Четыреста килознаков

— А ты разве не сказки пишешь? — усмехнулся Ник.

— Ну-у-у… как бы… в общем… — пробормотала я, уже ураганно сочиняя королю тайную страстную любовь к придворной даме, скончавшейся во цвете лет. И даже не сразу уловила следующую реплику:

— А может, пока заявление подать?

— Чего? — переспросила рассеянно, выбирая для дамы красивое имя. — Куда?

— Заявление, — терпеливо повторил Ник. — В загс. Через госуслуги.

— Ну давай, — я даже растерялась: что, вот так, сразу?

— Паспорт тащи, — он потянулся за телефоном.

— Слушай, — спохватилась я, — а может, мы сначала это обсудим? Когда, где, как.

— Да как хочешь. Для меня в данном случае результат важнее процесса. Чтобы ты стала моей женой. А как — вообще без разницы. У меня и в первый раз человеческой свадьбы не было. Прилетел, расписались, а на следующий день обратно в Краснодар улетел.

Я задумалась. Человеческой свадьбы не было и у меня. Первый раз жутко трепал токсикоз, поэтому все свелось к скромной церемонии и ресторану для самых близких. А второй раз, под валом всеобщего неодобрения, просто расписались.

В результате получасовой дискуссии пришли к компромиссу: пусть будет торжественно, но в обычном загсе, не во дворце. И без всяких понтов вроде платья и лимузина. И отметим в клубе. Ну и съездим куда-нибудь. И что жить будем у Ника, тогда Алене не придется снимать квартиру.

Уже за одно это можно было выйти за него замуж — жить пусть не в самом центре, но близко! Но Женя — вот ведь лохушка! — об этом подумала, только когда уже и так согласилась.

Родных в известность поставили комплексно: собрали всех в клубе двадцать третьего февраля. Я, правда, трепыхалась, что, может, сначала надо познакомиться Нику с моими, а мне с его родителями, но он эти возражения отмел:

— Женя, не знаю, как твои, но мои постесняются на публике демонстрировать недовольство. Поэтому лучше в таком формате.

— Что, все так плохо? — с иронией спросила я. — Ни одна девочка не достойна нашего прекрасного мальчика?

— Да, как-то так, — вздохнул он. — Даже хуже: не родилась еще девочка, которая была бы достойна нашего прекрасного мальчика. И никогда не родится. И неважно, что мальчику пятый десяток.

— Ну у нас суть та же, только акцент другой: Женька бестолочь и всегда выбирает всякий шлак. Отец, может, и не совсем, а мама точно в этом уверена.

Ник оказался прав: прошло все довольно гладко, за исключением одного момента, да и тот был связан не со свадьбой. Разговор свернул на всякое-разное искусство, и моя будущая свекровь выдала:

— А ведь Коленька мог стать прекрасным музыкантом, все педагоги говорили, что у него выдающиеся способности. Но его почему-то понесло в летчики.

— Катя! — попытался остановить ее муж.

— Это поздравление с праздником, мама? — спокойно поинтересовался Ник.

— Нет, но… просто страшно за мальчиков. Такое в мире творится. Не знаешь, что будет завтра.

— В таком случае приучай себя потихоньку к мысли, что если вдруг завтра начнется война и объявят мобилизацию, пусть даже частичную, меня — по званию и по возрасту — призовут в первую очередь. Если не летать, то инструктором точно. Хотя, по большому счету, война уже идет. Не первый год. Просто пока в латентной форме. Так что… начало следующей стадии — это вопрос времени.

Мне стало не по себе, потому что мысли на эту тему гнала прочь ссаными тряпками. Как и большинство сограждан. Но даже если спрятать голову в песок, что-то туда все равно просочится. А как только просачивается, становится страшно.

— А когда свадьба-то? — попытался съехать с острой темы Володя. — Дату уже выбрали?

— Первого апреля, — с благодарностью улыбнулась я.

— Серьезно? — прыснула Алена.

— Нет, хохма такая, — невозмутимо ответил Ник. — Серьезно. В самый раз. День дураков. Пятница к тому же.

— Это вы зря, — наморщил нос Володя. — Подождали бы немного. Устроили бы двойную в июле.

Наверняка он тут же получил пинка под столом от Леры: какая девушка захочет делить свой триумф с другой, а тем более с псевдосвекровью.

