Гомицидомания

— Мы и Рицемара. Дракула? — удивился Леви. — Мы не говорили тебе, что называли Нейта Дракулой.

Я осеклась. Ребята посмотрели на меня с подозрением.

— Не вы, Трой называл его так.

— А, ну, окей.

— Что-то смущает меня эта Рицемара, — нахмурилась я.

— Фауст в последние дни был очень подозрительный, — вспомнила Морган, поглаживая Леви по голове. — Он хотел нам что-то сказать, но не решался, а потом его убили.

— «Да, хотел сказать, что кто-то в группе предатель, но не мог вам доверить это знание», — ответила я мысленно.

— Он тоже был будто не в себе, — продолжала Раэна. — Паранойя. Он боялся пить и есть, питался только тем, что покупал сам. Иногда он приходил вовсе никакой. Весь серый, неряшливый.

— Как похоже на Троя, — усмехнулась я.

Оба они шокировано посмотрели на меня, догадавшись и соотнеся состояния Троя и Фауста.

— Так и что вы думаете о смерти Фауста теперь?

— Подстава, — в унисон ответили они.

— Та-ак, теперь вспоминайте, кто был среди вас тогда, кто носил еду и кто к ней прикасался?

— Старик Ромеро! Старый уебок! — воскликнул Цефей. — Он постоянно заставлял Нейтана пить какие-то «витамины для иммунитета»! Нейт заработал пулю в живот, и его штопал наш знакомый хирург, Ромеро! Сукин сын!

— А Троя последний месяц тоже осматривал этот Ромеро?

— Был однажды, да! Я же его голову оторву к чертовой матери! — ругался Цефей.

— Надо поговорить с Немезидой, — сказала тревожно Морган. — Нужно сообщить ей, что Рицемара мутит воду с Ковчегом, а Ромеро травит нас! Только почему? За что Трой заслужил это?

Я прикусила губу, яро желая рассказать всю правду. Но я понимала чувства Нейтана, когда тот хотел поделиться с товарищами о своих подозрениях, но не мог им доверять. Я тоже не могла, потому осталась молчать. Сказала лишь, уходя прочь:

— Делайте, что я сказала, ребята. Мы узнаем, что происходит. Никому, даже Эсфирь, не вздумайте рассказывать. Леви, держи Морган. Ты же понимаешь, что это важно?

Он кивнул мне, когда я закрыла за собой дверь.

Глава 29. Минус один

— Я тоже люблю тебя, Трой.

Глава двадцать девятая.

Дом за Лондоном — тот величественный двухэтажный исполин цвета графита, ограждённый высоким забором с домофоном у ворот. Он встретил меня в полночь, весь объятый тьмой и загробной тишиной. Я нажала кнопку вызова, и голос Фауста поприветствовал меня. Мы встретились у порога и сели на крыльцо покурить.

— Как дела? — спросил он.

— Я чуть не проболталась о тебе.

— Надеюсь, только «чуть».

— Чуть.

— И что ребята говорят?

— Похоже, не при делах. Я навела их на верную мысль о твоём убийстве. Соотнесла состояние Троя и твоё. Они все поняли.

— И что сказали?

— Леви сказал, что это мог быть Ромеро. Он и правда поил тебя таблетками?

— Просто сказал, что это поможет быстрее встать на ноги. Да, была баночка с витаминами. Я пил недолго. Потом… — он напрягся, — и правда стало херово. То есть… Это Ромеро нас травил?! — Фауст яростно подскочил со ступени и навернул злобной поступью круг.

— Не знаю. Я приехала сразу сюда после встречи с ними. Этого Ромеро я беспокоить не стала. Думаю прошерстить его квартиру.

— Сука! Он же нам как дед был! Неужели все в этом ебучем мире такие гнилые?!

— Тише ты, — я дернула его за штанину, и Нейт сел обратно. — Помоги лучше придумать, как подобраться с Эсфирь.

— А чего к ней подбираться? Подойти и сказать, что какая-то херь происходит.

— Я ей вообще не доверяю.

— Почему?

— Потому что она наглая стерва! К тому же, она дружит с агентом, а агент вообще неясно что за личность. Мы работаем под ее руководством, а ведь даже понятия не имеем, что она в итоге хочет получить. Ну, кроме денег.

— Слушай, а ведь верно. — Он замолчал, обдумывая мои слова. — А если выйти на агента Ковчега? Они же враги, ему будет полезно иметь с нами дело, если мы предложим устранить нашу Рицемару.

— И как на него выйти?

