Семейный альбом

В следующие два дня они ходили по магазинам.

Энн никогда в жизни не видела столько изумительных вещей, разве что в фильмах матери. Билл купил Гейл прекрасное норковое пальто спортивного стиля и такую же шапочку. Он сказал, что ей нужна теплая одежда и лыжный костюм, новая пара лыж, полдюжины платьев от Бенделя, шесть пар туфель от Гуччи и золотой браслет от Картье, от которого она пришла в полный восторг. Но больше всего вещей было куплено для новобрачной: длинное норковое манто на вечер, короткое на день, платья, костюмы, блузки, юбки, сумочки, несколько коробок с прекрасной обувью, итальянские сапоги, кольцо с изумрудом, замечательная бриллиантовая брошь, серьги от Ван-Клифа, которые ей очень понравились, и еще два золотых браслета. Энн восхищалась обновками, а в последний день он подарил ей прелестную вещицу от Дэвида Уэбба – лев, обхвативший ягненка, из цельного золотого слитка. От статуэтки невозможно было отвести глаз.

– Что мне со всем этим делать?

Энн встала посреди номера, оглядывая сокровища: роскошные меха, одежду, свисавшую отовсюду, коробки с обувью, сумки, меховые шляпы, а в ее чемодане лежало полдюжины футляров с украшениями. Такое обилие вещей удручало бы ее, если бы это не доставляло такого удовольствия Биллу. Себе он приобрел плащ на меху и новые золотые часы, но покупать для себя было неинтересно. Гейл тоже так считала. У нее полно хороших вещей, и она не завидовала Энн. Они стали почти сестрами, и отец по-прежнему выполнял все желания дочери. Билл был очень щедрым человеком, о чем ему и сказали девочки в последний вечер. Все трое наслаждались каждой минутой.

Глаза Ванессы чуть не вылезли из орбит, когда они с Джейсоном встретили их в «Оук Рум» и Энн плавно прошествовала через зал в прекрасно сшитых красных слаксах и кремовой шелковой рубашке, с красной крокодиловой сумочкой и в норковом манто, от которого столбенели даже видавшие виды нью-йоркцы. Вэн заметила бриллианты, сверкавшие у нее на пальцах, браслет от Уэбба на запястье и два маленьких рубина в ушах. Энн выглядела так очаровательно и вместе с тем значительно, что Ванесса едва узнала свою маленькую сестренку.

– Энн! – С открытым ртом она уставилась на нее. Энн снова заплела волосы в косу, косметики было совсем немного, но одежда и украшения так хороши, что она выглядела так, будто только что сошла с обложки «Вога». Ванесса и не думала, что сестра может быть такой. Она не могла не заметить, что Джейсон тоже поражен.

– Мы ходили по магазинам, это что-то ужасное. – Голос Энн, как всегда, звучал мягко. Она быстро и стыдливо посмотрела на Билла, тот улыбнулся. – Он меня портит.

– Я вижу.

Она заказала дюббон, единственный напиток, который любила, Ванесса и Джейсон – по скотчу, Билл пил мартини, Гейл – белое вино. Все непринужденно болтали о пустяках. Молодежь вспоминала об озере Тахо, где они славно отдохнули два года назад; Энн расспрашивала Джейсона о работе. У него все было замечательно. Он получил степень через несколько недель после того, как ему исполнилось двадцать шесть лет, успешно завершил диссертацию, отнявшую у него больше восьми лет, и сейчас работает – преподает литературу в Нью-Йоркском университете. От этого поприща он не в восторге и по-прежнему занимается своей пьесой, только пока не знает, кому ее предложить.

– Все пытаюсь Ванессу сделать своим соавтором, объединиться с ней, но она не хочет.

– Тогда я едва ли смогу удержаться в колледже, – объяснила она Биллу, который был ей приятен и, к тому же, по-отечески относился к Энн. Ванессе предстояло учиться еще два года, и только это сейчас занимало ее мысли. Она хотела закончить учебу и получить хорошую работу, по возможности в Нью-Йорке. Энн подозревала, что это только из-за Джейсона. Они вместе уже два с половиной года, удивительно, почему они до сих пор не поженились. Вечером Гейл спросила ее о том же самом. В ответ Энн пожала плечами. Она не совсем понимала их отношения, но чувствовала, что Джейсон и Вэн жили как бы параллельно, каждый занимался своим собственным делом. Оба не жаждали брачных оков и даже не упоминали о детях, говоря только о своей работе, о сочинительстве, о его пьесе.

