Четыреста килознаков

— А что такое? — я еще боялась поверить, что вселенная так оперативно отреагировала на мой запрос.

— Да Нюся в этот раз решила на даче Новый год отмечать. Попросила меня приехать пораньше и помочь. Через час уже иду на электричку.

— Ну что делать, — лицемерно вздохнула я, чувствуя себя свиньей. — Надо так надо. С наступающим, мам. И Нюсю поздравь.

Вот бы все проблемы решались так просто, сами собой.

Прихватив с блюда печенину, я пошла изучать недра шкафа.

Глава 20

Ближе к вечеру, когда ноги были уже побриты, а брови откорректированы, начало понемногу потряхивать. Почему-то только сейчас до слоупока дошло, что в клубе будет полно народу, которым Ник представит меня как свою… кого?

Я убеждала себя, что страшнее, чем знакомство с друзьями и родными Захара, точно уже не будет. Тогда все, поголовно все, считали меня стервой, которая увела его от милой и прекрасной Лилечки. Хотя я не сделала — и не сделала бы! — ни единого шага в этом направлении. Еще неизвестно, кто кого увел.

А может, кто-то подумает точно так же и сейчас — если знает прежнюю пассию Ника? Или я уже слишком загоняюсь? Наверно.

В половине девятого я заглянула к Алене. Она стояла перед шкафом с таким выражением, что у меня в животе мгновенно заледенело. Сейчас скажет: ма, прости, но я все-таки не пойду.

— Блядь, не знаю, что надеть, — пробормотала она.

В ее возрасте я временами не то что говорила, думала матом. Но в устах своего ребенка — это всегда корежит. Есть же правило: не выражаются мужчины при женщинах, женщины при мужчинах, взрослые при детях, а дети при взрослых. А для родителей ребенок всегда дитё. Но и обещать помыть язык с мылом было уже как-то глупо.

— Исходи из того, что идешь в клуб и там будет молодняк твоего возраста. Не из Форбса, но и не маргиналы.

— Не знаешь, что выбрать, — придерживайся медианы, — вздохнула Алена, вытаскивая черные узкие брюки и сиреневую шелковую блузку. — А ты в чем?

— Та же фигня, Джульетта.

Я страдала на эту тему полдня, в финал вышли La Petite Robe Noire, как у Одри Хепбёрн в «Завтраке у Тиффани», и свободный брючный костюм из бирюзового шифона.

Заставив меня надеть то и другое по очереди, Алена — будущий хоть и не одежный, но все же дизайнер — задумчиво наморщила лоб.

— Смотря чего ты ждешь от этого вечера.

Хм… что-то я вовсе не горела желанием обсуждать это с собственной дочерью. И вообще ни с кем.

— Ма, ты извини, конечно, за такой вопрос, но… насколько все это серьезно и на какой стадии?

Почему-то вспомнилось, как на первое свидание с Серегой я запихнула ей в сумку упаковку презервативов. На всякий случай. «Я что, проститутка?» — возмутилась она. Понадобились резинки или нет, история деликатно умолчала. Во всяком случае, обратно она мне их не отдала.

— Не знаю, — буркнула я, лихорадочно, едва ли не истерично наглаживая рукой шелковый пояс брюк. — Мы знакомы-то месяц. Даже меньше.

— Да какая разница, месяц или год. Обычно уже через две минуты знаешь, чего хочешь от мужика. Одно дело, если так, на время. А вот если всерьез… Пролететь третий раз подряд было бы уже не просто обидно, но и глупо.

Это кто мне говорит? Вздорная девчонка, от которой к девятнадцати годам сбежали уже два парня? Но напоминать ей об этом сейчас точно не следовало.

— Ладно, ма, дело твое, — Алена махнула рукой. — Разберешься. Черное тебе идет больше, но… к нему нужны брюлики или хотя бы натуральный жемчуг. Иначе для твоего возраста это слишком просто. Костюм… мешковатый маленько, но вполне секси, особенно пояс под грудь. Топ какой наденешь? Подожди-ка.

В шкафу на вешалках и в ящиках осталось довольно много одежды, которую Алена не забрала, переехав. Я туда даже не совалась, хватало своего. Она открыла ящик и вытащила опасно вырезанный белый топ.

— Ты что? — возмутилась я. — Под него даже лифчик не наденешь, все торчать будет.