— Ты была права. Нужно ловить их лидера. Он единственный, кто на связи с агентом.

— Ты знаешь об «Искуплении»?

— Слышал, что ещё одна организация Рицемары. Случайно узнал, когда следил за группой.

— Не знаю, как, но Рицемара хочет завербовать туда Дамьяна.

— Погоди-погоди, он в чужой команде. Как она его ловить собралась? Откуда она вообще придумала, что именно он должен попасть в «Искупление»?

— Только если она знакома с его навыками, раз решила взять в группу «солидных» убийц. Раэна рассказала, что это организация класса люкс. Туда, будучи лохом, не попадёшь.

— Думаешь, сама агент Иуда?

— Не знаю.

— Окей, завтра пойдём на Ковчег. А сейчас — спать, и быстро! — скомандовал Нейтан.

— Можно зайти к Трою?

— Думать забудь, пошли.

Мы уже легли спать: в одной крохотной комнате, самой отдаленной от той, где рычал и плакал Трой. Я почти уснула, но когда сон показал смерть моих товарищей, то дернулась, протяжно застонав. Нейтан, вздохнув, молча лёг рядом и закинул на меня тяжёлую руку. Что-то сонно пробормотал о том, что защитит, и засопел в мне ухо.

Стук снаружи. Кто-то явно шёл по крыше. Я дернула Фауста за палец и прижалась к его телу. Он проснулся и спросил:

— Что такое?

— Там кто-то ходит.

— Вороны. Спи давай.

Вдруг слабый стук в окно. Второго этажа.

Я вскрикнула, вцепившись в Нейтана ногтями. Впервые я испугалась не человека, а чего-то потустороннего. Мозг рисовал чудовищ, чьи белые улыбающиеся лица маячили в окно и постукивали когтистыми пальцами по стеклу. Фауст настороженно поднялся, держа меня позади себя, как ограждение для того, что могло напасть.

Дернув занавеску, Нейтан выглянул в приоткрытое окно. Как вдруг сверху показалась человеческая нога, а затем туловище гостя проникло к нам в комнату, распахнув окно. Фауст чуть оттолкнул назад, закрыв меня спиной.

— Да ну нахуй, — прошептал незнакомец. Я выглянула. И узнала в нем Цефея. — Нейтан?

— Леви..

И они рванулись обнять друг друга. Я решила оставить их наедине.

И пошла к Трою. Открыла дверь, тихо прошла вглубь помещения. Все ещё дрожали ноги, и иррациональный страх стелил разум неясной паникой. На полу в позе эмбриона лежало обнаженное тело Стрелка. На его щеках блестели слёзы, а руки и ноги терзала судорога. Жуткая, что мне и самой стало адски больно. Я легла напротив него и провела ладонью по колючей щеке.

— Трой, как ты?

— О-оф? Э-это ты? М-мне т-так б-больно..

Я слабо дунула на его мокрый лоб.

— Милый, мне жаль, что ты так мучаешься… Господи, мне больно за тебя.

— Ч-что с-со м-мной происходит, Оф?

— Наркотики. Ты помнишь, кто мог это сделать?

Он замолчал. Дернулся всем телом так сильно, что захрустели позвонки. А после — рычание и скрежет зубов: он пытался не кричать, сжимая челюсти слишком сильно. Я поняла это, когда он застонал и выплюнул что-то на пол. Нащупав во тьме среди слюны кусочки зубов, я испугалась его состояния. Скорее погладила его дергающиеся в спазмах бёдра и коленом попала в лужу мочи.

Он не удержался от боли и сходил под себя. Я заплакала вместе с ним, обняв за шею. Поцеловала его в губы, но он не ответил мне, только затрясся в конвульсии и не смог дышать.

Он него пахло рвотой и застоявшейся мочой, но я все равно обнимала его за шею, дыша тошнотворным амбре. Трой был кошмарно худой — его кости буквально царапали меня. Волосы отросли по плечи, а я уже забыла, что когда-то он стабильно посещал парикмахера и не расставался с гелем для укладки. Он пах грязью, даже смердел, а я уже забыла, что когда-то Трой был заядлым перфекционистом и исключительным чистюлей.

Я поцеловала его ещё раз, стараясь не вдыхать запах изо рта, но он вдруг повалил меня на пол и сжал руками за шею. В темноте я видела лишь дикий блеск его почерневших глаз. Его лицо больше не было лицом Троя. Кто-то чужой, совсем не похожий на моего друга. Я захрипела под его телом, дернулась, перевернув ведро с водой.