Перекресток пяти теней

Однако, чего только не сделаешь, чтобы спасти цепляющуюся за тебя девицу и выбраться самому. Тем более, девицу, явившуюся на крышу спасать по сути совершенно неважного, постороннего парня, который когда-то оказал ей услугу. Импульсивное решение, даже глупое. Вот только Катя не знала о планах Некра и шла выручать Женьку, готовая столкнуться с тремя хищниками, превосходящими ее по силе. Мерзавцем нужно быть, чтобы не оценить подобного. Вот Женька и ценил.

Катя выпустила его руку и первой пошла вперед. Крыша в этом месте из прямой превращалась в двухскатную, но опасной не выглядела, поскольку на самом верху оставалась довольно широкая дорожка, огороженная веревочным ограждением. Оно тянулось на высоте пояса и выглядело достаточно крепким. Первым делом Женька ухватился именно за него.

Катя высоты не страшилась, шагала уверенно и не обращала внимания на огни внизу, смотря прямо перед собой. У Женьки сердце замирало: для хождения по крышам девушка выбрала лакированные красные туфельки с острыми мысами и тонкими высоченными шпильками. Белке было все равно, она, наверное, и на ходулях здесь прошла бы легко. Женька шел за ней, не выпуская веревки из рук и боясь глядеть вниз. Сорок третий этаж — пока долетишь, точно всю жизнь вспомнишь.

Позади что-то свистело и шипело, но голосов метаморфов и некроманта по-прежнему слышно не было. Так и подмывало обернуться, но слишком уж много сказок и мифов предостерегало от этого. Вдруг он нарушит какой-нибудь из неизвестных законов и превратится в соляной столб? Или «медузы» сожрут. Или туман поглотит, и придется блуждать в нем, как ежик в известном мультике. Вот только белая лошадь поджидать его будет вряд ли. Скорее, некто зубастый и вряд ли разумный, с кем ни словом не удастся перемолвиться на пороге смерти.

Шаг, другой, третий, четвертый… Катя дошла до двери и приоткрыла ее чуть шире, оглянулась, и Женьку прошиб холодный пот. Вовсе не оттого, что ее лицо исказилось. Не потому, что за плечом могло обнаружиться кровожадное чудище, а от понимания и одновременной невероятности случившегося. Как он мог забыть о подведшей некоторое время назад обуви? Конечно, ему было несколько не до нее, но все же… все же. Катя кинулась к нему, но не хрупкой девушке суметь вытянуть из пропасти парня, превосходящего ее в весе, будь она хоть дважды метаморфессой. Несомненно, не под силу подобное и маленькому рыжему зверьку.

Каблук окончательно поехал, с мгновение Женька еще держался за веревку, но та выскользнула из пальцев живой змейкой, натертой салом: чудо, что не куснула на прощание. Он проехал на боку по пологому краю крыши, прекрасно осознавая, сколь невелика скорость, чувствуя, как утекает время призрачной возможности за что-либо ухватиться и ничего не нашаривая под рукой. А потом внизу разверзлась пустота и перевернутое звездное небо. Кажется, кто-то кричал.

Глава 24

— Прощая, помогаешь злу утвердиться в безнаказанности, — Грай перевел взгляд на окно, за которым повисли хмурые, облачные сумерки. В них ярким зеленовато-бледным, фосфорным пятном выделялся купол часовни и крест. Странно, что обычные люди не видели этого. Впрочем, они во все времена были склонны жаждать чуда и, наверняка, сочли бы подобное добрым знамением. Достаточно вспомнить, как они полагали радиацию средством от всех болезней в начале прошлого века. После — просто красивой безделицей. Таблетки с радием они глотали, чтобы повысить свой тонус, красками с его использованием покрывали стрелки часов, посуду, детские игрушки — яркие же и в темноте светятся. Красиво. Ранее был опиум и искусственно, сплошь лишь по скудоумию и из-за алчной недальновидности политиков, подсаженная на него Англия наряду с рядом так называемых «прогрессивных» стран, а до этого…

— Не согласен. Если зло раскаялось, не простить его было бы неверно, — прервал поток его мыслей Елисей.

— Ну… разве лишь раскаялось, — некромант смерил его взглядом.

