Четыреста килознаков

И правда, не так. Не так, как в двадцать. И даже не как в тридцать. Может, и спокойнее, но глубже, острее, полнее. Ярче — как краски осени. Тютчев был на десять лет старше, когда писал про последнюю любовь, но суть та же. Если ты знаешь: возможно, это в последний раз, воспринимаешь все совсем иначе.

Может, у нас с Ником ничего и не выйдет. Может, потом я встречу кого-то еще. Но сейчас мне очень хотелось, чтобы вышло. Потому что он оказался моим как никто другой, и надеяться на такое же совпадение было бы наивно.

Не так уж важно, кто твой первый мужчина. Важнее, кто станет последним.

Нинка, запомнила? Пригодится.

Перед уходом я заглянула на кухню и приписала маркером к Алениной записке: «Вообще не приду. Не на связи». И нарисовала такую же рожицу, какая была на яйце, только с высунутым языком.

Тут же шевельнулось суеверное: а может, не стоило так писать — что вообще не приду? Добавила: «ЗЫ. Сегодня не приду». Хотя и это было несколько опрометчиво. Ну мало ли.

Ай, ладно. Начнешь думать о плохом — оно и случится. Все будет хорошо. Должно быть.

Из дома я вышла в начале шестого и даже успела до главных пробок, хотя постоять местами пришлось. И все равно приехала раньше, чем собиралась. Почти на целый час больше времени, которое проведем вдвоем. Перед шлагбаумом набрала номер, и он гостеприимно поднялся, пропуская меня.

Забавно: позвонила шлагбауму. Сейчас мне все казалось забавным, милым, приятным. Бывает такое состояние, когда радуешься всему, что видишь, а плохое просто не замечаешь. Поставила машину — порадовалась, что нашлось удобное место. Шла через двор — улыбнулась коту, сидевшему на лавке, намывая морду.

— Поднимайся, — сказал домофон голосом Ника.

— Подождите, пожалуйста, — попросила какая-то женщина, ускоряя шаг.

Я придержала дверь, дожидаясь ее, и мы вошли в холл. Консьерж посмотрел внимательно из своего аквариума, но ничего не сказал, только кивнул на мое «добрый день». Женщина подошла за мной к лифту, я нажала кнопку вызова и покосилась на нее, стараясь не пялиться неприлично. Уж больно нервозно она выглядела, и это словно пробивало мое мерцающее облако радости и предвкушения.

Высокая, худощавая, примерно моих лет. Черное длинное пальто, волосы полностью убраны под низко надвинутую вязаную шапку, пальцы судорожно сжимают перчатки. Угрюмое лицо, ни грамма косметики.

Мне стало не по себе. Как будто вдруг вернулись подростковые страхи.

Глупости какие. Перестань. Мало ли у человека проблемы.

Открылись двери лифта, я вошла первой и спросила, повернувшись к пульту:

— Какой вам?

— Девятый.

— Мне тоже, — я протянула руку к кнопке, но женщина вдруг выскочила на площадку.

— Извините… телефон забыла… в машине.

Я нажала на кнопку девятого, двери закрылись.

В машине? Странно. Кажется, ни передо мной, ни сразу после меня никто во двор не заезжал.

И тут до жирафа дошло…

На девятом этаже только одна квартира!

Глава 27

Первым моим импульсом было нажать на «Стоп», спуститься вниз и поехать домой.

Прекрасно, Ник! Четкий график. Сначала старая подружка, потом новая. Браво!

А с чего я вообще решила, что он с ней порвал? Разве это было озвучено? Кажется, нет.

Но дотянуться до кнопки я не успела. Вовремя сообразила, что это чушь. Сам ведь попросил приехать пораньше, как только освобожусь. Чтобы столкнуть нас нос к носу? Такое можно сделать, если есть намерение избавиться от обеих, а это вроде не наш случай. Так что тут, скорее, явление по принципу «вы нас не ждали, а мы приперлися». Что делать, у некоторых женщин троится в глазах: точку принимают за многоточие. Им говорят, что все, а они: дорогой, ты, наверно, погорячился.

А может, это вообще не Ольга была, а жена бывшая. Хотя нет. Та позвонила бы. И не сбежала бы вот так — зачем, если по делу пришла? Они ведь наверняка общаются, хотя бы по поводу сына, как мы с Китом.

