Нова

— Нова? — спросил Мышонок. — Так что же фон Рей?

— Все, что угодно, — взмахнула рукой Тай. — Влиятельная, хорошая семья.

— Это относится и к капитану фон Рею? — спросил Катин. Тай пожала плечами.

— А иллирион? — спросил Мышонок. — Что вам известно о нем?

Себастьян, окруженный своими питомцами, опустился на корточки. Его волосатая рука успокаивающе дотронулась до каждой головы.

— Федерация Плеяд не имеет. Система Дракона — тоже, — буркнул он.

— Говорят, что фон Рей — пират, — неуверенно сказала Тай.

Себастьян резко поднял голову.

— Фон Реи — влиятельная и хорошая семья! Фон Рей — хороший человек! Поэтому мы с ним и идем.

— Фон Реи — хорошая семья... — уже более мягко произнесла Тай.

Мышонок увидел приближающегося к ним Линчеса, а через десять секунд — и Айдаса.

— Вы двое, вы из Окраинных Колоний?

Близнецы остановились плечо к плечу. Розовые глаза мигали чаще карих.

— Из Аргоса, — сказал альбинос.

— Аргос на Табмэне В-12, — уточнил другой.

— Дальние Окраинные Колонии, — сказал Катин.

— Что вы знаете про иллирион?

Айдас прислонился к перилам моста, нахмурился, потом вспрыгнул на перила и сел.

— Иллирион? — он подогнул ноги в зажал ладони между колен. — У нас в Окраинных Колониях иллирион есть.

Линчес сел рядом.

— Тобиас, — сказал он. — У вас был брат, Тобиас, — он подвинулся ближе к Айдасу. — У нас был брат по имени Тобиас там, в Окраинных Колониях, — он взглянул на Айдаса, и его коралловые глаза подернулись серебром. — На Окраинных Колониях, там, где иллирион.

— Миры Окраинных Колоний, — сказал Айдас. — Бальтус с его снегом, грязью и иллирионом; Кассандра со стеклянными пустынями, огромными, словно земные океаны, бесчисленными джунглями голубых растений, с ленящимися реками галениума — и с иллирионом; Салинус, иссеченный пещерами и каньонами глубиной в милю, с континентами, заполненными мертвенно-красными болотами, с морями, со дна которых поднимаются города, построенные из кварца — и с иллирионом...

— Окраинные Колонии — это миры со звездами, более молодыми, чем звезды созвездия Дракона, и во много раз более молодыми, чем Плеяды, — перебил Линчес.

— Тобиас... Он на одной из иллириоиовых шахт Табмэна, — сказал Айдас.

Голоса зазвучали напряженней, взгляды то опускались к земле, то взлетали к небу.

— Айдас, Линчес и Тобиас — мы выросли на безводных камнях экваториальной части Табмэна, в Аргосе, под тремя солнцами и красной луной...

— ...и на Аргосе тоже есть иллирион. Мы были буйными — нас звали буйными. Две черные жемчужины и одна белая, с шумом катающиеся по улицам Аргоса...

— ...Тобиас был черным, как Айдас. Я один в городе был белым...

— ...но не менее буйным, чем Тобиас. И однажды ночью нам сказали, что мы бешеные, что мы потеряли головы от блаженства...

— ...золотая пыль, скапливающаяся в трещинах скал, если ее вдохнуть, заставляет глаза мерцать невиданными цветами, и в ушах начинают звучать новые мелодии, и чувствуешь такой восторг...

— ...под влиянием блаженства мы сделали портрет мэра Аргоса, прикрепили его к летательному аппарату с часовым механизмом и запустили над городской площадью, а из динамиков звучали стихи, высмеивающие влиятельных граждан города...

— ...и за это мы были высланы из Аргоса в необитаемые области Табмэна...

— ...а за пределами города была только одна возможность выжить — спуститься в море и работать, пока не забудется позор, в подводных иллирионовых шахтах...

— ...и мы трое, которые под влиянием блаженства никогда ничего не делали, а только прыгали и смеялись...

— ...мы были наивными...

— ...мы спустились в шахту. Мы работали в воздушных масках и водолазных костюмах на подводных разработках Табмэна целый год...

— ...год на Табмэне на три месяца длиннее, чем на Земле, и там шесть времен года вместо четырех...

— ...и в начале нашей второй, цвета морской волны, осени, мы решили уйти, но Тобиас не пошел с нами. Его руки уловили ритмику волн, куски породы удобно ложились на его ладони...

