Страница 56 из 128
Двигаюсь в непроглядном дыму и слышу частую работу сервоприводов. Уходят, суки.
Слышу одного совсем близко, разбегаюсь и с оттяжечкой бью его куда-то в область колена. Звон металла, пробившийся через шлем тонкий отчаянный вопль, визг сервоприводов, сопровождающий падение тяжёлой тушки, а затем я опускаю кувалду прямо на шлем ублюдка. И тишина.
Склоняюсь над телом и разматываю узлы на шлеме. Какая-то баба лет сорока, неожиданно открывшая глаза. У нас тут СЖВ и Вок, и ещё всякая-разная херня, поэтому три раза тыкаю кувалдой ей прямо в морду. И четвёртый раз, чтобы наверняка.
Звуки сервоприводов удаляются, но я выстреливаю остаток магазина по направлению, после чего бегу в левую сторону и вперёд.
Моя задумка увенчалась успехом, потому что дым становился всё реже, а потом я врезался прямо в могильную оградку.
Смотрю в сторону продолжающих визжать сервоприводов и вижу, что это на тропинке лежит и корчится один из броневичков. Значит, я удачно пострелял.
Последний выживший успел скрыться, но и хрен бы с ним. Питер заберёт его.
Я забрал у убитых и недобитых всё оружие, после чего вытащил трофейный нож и начал, как говорится, резать сухожилия.
Пришлось попотеть, потому что даже сервоприводы у них реально крепкие, но я справился. Все выжившие, коих оказалось целых четыре, включая ту бабу, были обездвижены, а затем я начал их разоблачать.
Кое-где пришлось разрезать непонятную противоосколочную ткань, где-то удалось справиться развязыванием этой «умной верёвки», но, в итоге, предо мной предстало четыре израненных тела. Вроде люди, обычные люди, но такие мудаки...
Связываю их, после чего, под аккомпанемент стонов и хрипов, волочу их в направлении пристройки.
Там я складываю из заготовок под временные кресты небольшой костёр, который поливаю бензином из пятилитровой канистры.
— S’ilte plait ne le fais pas... — взмолилась та баба, вновь пришедшая в себя.
Видимо, ей стало ясно, что я собираюсь сделать. Просит чего-то, если верить этому «сильвупле».
— Жё нё манж па сис жур, — ответил я ей, чем ещё больше напугал.
Она выпучила глаза в ужасе и попыталась отползти.
— Куда? — пнул я её в живот, наблюдая, как разгорается пламя.
Может, ну его? Варварство какое-то...
Меняю маску на Наполеона. К этому моменту очнулись ещё двое. Наверное, бронекостюмы впрыснули в них какие-то боевые коктейли, потому что у одного из них кишки волочились по земле, когда тащил их сюда.
Поэтому почти все из них смогли пронаблюдать, как мой облик меняется на образ Наполеона Бонапарта.
— Кто из вас стрелял в надгробия? — спрашиваю я на чистом французском. — От ответа сильно зависит то, как вы умрёте. Не услышу правильного ответа — сгорите заживо.
— Это он! — без раздумий мотнула головой на крепко сложенного мулата та сорокалетняя баба. — Это Абу!
Мулат лишь с презрением посмотрел на неё, но не стал ничего говорить. Остальные тоже.
— А ты мне нравишься! — заулыбался я, приближаясь к ней. — Приношу эту жертву тебе, богиня Стикс.
Кинжал бедняжки Рагнара протыкает грудь француженки. Она в потрясении опускает взгляд на рукоять, после чего умирает от воды реки Стикс, смешивающейся с вытекающей из раны кровью.
— Приношу эту жертву тебе, владыка мёртвых, Аид, — протыкаю я кинжалом висок парня, который так и не пришёл в себя.
Двое выживших начали дёргаться и кричать, привлекая ненужное внимание, поэтому я отпинал их, как следует, после чего продолжил культурно-массовое мероприятие.
— Приношу эту жертву тебе, богиня Стикс, — повторяю я и режу глотку парню с выпущенными кишками.
А в кино обычно показывают, что с выпущенными кишками так не поорёшь и не похрипишь...
— Но вот ты... — гляжу я на мулата Абу. — С тобой особый случай.
Тащу его к костру.
— Богиня Стикс, вечная и верная, прими от меня эту жертву!
Мулат громко вопил, заживо сгорая, но быстро прекратил, когда раскалённый воздух опалил его лёгкие. Удовлетворения мне это действо не принесло, но в душе я знал, что осквернителям могил иной участи и не положено.
Примечания:
1 — О Гаагской конвенции — кто-то особо придирчивый может сказать, что разрывные и зажигательные пули попытались запретить в Санкт-Петербургской декларации 1868 года, но Дмитрий — он ведь не эрудит, возможно, об этой декларации даже не слышал никогда. К сведению: Гаагская конвенция 1899 года дополнила список запрета, который чтобы совсем ни-ни, внеся, в дополнение к запрету для использования во время боевых действий зажигательных и разрывных пуль, сплющивающиеся (экспансивные) пули. Надо понимать, что во время локальных конфликтов различных конвенций придерживаться легко, а вот когда начинается настоящая заварушка, стороны обычно склонны забывать о каких-то там давних соглашениях. Например, во время Второй Мировой войны всеми сторонами широко применялись «пристрелочно-зажигательные» патроны, содержащие в себе взрывчатку. Чисто технически это разрывной патрон, но все плотно закрывали глаза и усердно ничего не видели. Есть один индивид, схлопотавший такую пулю под конец Советско-финляндской войны — Симо Хяюхя, финский снайпер, по его словам убивший около пятисот противников. Сразу как-то невольно веришь в такие цифры типа «около 500», «где-то между 505 и 542», но это неважно. Важно то, что Хяюхя был настоящим счастливчиком, потому что есть современные эксперименты, наглядно демонстрирующие, что советская пристрелочно-зажигательная пуля реально способна буквально снести голову человеку. В общем-то, ПЗ пули использовались всеми сторонами, у кого они вообще стояли на вооружении, преимущественно снайперами. И вроде как формально их использовали для лучшего прицеливания или борьбы против легкобронированной техники, неформально их юзали так, как было удобно.