Страница 101 из 158
Жеребьёвка Железной сетки турнира закончилась, и тут же, без малейшего перерыва, началась жеребьёвка Бронзы. И первая табличка, которую достал распорядитель и поднял над своей головой, несла имя Таяня Квариша. Юный маг трёх стихий неспешно поднялся по ступеням трибуны и встал по правую руку от распорядителя. И пока представитель Цеха Алхимиков выбирал, какую табличку вытащить следующей, я взмолился всем богам, чтобы молодому магу досталась Парави Малик. И дело было в данном случае не в том, чтобы именно Таянь выбил из турнира местную любимицу, а не я. А потому, что только такой расклад противников позволял нам с Ауном заработать более-менее приличную сумму, несмотря даже на новые ограничения. Уверен, в паре Таянь против Парави ставки были бы как минимум один к трём или даже к четырём в пользу девушки. Незаметно для окружающих скрестил пальцы и затаил дыхание.
Главный распорядитель достал табличку, поднял её над головой, и его голос разнёсся над всей Ареной:
— И противником Таяня Квариша судьба выбрала… Судьба выбрала… Рэйвена из Сиэтла!!!
Да⁈. Какого?!! Что же мне так сегодня не везёт-то!!! Последнюю возможность нормально заработать и ту только что увели!!
Я был настолько зол и так старался это своё раздражение не показать окружающим, и сохранить равнодушное выражение лица, что забыл проверить, является ли посох главного распорядителя Истинным артефактом Света. Вспомнил об этом, только когда жеребьёвка завершилась, и я уже следовал за служкой по тёмным коридорам подтрибунных помещений. Впрочем, ничего страшного в моей забывчивости не было, очередная жеребьёвка будет завтра, так что успею проверить посох.
Если бы не предстоящий поединок с участием Ронина, то по завершению жеребьевки я бы не пошёл на трибуны, а попросил служку отвести меня в отдельную комнату, где занялся бы успокаивающей медитацией. И, наверное, это было бы правильным выбором, потому как мне и правда надо было успокоиться, но я решил иначе.
Неожиданно для меня самого потеря возможности заработать те деньги, на которые я уже рассчитывал и в мыслях считал своими, ударила также, как если бы у меня их украли прямо из кошелька, что я держал в руках. Вот головой понимаю, что эти деньги никогда моими не были, а это был лишь возможный заработок, и к его потере надо относиться спокойнее. Но то понимание разума, а вот чувства во мне буквально клокочут, и сдерживать раздражение, чтобы оно не проявилось на людях, невероятно трудно.
Следуя за служкой, вышел на трибуну и занял зарезервированное для меня место. И с удивлением понял, что кроме меня других участников турнира среди зрителей нет. Да, сидят приглашённые участниками гости, но самих бойцов, кто будет принимать участие в боях, нет ни одного. Видимо, все остальные сегодня предпочли получше подготовиться к своим поединкам, а не глазеть, как сражаются другие. И их можно понять, на стадии одной четвёртой нет проходных соперников, все, кто прошёл до этого этапа, что-то да стоят и явно что-то умеют.
Будучи гимнастом, ещё там на Земле и когда был более юн, я бы никогда перед своим выходом не направился на трибуны, чтобы поглазеть на чужие выступления. Да и тренер бы мне подобной вольности не позволил. То, что я сейчас так спокойно сижу здесь и смотрю на песок арены, вместо того чтобы провести ещё одну тренировку или медитацию, обусловлено только моей полной уверенностью в победе. Иногда меня посещает мысль, что подобная самоуверенность однажды выйдет мне боком. И надо серьёзнее относиться к своим противникам, и не важно насколько я уверен в своей победе.
Трибуны встретили Ронина лёгким гулом одобрения, в котором явственно чувствовалось ожидание и предвкушение. Все ждали очередное представление в исполнении маски школы «Взлетающего дракона». «Прошлый я» не замечал, а скорее игнорировал артистизм фехтмейстера и был сосредоточен исключительно на функциональности. Мне же нынешнему, наоборот, были более интересны внешние проявления мастерства «бывшего учителя». Потому как через призму Пяти Звёзд в копье ко мне пришло и понимание того, что красота, не вычурность, не эпатажность, а именно красота движений в бою — это признак правильности и своевременности действий.
Можно ли быть эффективным бойцом, наплевав на эстетичность? Конечно, можно, и пример «прошлого меня» это подтверждает. Но достичь настоящих вершин мастерства, постигая только функциональную сторону искусства боя, в данный момент мне кажется ущербным подходом. Сейчас, благодаря опыту «будущего», я был способен за действиями Ронина увидеть то, что ранее от «меня» ускользало. «Прошлый я» считал фехтмейстера немного театралом, который внешнее ставит выше функционала, и видел в этом главный недостаток учителя. Но теперь я отчётливо понимал, что Ронин не старается, чтобы его движения выглядели красивыми и эстетичными. Нет, для него это было сродни дыханию, так же естественно. Можно сказать, красота фехтования и была тем стилем, который он исповедовал. Думаю, и сам фехтмейстер этого не понимал полностью или не мог это сформулировать даже для самого себя. Возможно, именно поэтому он никогда не настаивал на том, чтобы его ученики выполняли все упражнения красиво или стремились к красоте движений. И сейчас, наблюдая за боями Ронина со зрительских мест, я учился. Постигал то, что в Прошлом Цикле пропустил. Учился красоте искусства боя. Эстетике фехтования. И сегодняшний поединок в этом плане меня не разочаровал.
Куанг Нгиа, а именно такое имя было у противника Ронина, сразу, как только распорядитель объявил о начале поединка, ринулся в атаку. И его можно было понять, так как тесаки в его руках явно уступали в длине шесту фехтмейстера. Только резкое сокращение дистанции и постоянное давление позволяло Куангу перехватить инициативу.
Как бы поступил я на месте Ронина? Если бы хотел закончить бой быстро, то на последних разделяющих метрах сам пошёл бы в контратаку. Сбил бы атакующий порыв противника ударами по его ногам, а затем, полностью забрав в свои руки инициативу, довёл бы бой до логического завершения. Если бы наоборот, в моих планах было затянуть поединок, то я бы стал играть с дистанцией, не подпуская врага близко. Не давая ему даже шанса достать меня своими тесаками. Изматывал бы его, пока он не спёкся, и взял бы его затем «голыми руками».