Живые пешки

Что он соблазнит её прямо в студии. А потом покажет ей запись их секса, которую сделал втайне. И, шантажируя этой записью, наполовину уговорит, наполовину вынудит её сняться в порносцене.

Для многих всё начиналось с фотосессии. Или с кастинга в модельный бизнес. Или с предложения в художественной школе. Или с изнасилования.

А как заканчивается карьера порноактрисы? Одни тихо исчезают из информационного поля. Другие — и это редкость — используют свою скандальную популярность и становятся ведущими небольших ток-шоу, ведут блоги, стримят игры, в конце концов. Одна даже попыталась стать ди-джеем, но не взлетела.

Гораздо чаще актрисы взрослого кино скатываются либо в алкоголизм, либо в наркоманию. Или кончают жизнь самоубийством.

Валери кладёт затылок на подголовник и глядит на прохожих, прикрыв глаза. Огест Эймс. Шайла Стайлз. Скайлер ДеМалли. Юри Люв. А ещё раньше — Сюзанна Бриттон, Талия Джеймс, Клаудия Фьелерс, Линн Тарс, Камилла Де Кастро. Анджела Деви. Джулиет Джетт, Ева Люкс. Можно продолжать до самой Шоны Грант в тысяча девятьсот восемьдесят четвёртом.

Валери вдруг кажется, что за ней следят. Мужчина в облупленном корвете пристально смотрит на неё. Возможно, просто ещё один любитель порно.

Ему кто-то звонит. Он слушает несколько секунд, потом выпрыгивает из машины и бежит к больнице. Расталкивая санитаров, мужчина врывается в прозрачные двери и скрывается из вида.

То, что сейчас делает Валери, тоже можно назвать способом суицида. Может, поэтому она и приехала сюда — чтобы люди Надиви увидели её и что-то заподозрили. Чтобы схватили, отвезли в какой-нибудь подвал и там выдавили из неё то немногое, что она знает об Агентстве. И потом пустили пулю в лоб.

А может, дело в чём-то другом.

Девушка выбегает из подворотни на тротуар. На ней больничная роба и шлёпанцы. Она оглядывается по сторонам, крутя головой так, что собранные в хвост каштановые волосы хлещут её по спине. Валери вглядывается в её лицо, пока не узнаёт в ней ту самую, с видео в доме Надиви.

Это точно она. И как же она похожа на… Хоть у неё и другое лицо, она очень похожа на…

Валери не позволяет себе додумать эту мысль. Одно становится ясно — её сюда пригнало определённо не стремление покончить с собой.

Валери настежь распахивает пассажирскую дверь и машет девушке рукой.

— Эй, сюда! Садись!

Ей кажется, что её не слышно из-за уличного шума. А потом девушка поворачивается и смотрит Валери прямо в глаза.

У неё даже взгляд такой же.

Девушка со всех ног бросается к машине. Заскочив на сиденье, она захлопывает дверь и съёживается, съехав в ноги пассажирского места так, чтобы её не было видно снаружи. Валери давит на газ, и машина срывается с места.

В зеркале заднего вида она видит мужика из обшарпанного корвета. Он вертит головой, несколько секунд смотрит вслед её машине и отводит взгляд.

— Спасибо, — выдыхает девушка. — Вы меня спасли.

Она вглядывается в лицо Валери.

— Но кто вы, и почему помогаете мне?

— Не за что. Просто иногда нужно, чтобы тебя кто-то вытащил из дерьма.

Реплики отчего-то получаются короткими и грубыми. За это неудобно, но Валери ничего не может с собой поделать.

— Я Агата, — говорит девушка. — А как вас зовут?

Это не она. Надо помнить, что это не она.

— Не важно, как меня зовут.

Валери проскакивает перекрёсток уже на красный, и ей сигналят со всех сторон. Она улыбается так, будто сорвала шквал аплодисментов.

Странно. Валери раньше никогда так не водила. Возможно, стоит начать. От этого так сладко щемит в груди, что хочется петь.

А может, причина в другом.

— Я хотела бы вас отблагодарить, — говорит девушка. — Потом, как только смогу. Скажете ваш телефон? Я запомню…

— Я не даю свой номер при первой встрече.

Девушка, назвавшаяся Агатой, глядит на неё с мольбой. Она такая молодая. Такая хрупкая, такая беззащитная в этой больничной робе — сжалась на сиденье как потерявшийся ребёнок. Здесь, в машине, она в безопасности.