Хорошо мадам сообразила, что лучше уйти, а не устраивать разборки. Значит, не совсем дура.

Жаль было волшебного настроения, которое улетучилось, как из проколотого воздушного шарика, но… Вполне так повод для разговора, все равно его не избежать.

Ник стоял в дверях, и одного взгляда на него было достаточно, чтобы стало стыдно за свои мысли. Потому что он ждал — меня! Не кого-то еще. Наверно, стоило притвориться, что все в порядке. Хотя вряд ли получилось бы.

— Жень? Что случилось?

Он положил руки мне на плечи и смотрел с недоумением и тревогой.

— Да просто… дама одна к тебе направлялась. Зашла за мной в лифт. Но когда я сказала, что мне тоже девятый, выскочила и убежала.

Ник с досадой покачал головой, пробормотал себе под нос что-то непечатное.

— Ну я ее точно не звал. И ведь неглупая вроде женщина. Может, я как-то неубедительно донес, что уже все?

— Даже неглупых иногда клинит. Если ты не сказал, что у тебя другая женщина, могла и не понять.

— Не сказал, — вздохнул Ник. — А надо было. Но показалось, что так будет больнее. Сказал, что у нас не получилось, нет смысла продолжать. Это в тот вечер, когда мы на «Щелкунчика» ходили.

— Тогда понятно, — теперь, когда ситуация прояснилась, мне даже стало ее жаль. Немного. — Такая формулировка провоцирует на «давай попробуем еще раз, может, все-таки получится». А я так и подумала тогда. Что ты к ней поехал, — и словно в воду нырнула. То ли спросила, то ли попросила, снимая сапоги: — Расскажешь?

Наверно, я не смогла бы толком объяснить, что именно рассказать. Уж точно не интимные подробности. Но Ник понял — чем заработал еще несколько очков в моих глазах.

— Ты уверена, что хочешь знать? — вешая мое пальто, он посмотрел с сомнением.

— Меньше всего на свете, — честно призналась я. — Но лучше, если расскажешь ты, чем я придумаю сама и поверю, что так и было.

— Резонно, — кивнул Ник, взял меня за руку и повел в гостиную.

Он сел на диван, я сначала устроилась рядом с ним, но так было неудобно смотреть на него, поэтому отодвинулась и прилегла на подушки, положив ноги ему на колени.

— «Гаврила был примерным мужем», — Ник рассеянно поглаживал мою щиколотку. — Вот правда. Хотя возможностей и соблазнов хватало. Знаешь, парадокс, в военных городках все на виду, все всё друг о друге знают, но зачастую такой бардак творится. Мы были женаты восемнадцать лет, но даже мысли не возникло на сторону пойти. Вообще, конечно, трудно было, но как-то друг друга поддерживали. И еще такое: вот вернемся в Питер… Я без конца рапорты писал о переводе, как в пустоту, и вдруг после командировки в Сирию раз — все само решилось: собирайтесь, вас ждут. Приехали — и все сломалось.

— Наверно, выгорело еще раньше, — предположила я. — Но тянули на вот этом общем стремлении вернуться домой. А здесь вас больше уже ничего вместе не держало. К тому же сын взрослый.

— Да, так и было. А еще усугубилось тем, что Ленка вбила себе в голову: в Питере она сразу же устроится на крутую работу. Как минимум хореографом в театр. И явно рассчитывала на помощь моих родителей. Отец ей даже устроил какое-то собеседование, но там только руками развели: девушка, извините, но ваш уровень — для дома детского творчества. В общем, она была всем недовольна, у меня тоже проблем хватало, выливали друг на друга. Расходились долго и мучительно. И вот тогда-то сорвало в штопор.

— Пошел по рукам? — это было грубо, и я тут же мысленно обругала себя, но Ник только усмехнулся.

— Типа того. Пришел в загс за свидетельством о разводе и пригласил на свидание девочку-регистратора. Та удивилась, но согласилась. Уж вы-то, говорит, точно не женаты. Ну и понеслось. Как будто пытался догнать то, что мимо прошло за эти годы. Знакомился легко, в основном в клубе у Генки. Еще до того как купил там долю. Больше одного-двух раз ни с кем не встречался. Но наелся очень быстро. Понял, что под блядство изначально не заточен, не стоит и пытаться. А потом аукнулась в спину катастрофа, больницы…