Страница 45 из 128
Глава двенадцатая. Гнев небес
Сползаю с лавки и забираюсь под неё. От осколков не защитит, но при бомбардировке лучше лежать, чем сидеть.
Но текли минуты, а новых взрывов не раздавалось. Выползаю из-под лавки и недоуменно поднимаю взгляд к небу. Остальные члены коммуны тоже поднимались на ноги, тоже удивлённо смотрят в небо и друг на друга.
Рокот реактивного двигателя удалялся, но его быстро заменил грохот вертолётных лопастей, а потом, где-то в четырёх-пяти километрах к западу, раздались многочисленные взрывы.
— Опять эти скоты! Сколько можно уже?! — выкрикнул неизвестный мне мужчина, всё ещё лежащий на плацу.
— Что происходит?! — спросил старлей, распластавшийся по плацу.
Если бы я, сука знал...
— Это реактивный самолёт! — крикнул неизвестный мне мужчина старлею.
Голос знакомый, но не помню, где слышал.
— ЧЕГО?! — искренне недоумевал красноармейский командир.
— А, долго объяснять! — воскликнул мужик. — Ты не думай об этом, старший лейтенант! Ничего с этим не поделаем! Уводи бойцов!
— Без тебя знаю! — ответил ему старлей. — Встать! В колонну по трое, стано-вись! Напра-во! Бегом — марш!
Видимо, для того мужика такое не впервые, поэтому решаю с ним побеседовать.
Мужик уже сел на асфальт и закурил.
— Здоров, — протянул я ему руку. — Дмитрий.
— Здоров, — ответил на рукопожатие мужик. — Андреем меня зови. Ты же внук Агаты Петровны, так?
Возрастом он где-то ближе к пятидесяти, в черноволосой короткой стрижке есть седина, под карими глазами мешки от недосыпа. Видимо, вкалывает наравне со всеми, но здоровье уже не то. Ну или бухает.
Ещё как-то сразу стало понятно, что он человек бывалый. Может, воевал где-то?
— Так и есть, — кивнул я и присел рядом. — Что это было?
— Уже второй раз такое, кха-х! — кашлянул Андрей. — Аномалии всё, чтоб им пропасть... Ты что, не был в городе позавчера?
— Можно сказать, что не был, — ответил я и достал пачку сигарет.
— Тогда херакнуло объёмной бомбой где-то в районе Пулково, — поделился Андрей. — Сначала я подумал, что это что-то тактическое ядерное, но потом всё понял. ОДБ (1) это был, я такие видел уже как-то раз.
— А самолёт чей? — спросил я.
— Что-то, знаешь, как-то не до различения опознавательных знаков было! — огрызнулся Андрей и сделал нервную затяжку.
— Это могут быть европейцы с ответкой за наши ракеты? — поинтересовался я.
— Вряд ли, — покачал головой явный бывший военный. — Если бы вообще могли, пришли бы гораздо раньше. Не-е-ет, это аномалия. Я заметил, что в параллельных мирах очень активно воюют...
— Не без этого, — согласно кивнул я.
— Слышал я, что ты военным помогал, — неопределённым взглядом посмотрел на меня Андрей.
— Было дело, — не стал я отрицать.
Воевали недолго, но очень и очень интенсивно. У меня даже медаль «За боевые отличия» до сих пор на кителе висит. Заслужил и горжусь...
— Я тоже в ополчении был, — сообщил он мне. — О тебе только и разговоров было в пехоте. Как ты тигра на кортик взял...
— На шпагу, — поправил я его.
— Да какая разница? Против тигра что шпага, что кортик — всё одно шансов мало, — махнул сигаретой Андрей. — Ещё болтали, что ты артиллерист знатнейший, много кого спас из ребят, танкистов вытащил из блока — хороший ты солдат. «Карамба-4» же, да?
— Он самый, — улыбнулся я.
— Мы с тобой уже общались, «Мамалыга-8» был наш позывной, — произнёс Андрей, а затем встал и протянул руку. — Мец Андрей Викторович.
— Верещагин Дмитрий Ибрагимович, — ответил я на рукопожатие. — Рад знакомству.
— Нам бы артиллерист тут не помешал... — с сожалением произнёс Андрей. — Ты бы уладил свои междоусобные проблемы со своей бабкой. Тут люди, понимаешь? Сейчас каждый важен — положняк не скажу, чтобы прямо хороший. Хорошо, красноармейцев нашли и сумели с ними договориться, а если немцы в город пойдут?
— Да сожрали их всех, наверное, — махнул я рукой. — В пригородах, скорее всего, гораздо хуже, чем здесь.
— Всё равно, не немцы, так суперы нагрянут, — покачал головой Мец. — Каждый важен, а ты вообще боец непростой, даже в самом начале показал себя так, что плотно вошёл в солдатские байки. Наверное, на Готланде сидят сейчас и сочиняют о тебе всякие небылицы.
— Я подумаю, — не стал я давать однозначного ответа.
Если скажешь — потом придётся отвечать за свои слова. Я привык отвечать, так дед и отец делали, так я делаю. Лучше не дать обещание и, возможно, слегка подпортить отношения сейчас, чем дать обещание и сильно испортить отношения потом, когда его не выполнишь. Возможно, сейчас это слишком старомодно, но меня так воспитывали и отказываться от своего воспитания я не собираюсь.
— Хорошо подумай, — улыбнулся Андрей. — Человечество само не вывезет, его надо спасать.
— А ты здесь кем сейчас? — спросил я.
— Мотористом и менеджером по всем техническим вопросам, — ответил он. — Машины потрошу, создаю запас запчастей и крепко думаю о том, какую базу выбрать под будущий бронегрузовик. Обещают скоро захватить территорией серьёзное СТО неподалёку, вот там я развернусь на полную мощность.
— Так вот куда все машины делись с улиц... — догадался я. — Стаскиваете сюда, чтобы не спёрли?
— А то! — усмехнулся Андрей. — Ладно, пора мне, а ты подумай. С бабушкой у тебя могут быть какие угодно взаимоотношения, но здесь не только она. Женщины, дети, старики — без решительных и вооружённых мужчин они не выживут.
— Сказал же, подумаю, — ответил я. — Ладно, бывай.
Что же делать теперь? А ждать. Сажусь на лавочку и закуриваю очередную сигарету.
Просто посидеть на лавочке и поразмышлять мне не дали, потому что вечером появилась Ария, сообщившая, что данные о запасах отеля подтвердились, мои пять процентов оспаривать не стали, а ещё бабуля передала мне через Арию, что театралы смогут собраться только завтра. Причин для задержки их сбора я не видел, поэтому посчитал, что это её хреновый характер дал о себе знать.
Остаток вечера провёл в компании Арии, пригласившей меня на ужин. Посидели, поели спагетти с тушёнкой и томатным соусом, поболтали, я многое узнал о Рожаве, о жизни в Сирии, рассказал немного о себе, а потом завалился спать на диван в гостиной.
— Союзных ратей вождь, Агамемнон... — обратился я к Михаилу Михайловичу Бродову, игравшему в первой нашей постановке Эдипа.