Он не помнил, сколько жил на свете этот рыцарь. Впрочем, Грай преспокойно забыл и о том, как долго коптил небо сам. Давно. Столь давно, что порядком устал. Однако каждый раз, встречая представителя Ордена воочию, он никак не мог отделаться от желания уязвить того тем или иным способом. Елисей не менялся, выглядел лет на двадцать, настолько же и думал, несмотря на вечность, распростершую за его плечами призрачные крылья.

— Как думаешь, все решится сегодня?

Грай пожал плечами. Для него решится точно.

— Она давненько светится, — кивнув на часовню, произнес он, — но сегодня больно уж ярко.

— Полнолуние?

Рыцарь тоже чувствовал поднимающуюся из глубин земли злую мощь, пусть и в разы слабее, чем привычный к потусторонним проявлениям некромант, однако Грай все равно не смог отказаться от язвительности:

— С каких пор заключенная в капкан сила зависит от фаз Луны? Тем более, если сила эта темная?

— Некромант, говорящий про темную силу, — нонсенс, — заметил Елисей, поморщившись.

Грай тяжело вздохнул. Вразумлять не имело смысла — все равно не поймет, тем паче рыцарю ни к чему подробности. Смерть и все, с нею связанное, довольно негативно воспринималось людьми с приходом в мир монотеистических религий, а за ними принял подобное отношение и Орден, вымазав одним колером всех потусторонних существ, а заодно и стражей Границы.

— Мне напомнить, во что некогда верили смертные на данной территории, а также во многих иных уголках планеты до того, как один ушибленный на голову библиотекарь приметил группку рабов и внушил им уверенность в богоизбранности? И чего сотворил другой, то ли возжелавший блага для всех, то ли изначально задумавший кошмар, в который обрушил множество человеческих цивилизаций, преспокойно существовавших в различных уголках земного шара и даже не подозревавших друг о друге? А потом отнюдь не светлый его собрат разработал концепцию одной религии, популярной у людей до сих пор, не так ли, рыцарь? — заметил Грай и улыбнулся, увидев, как нахмурился Елисей.

«О да, мальчик. Может, ты и не родился в те времена, когда не так уж мало людей носили на шее навник, но не мог не слышать легенд и приданий», — подумал Грай. Он тоже не являлся жрецом Чернобога, не приносил в жертву животных-меланистов, а позже не лил на алтари красное вино как символ крови. Но вот Некр, уроженец отнюдь не этих мест, предпочитал называть мир, лежащий по другую сторону, Навью и общаться с Марой, а не с Супаем в те моменты, когда переходил Рубеж, оставаясь живым, — единственный из них всех.

— Вряд ли стоит напоминать.

— А о том, что именно Ордену мы обязаны появлением крестоносцев, инквизиции и папского престола? — по идее, сразу после этого должна была вспыхнуть очередная ссора, однако Елисей его удивил.

— Да, это была ошибка, — признал он. — Однако кто их не совершал?

«Библиотекари, — мог бы ответить Грай, но предпочел промолчать. — Эти твари любой свой шаг всегда просчитывали наперед».

— Нынче, вроде как, все устаканивается, сглаживается, люди становятся терпимее друг к другу, — продолжил Елисей, не встретив отпора.

«Терпимее? Ну-ну, — подумал Грай: — Как только люди становятся терпимее, стоит ожидать явления очередного темного библиотекаря, но разбираться с ним, мальчик, придется тебе, а не мне».

— И не только же нас обвинять во вмешательстве в людскую жизнь, — тотчас перешел в нападение Елисей. — Вот ты, например. Зачем вытащил существо из-за Грани? Ты же его даже контролировать не можешь.

Не может — это Грай сообразил практически сразу — во многом потому, что козий вампир не являлся в полной мере потусторонней сущностью. Скорее, он был животным из плоти и крови, способным становиться невидимым, если приспичит, а еще — создавать порталы, куда заблагорассудится. Домовые, банники, лешие и прочая подобная шушера — совершенно такая же, но склонная к социализации.

Со временем и чупакабра могла эволюционировать в занимательную личность. Потому Некр оставил существо там, где оно захотело обитать — в московском зоопарке — хотя рассердился сильно. Не стал он прислушиваться и к «высокому мнению» прочих уважаемых представителей кланов о необходимости наказать нерадивого некроманта-исследователя. Право же, разве можно счесть таковым обязанность сидеть в строительном вагончике, пялиться в окно и переругиваться с рыцарем?