Она так похожа. Так похожа.

Вот откуда оно, это тепло в груди. Это забытое ощущение там, где уже давно лишь привычная пустота.

— Где ты живёшь? — спрашивает Валери.

— В отеле «Калипсо», — отвечает Агата, ловя её взгляд в зеркале.

Если уж взялась помогать, то останавливаться поздно.

14. Вкус новой жизни

Отель «Сан Дени» находится в самом центре города. Как всегда, в полдень здесь полно машин и прохожих.

В салоне вовсю работает климат-контроль, но Наташу всё равно душит жара.

— Мы отправили по шлюхе каждому мужику в этом отеле, — говорит угрюмый тип на переднем сиденье. — Дороговата затея.

— Не волнуйся, мой друг, — говорит Мабуши. — Всё окупится. С процентами.

— Я не виновата, что не знаю, в каком он номере, — произносит Наташа. — Они все переехали после того, как я… — она делает глубокий вдох, — после того как я перестала выходить на связь. Я бы вообще не знала, где они, если бы не успела прочитать их переписку, пока старший не заблокировал меня в мессенджере.

Её мутит. Во рту вкус порошка. Она будто с тяжёлого похмелья: бледная, слабая и вялая, с провалившимися глазами. Утром ей было противно смотреть на себя в зеркало.

— Никто тебя не винит, дорогая, — говорит Мабуши.

Некоторое время они ждут. У угрюмого звонит телефон. Несколько секунд он кого-то слушает и поворачивается к Мабуши.

— Одна из девочек только что вышла от мужика. Он подходит под описание, которое нам дала она.

Он кивает на Наташу. Ей нестерпимо хочется плюнуть прямо на пол.

Подъезжает фургон, взвизгнув тормозами. Двери распахиваются, и наружу высыпают одинаково одетые мужчины: чёрные брюки и свободные бордовые рубашки. Охранники доктора. Наташа постоянно видит их на вилле Мабуши.

У каждого из кобуры торчит «Глок», на плече «МП-5». Вооружение не хуже, чем у тактической группы.

У четверых, оставшихся в фургоне, автоматические винтовки, австрийские «Steyr AUG A3». Наташе удалось пострелять из такой в тренировочном лагере Агентства. Инструктор по стрельбе всегда хвалил её за меткость.

Эти тренировки негласно именовали «курсами для пташек». Кажется, будто это было очень давно.

Боевики Синдиката вооружились так, будто собрались брать отель штурмом. И они совсем не скрываются, стоят с автоматами прямо на тротуаре.

— Пошли, — говорит угрюмый и выходит из машины. Наташа, скривившись, выбирается вслед за ним. Мабуши остаётся в салоне.

Прохожие ахают и убираются с дороги. Никто не кричит, не поднимает шум. Мужчины поодаль отворачиваются, втянув голову в плечи. Прямо перед Наташей тучная женщина широко раскрывает рот и тут же захлопывает его ладонью.

Все понимают, что происходит. Все уже привыкли к виду вооружённых людей, и усвоили, что в их дела лучше не лезть.

Бандиты вместе с Наташей проходят к вестибюлю. Никакой паники. Позади всего лишь стало меньше городской суеты, меньше людей и разговоров.

Консьерж бледнеет, когда угрюмый подходит к нему. Тот бросает два неразличимых слова, и консьерж нервно подзывает испуганную горничную, семенит к доске с ключами и отдаёт ей один из них.

— Проводи в четыреста восьмой, быстро!

У горничной подёргиваются плечи, когда она ведёт бандитов к лифту. Шагая за ней, Наташа чувствует острый запах её пота, перебивающий духи.

Наташу мутит всё сильнее с каждым этажом. Когда они останавливаются у дверей четыреста восьмого номера, ей кажется, что её сейчас вырвет.

Консьержка открывает дверь номера. У неё дрожат руки.

Бандиты берут оружие наизготовку. У угрюмого и двух других пистолеты с глушителями. Консьержка хочет уйти, но угрюмый одними губами говорит «стой тут» и взглядом пригвождает её к стенке у двери.

У Наташи к горлу подкатывает огромный ком. Бандиты вваливаются в номер. Она входит вслед за ними.

На кровати никого, только смятые простыни в свежих влажных пятнах. В душе шумит вода. Краны закрываются. Шлёпают по кафелю босые пятки.