Охота за тенью

Пролог

По забытым дорогам и тёмным лесам

Ляжет путь мой, что вьётся ещё с малых лет.

Не увидеть мне пламя, что греет очаг,

И не ведать покоя.

Мне – распутывать тайны, идти по следам.

Мне вершить приговоры и чтить свой завет.

Но безмерно труднее – один сделать шаг

Между мной и тобою…

Пролог.

По извилистым сводам пещерных стен, отражаясь в глазах нетопырей, висящих под потолком, плясали отблески голубоватого пламени. Его питало особое дерево, чьи ветви больше походили на иссохшие, скрюченные руки. Костёр разожгли у изголовья плиты, установленной на массивном основании. Если бы не свечи, расставленные широким кругом, то зал бы заливал холодный свет.

По алтарю грубой вязью плелись линии, вырезанные в камне, собираясь в узлы символов. В углублениях покоились прозрачные камни грубой огранки – пока ещё пустые. На самом алтаре застыло обнажённое тело жертвы, привязанной ремнями. Она казалась совершенно неподвижной, и под действием дурмана должна быть без сознания. Но её глаза оказались открыты.

Зрачки медленно обводили круг, осматривая пещеру, но затуманенный взгляд то и дело возвращался к фигуре в чёрной мантии, стоящей у огня. Кроме этого жреца были другие, которые закачивали приготовления к ритуалу, раскуривали благовония и поправляли свечи. Но лишь он позволял себе изображать статую, молча возвышаясь над ней. И именно он вызывал больше всего страха.

Но вот и он пошевелился. Протянул руку к подставке, взял кисть и аккуратно опустил её в пиалу с тёмной жидкостью. Размешал, напитывая волокна, словно художник, который готовится сделать первый мазок по полотну.

Жрецы образовали второй круг за свечами. Атмосфера стала накаляться, словно воздух задрожал от напряжения. Даже отблески огня показались телами призрачных тварей. Тени бесновались по углам пещеры и за спиной каждого жреца, в такт дикому танцу пламени.

Жертва следила за тем, как они поднимают ножи.

Её запястья были скованы браслетами из металла, похожего на тусклое, зеленоватое серебро. На первый взгляд, безобидные украшения, держали не хуже кандалов. Кисть в маслянистом зелье, которой начертили знак на её лице, показалась касанием щупальца. Она отдёрнулась и изнеможённо смежила веки.

Так просто сдаться?.. Должен быть выход. Освободиться хотя бы от одного ремня. Ударом в горло вывести из строя первого, чтобы заодно не смог читать заклинаний, выхватить нож и ранить второго. А то полоснуть по остальным ремням, освободившись окончательно. Тут уж вволю разгуляться…

Открыла глаза.

Бесполезно. Вязали на совесть. От любого движения узлы затягивались крепче, не оставляя шансов. А сил так мало…

Раздались слаженные шаги вперёд. Дрожание свечей. Колыхание чёрной ткани. Кольцо из жрецов стало сжиматься.

Тот, что стоял рядом с жертвой, отложил кисть, и острый нож из обсидиана появился в его ладони словно сам собой. Лезвие неторопливо коснулось кожи под ключицами и выписало знак так аккуратно, словно он чертил стилом по холсту. Но ей показалось, что нож раскалили в костре.

По пещере разнесся вскрик, и с деревьев у пещеры вспорхнули ночные птицы.

Она бессильно посмотрела наверх. В потолке над ней зияло отверстие, словно окно, сквозь которое на алтарь косились мерцающие звёзды. Шевельнулись губы, начиная шептать успокаивающие слова, что всплыли в уме. Нет выхода - значит, нужно держаться.

Главный жрец размахнулся и ударил её по щеке, обрывая молитву. Жертва отвернулась и зажмурилась. На алтарь должна пролиться кровь. И сила в ней достанется этим камням. Остаётся терпеть и сжать зубы, пока лезвия покрывают кожу символами, и боль сменяется холодом.

От стекающей крови каменная глыба алтаря медленно разогрелась и стала пульсировать собственным теплом. И откуда в ней столько крови… Капает с углов плиты, обволакивает кристаллы-накопители, пропитывает светло-рыжие волосы, разметавшиеся возле плеч. И силы уходят с каждой каплей. Неизбежно. Даже открыв глаза не разогнать эту тьму, что медленно наползает со всех сторон, готовая вцепиться, забрать всё, что есть… Никогда!

Не бывать этому!

-Salas welda! – Отчеканил первый жрец, и занёс нож в последний раз. В глазах жертвы мелькнула бессильная ярость, а потом раздался самый громкий крик, который тут же оборвался.