— Ма-а-ать! — Алена закатила глаза. — Какой лифчик? Что ты как бабка? У тебя вполне еще приличные сиськи. Вряд ли ты со своей ногой станешь латину танцевать. А если будешь сидеть спокойно, ничего не вывалится. Давай, надевай.

Ежась под ее оценивающим взглядом, я сняла жакет и лифчик и натянула топ. Подумала, что выгляжу как Эльвира, и попыталась спрятать грудь поглубже. Конечно, лет двадцать назад носила и не такое, но сейчас было здорово не по себе.

— Жакет! — скомандовала Алена. — Ну вот, норм. Эротишно, но не вульгарно. Летчик твой помрет.

— А ты поможешь мне спрятать труп? — скептически поинтересовалась я, продолжая запихивать бюст куда-то под мышки.

— Ну уж нет, — фыркнула она. — С трупом ты как-нибудь сама. Давай волосы тебе заколю.

Ловко, как заправский парикмахер, Алена уложила их в низкий тяжелый узел, выпустив сверху на щеку один длинный локон, побрызгала лаком. Пока она одевалась, я накрасилась, вытащила из шкатулки идеально подходящий под костюм индийский сет из серебра и бирюзы: серьги и узкое ожерелье. Отец привез его из Калькутты, там была еще и налобная тика, но ее я ни разу не надевала. Последний штрих — духи. Не на себя, а в воздух. И пройти через облако.

— Красота! — одобрила Алена, расчесывая перед зеркалом ресницы. — Не знала бы, сколько тебе, сказала бы, что лет тридцать от силы.

За всей этой возней из дома мы выбрались только в половине десятого. Пока дошли от парадной до такси, мороз успел прихватить за задницу и за коленки. Пробки уже рассосались, ехали быстро.

Что-то прямо все подозрительно гладко идет, подумала я, поглядывая на Алену. И она согласилась, и мама уехала, и вообще… Это что — хороший знак или, наоборот, предвестник чего-то нехорошего? Хотелось верить в первое, но и второе из виду упускать не стоило. Поэтому на всякий случай я поздравила всех, кого вспомнила, в воцапе и отключила в телефоне звук, а потом позвонила Нику и сказала, что уже подъезжаем.

— Через главный вход заходите, — ответил он. — Сейчас выйду.

Никакой очереди, никакого охранника у входа не было. Вообще никого. Ну ясень пень, частная вечеринка. Видимо, дела у Ника шли неплохо, если мог позволить себе закрыть клуб в самую хлебную ночь года.

Дверь распахнулась перед нами, как по волшебству. Мелочь, но приятно.

— С наступающим! — Ник поцеловал меня в щеку, кивнул Алене. — Дамы, вы прекрасны.

Да он и сам выглядел… очень даже ничего. Любопытно, сколько я видела его в костюме, и каждый раз рубашка оказывалась темнее. Видимо, ему нравился именно такой баланс. Сейчас Ник был без пиджака, синяя рубашка придавала тот же оттенок глазам. Но дело было не в одежде. Что-то изменилось. Неуловимо — я бы не смогла сказать, что именно, но чувствовала. Как будто отбросил все сомнения, и теперь — только вперед. От его взгляда по спине побежали мурашки. Я не любила подобные выражения в книгах, уж больно затасканные, но это были именно они. Табун муравьев с щекотными мохнатыми лапками.

Мы разделись в пустом гардеробе, а когда подошли к входу в зал, навстречу вышел парень лет двадцати.

— Владимир, мой сын, — представил его Ник. — Это Евгения и Алена.

Я бы и так догадалась, хотя внешне они были совсем не похожи. Володя — тоже высокий, но по-юношески тонкий, изящный. Аккуратно подстриженные светло-русые волосы, короткая бородка, голубые глаза. Пожалуй, только в их разрезе и в очертаниях скул было что-то схожее. Да и в целом… Ник — жесткий, словно стальной, я поняла это еще при первой встрече. Он мог быть и другим, но точно не для всех и не всегда. А Володя… Есть такие люди — пройдут мимо, и тебе хочется улыбаться. Светлые, теплые. И все же было в них обоих что-то общее. Даже если бы я не знала, что они отец и сын, подумала бы так, едва взглянув на них вместе.

— Ну, пойдем к нашим? — спросил он Алену. — Не бойся, тебя никто не съест.

— Надеюсь, — улыбнулась та, и они ушли.

Я задержалась у зеркала, поправляя волосы. Ник стоял сзади и смотрел на мое отражение.