклонился, проведя губами по моей щеке и спускаясь к шее.
Нечестный прием. Практически запрещенный. Поцелуи в шею всегда действовали на меня слишком сильно. У меня подкашивались всегда колени, а сердце начинало биться так сильно, как будто я только что пробежала марафон.
— Алекс, Кира приедет с минуты на минуту.
— Ты же сама знаешь, что до назначенного времени еще полчаса, — прошептал он, продолжая использовать свои запрещенные приемы.
— Где Лиен? — спросила я, хватаясь за этот предлог, как утопающий за соломинку.
— Он спит, — хрипло ответил Алекс, медленно начиная расстегивать пуговицы на моей блузке.
Все, больше причин держать себя в руках не осталось. Я развернулась, встречаясь с его губами. По телу сразу же прошел электрический разряд, как будто это был первый поцелуй. Но с ним всегда все как в первый раз… Рука легла мне на затылок, сжимая и слегка оттягивая волосы, заставляя подчиниться, приоткрыть рот и сделать поцелуй еще более глубоким, раствориться в нем.
Сильные руки подхватили меня, усаживая на столешницу. Не разрывая поцелуй, я начала судорожно расстегивать противные мелкие пуговицы. Сейчас мы напоминали двух изголодавшихся диких животных. Примерно так и было. Все же я пару месяцев назад снова вышла на работу, и теперь проводить время вдвоем было немного сложнее. Я очень соскучилась по его прикосновениям, по времени, которое можно было беззаботно проводить вдвоем.