— ...и мы оставили нашего брата в иллирионовой шахте, а сами двинулись в путь среди звезд, боясь...

— ...понимаете, мы боялись, что раз наш брат Тобиас нашел что-то, оттолкнувшее его от нас, то один из нас тоже может найти нечто, что разделит и нас двоих...

— ...поскольку мы считали, что нас троих разлучить нельзя, — Айдас посмотрел на Мышонка. — И нам не до блаженства.

Линчес моргнул.

— Вот что значит иллирион для нас.

— Еще несколько слов, — сказал Катин с другой стороны тротуара. — В Окраинных Колониях, включающих на сегодняшний день сорок два мира с населением около семи миллиардов человек, практически каждый какое-то время занимается работой, имеющей отношение к добыче иллириона. И, я полагаю, каждый третий работает в той или иной области, связанной с его производством и переработкой, всю жизнь.

— Такова статистика, — подтвердил Айдас, — для Дальних Колоний.

Взметнулись черные крылья: поднялся Себастьян и взял Тай за руку.

Мышонок почесал затылок.

— Ладно, плюнем в эту речку и пойдем на корабль.

Близнецы спрыгнули с перил. Мышонок наклонился над пышущим жаром ущельем и сморщился.

— Что это ты делаешь?

— Плюю в Геенну-3. Цыган должен плюнуть три раза в каждую реку, которую он переходит, — пояснил Мышонок Катину, — иначе непременно будут неприятности.

— Мы живем в тридцать втором столетии! Какие неприятности?

Мышонок пожал плечами.

— Я ни разу не плевал в реку.

— Может, это только для цыган?

— Я очень милым это нахожу, — сказала Тай и перегнулась через перила рядом с Мышонком. Над ними в струе теплого воздуха парил крылатый зверь. Вдруг он исчез в темноте.

— Что это? — внезапно спросила Тай.

— Где? — выпрямился Мышонок. Она показала рукой на обрыв.

— Эй, — сказал Катин, — да ведь это тот слепой.

— Тот, который вмешался в твою игру!

Линчес протиснулся к перилам.

— Он болен, — альбинос сузил свои цвета крови глаза. — Этот человек — он болен.

Завороженный мерцанием, Дэн, огибая каменные глыбы, спускался к лаве.

— Он же обожжется! — воскликнул Катин.

— Но он не чувствует жара, — возразил Мышонок. — Он не видит и, наверное, ничего не понимает!

Айдас, а за ним и Линчес, раздвинув остальных членов экипажа, побежали вверх по мосту.

— Бежим! — крикнул Мышонок, бросившись за ними.

Себастьян и Тай кинулись вдогонку, оставив позади Катина. Спустившись на десяток метров, Дэн остановился на камне, вытянув руки перед собой, готовясь прыгнуть в огонь.

Они были на середине моста, а близнецы уже перелезали через ограждение, когда чья-то фигура появилась на обрыве над тем местом, где стоял старик...

— Дэн! — лицо фон Рея пламенело в обволакивающем его свете. Он прыгнул. Обломок сланца вылетел из-под его ноги и разбился впереди него, когда он проехался по склону. — Дэн, стой!

Дэн прыгнул.

Его тело, пролетев шестьдесят футов, рухнуло на выступ скалы, перевернулось и свалилось вниз.

Мышонок вцепился в ограждение, перегнулся, навалившись животом на перила.

Подбежавший Катин тоже посмотрел туда.

— А-а-а-а, — выдохнул Мышонок, отворачиваясь. Капитан фон Рей опустился на камень, с которого прыгнул Дэн. Стискивая кулаки, он молча глядел вниз. Близнецы остановились на выступе скалы чуть выше него.

Капитан фон Рей поднялся и посмотрел на свой экипаж. Он тяжело дышал. Потом он повернулся и стал карабкаться вверх по склону.

— Что случилось? — спросил Катин, когда они все уже были на мосту. — Почему он?..

— Я говорил с ним незадолго до этого, — ответил фон Рей. — Он был членом моего экипажа много лет, но в последнем полете... он... он ослеп.

Представительный капитан. Капитан со шрамом. «А сколько бы ему могло быть лет?» — подумал Мышонок. Сначала он дал бы ему лет сорок пять-пятьдесят, но происшествие сняло с него лет десять-пятнадцать. Капитан был в возрасте, но не стар.