— Ну уж нет, — Ник подлил вина мне, потом остальным. — Ты еще медовый месяц предложи на четверых. Короче, давайте за нас с вами.

И за хрен с ними, про себя добавила я любимое окончание тоста.

— Кажется, получилось неплохо, — сказал Ник, когда мы утрамбовали всех четверых родителей в такси и помахали на прощанье. Дети остались в клубе, а наше такси где-то заблудилось. — Черт!..

— Что? — испугалась я, заметив, как исказилось его лицо. — Опять спина?

— Да из-за стола встал резко, наверно. Ничего, Жень, все нормально. Сейчас пройдет. Все нормально…

Спина действительно прошла, и мы даже на ночь кое-каких безобразиев себе напозволяли. Осторожненько, в безопасной позе. По правде, я обошлась бы альтернативкой, потому что побаивалась — учитывая его недавний прострел и травму в прошлом. Ник хоть и утверждал, что мужика нельзя считать импотентом, пока он не сломал обе руки и не откусил язык, но я видела, что его подобный расклад напрягает. И даже пошипела на него немного: мол, ты что, думаешь, мне от тебя только секс нужен?

Нет, ответил он серьезно, еще чтобы я тебя на работу будил.

В общем, день закончился неплохо, а вот следующий начался…

Когда я проснулась, Ник лежал и мрачно смотрел в потолок.

— Эй, — я запустила руку под одеяло. — Ты чего?

Он молча взял с тумбочки телефон, повозил в нем пальцем и протянул мне. От первого же заголовка новостей у меня замерзла задница.

— Ты… знал? — спросила севшим голосом. — Ты вчера сказал, что…

— Что именно сегодня? Нет, не знал. Но это был вопрос дней.

— И что теперь?

— А что теперь? Это война, хоть как ее обзови.

— И что? — тупо повторила я.

— Если тебя интересует что-то конкретное, спрашивай. Смогу — отвечу. Если ты о моем в ней участии, я вчера уже все сказал, больше добавить нечего. Ладно, мне в клуб надо. Ты здесь останешься или домой?

Я поехала домой, но писать не смогла. До этого ли сейчас? Объявила всем аккаунтам нерабочий день, прошлась по чатам. Сеть распирало таким мощным двусторонним негативом, что разболелась голова. Выключила ноут, приняла таблетку.

В любой непонятной ситуации поезжай в Питер. В моей локации — в центр. Можно было побродить по улицам и вернуться к Нику, раз уж все равно работать сегодня не буду. Но погода не располагала, поэтому выбрала другой вариант: в любой непонятной ситуации делай уборку. Если не прояснится, то хотя бы будет чисто.

Однако это было только начало. Новости я старалась не читать и не смотреть, довольствовалась краткими пересказами Ника, но даже этого хватало для конкретного психа. Внешний псих дополнялся психом внутренним, потому что продажи книг грохнулись так же, как сосулька с крыши. Вдребезги. Авторы утешали друг друга тем, что сейчас у всех шок, но едва он пройдет, понадобится какое-то отвлечение, в том числе и развлекательное чтиво. Впрочем, поверить в это мы особо не успели, потому что подобрался новый пушной зверек.

Владелец портала, где я публиковалась эксклюзивно, подогнал дамам-авторам подарок к восьмому марта. В этот день с утра мы увидели, что все цены на книги отныне стали в евро: юрлицо располагалось в Европе. Женский праздник накрылся женским же половым органом. Обнаружились еще и другие «приятные» сюрпризы, а через несколько дней стало ясно, что российская аудитория от наших книг отрезана, поскольку не может оплачивать покупки. При этом расторгать досрочно эксклюзивные договоры портал не собирался.

Сетераторское сообщество в эти дни напоминало муравейник, в который бросили палку. Чаты распухали на тысячу постов за полчаса.

— Женя, успокойся, — Ник с адовым терпением купировал мои истеричные вопли на тему «шеф, все пропало». — Закрываются одни двери — открываются другие. Ты умрешь с голоду, если какое-то время не будешь продавать свои книги? Нет? Ну я так и думал. Вот и успокойся. Сиди и пиши. Все будет. Конечно, при условии, что все действительно будет, а не превратится в радиоактивный пепел.