– Я бы умерла с тоски, – пожала плечами Гейл. – Но он симпатичный.

Да, он действительно красивый парень, но Энн такие не привлекали. Она считала самым красивым мужчиной в мире Билла.

Отправляясь домой из ресторана, уже усаживаясь в такси, Ванесса недоуменно сказала:

– Не понимаю этого ребенка. Совершенно. Она дитя, а замужем за стариком, осыпавшим ее бриллиантами и укутавшим в меха.

– Может быть, для нее это важно. – Джейсону это тоже казалось странным, он он всегда считал Энн хорошей девочкой. Она не столь интеллигентна и интересна, как Вэн, но такая юная, неуловимая… Трудно понять, какая она на самом деле.

Но Ванесса покачала головой.

– Вряд ли. Энн никогда не сходила с ума по шмоткам. Просто он все это с удовольствием ей дарит, а она носит, чтобы сделать ему приятное. – В общем-то Вэн была права: единственной в семье любительницей блеска, украшений и мехов была Вэл; возможно, такие вещицы понравились бы Грегу, останься он в живых. Другие проще относились ко всей этой мишуре, даже родители с годами стали равнодушны к роскоши. – Я никак не пойму, что она нашла в мужчине такого зрелого возраста.

– Билл очень хорошо к ней относится, Вэн, и не только в материальном плане. Он сделает для нее все; стоит ей только подумать о том, что хочется пить, как в руках окажется стакан воды; если она устанет, он сразу отвезет ее домой; когда ей станет скучно, он поведет ее танцевать, повезет в Европу, к друзьям… Против этого трудно устоять. – Он улыбнулся девушке, которую очень любил, вдруг захотев сделать для нее что-то большее. – Мужчины помоложе считают все это чепухой. – Джейсон улыбнулся, поддразнивая ее, и Вэн засмеялась.

– Этому нет прощения! Ты имеешь в виду, что я не получаю в подарок кольца с бриллиантами размером с яйцо?

Когда они вошли в дом, он посмотрел ей прямо в лицо.

– А ты когда-нибудь захочешь этого, Вэн?

– Нет, – уверенно, как всегда, ответила она. Ей от жизни нужно совсем другое. Как и ему. Может быть, парочку детей лет через восемь или десять.

– Чего же ты хочешь?

Вэн пожала плечами, снимая пальто и бросая его на спинку стула.

– Издать книгу… иметь хорошие рецензии… – Она думала и о другом, но не хотела признаваться, что наверняка захочет ребенка, а вероятно, и двух. Об этом рано говорить.

– И все? – Он разочарованно поглядел на нее. Она мягко улыбнулась.

– И может, еще тебя.

– Я у тебя уже есть.

Вэн села на кушетку, а Джейсон зажег свет. Им здесь так уютно – с книгами, бумагами, «Санди Таймс» на полу, теннисными туфлями, его очками на столе.

– Я действительно думаю, что это все, чего я хочу, Джейс.

Он казался польщенным.

– У тебя непритязательный вкус, мой друг. – Он притянул ее ближе. – А ты серьезно про книгу?

– Надеюсь. После того, как закончу учиться и получу работу.

Джейсон вздохнул.

– Писать чертовски тяжело. – Уж он-то хорошо это знал. – Я все же надеюсь, что мы объединимся и сочиним пьесу.

Вэн улыбнулась.

– Может быть, когда-нибудь. – Они поцеловались, он уложил ее на кушетку, скользнул рукой под блузку.

Это было совсем не похоже на то, что происходило сейчас между Биллом и Энн. Она лежала на атласной простыне в пеньюаре, отделанном перьями марабу, а его язык неспешно устремился вверх по бедру. Бриллианты на ее руке вспыхнули в слабом свете, как только он коснулся ее там, где она хотела больше всего. Энн со стоном выгнулась, а он стащил с нее пеньюар и бросил на пол. Но чувства были одни и те же. Любовь, желание, страсть, обязательства друг перед другом – все то же самое, в теннисных ли тапочках, в перьях ли марабу…