Страница 58 из 68
Глава 23. Прыжок веры
План мой попахивал безрассудством и самоуверенностью. Ну в самом деле, с чего я взяла, что Ворянка вдруг начнет меня слушать? Да и, следуя всем разумным доводам, шагать я сейчас должна не к навью, а в противоположную сторону и желательно очень быстро. Я несколько раз сталкивалась с Ворянкой и должна была бы запомнить, что встреча с ней не сулит ничего приятного. Однако, несмотря на страх, который я усилием воли затолкала поглубже, и очень логичные причины бежать подальше, что-то внутри нашептывало — всю жизнь бежать нельзя. Окамир говорил, что навье всегда ищет для пропитания самых сильных сиятелей, а меня он определил именно в таких. Так что спрятаться все равно не получится. Они меня чуют даже через обереги, которые кощеевец на меня навесил.
Я спустилась по каменистому склону со входа пещеры и, балансируя на камнях, двинулась через ущелье по снегу в сторону, куда Горыныч прогнал навьих. Слева глухо ухнуло, когда я покосилась туда, обнаружила клубок. Он, как преданный друг, последовал за мной. Я улыбнулась ему и сказала:
— Тебе не обязательно было идти.
Продолжая катиться, он сделал несколько зигзагообразных движений, что видимо означает — он не мог меня оставить.
— Ладно, — ответила я. — Только не обещаю, что будет легко. Если честно, я сама не знаю, чего ожидать.
Клубок подпрыгнул и уверенно покатился рядом. Я хмыкнула. Кто бы мог подумать, что самым верным среди всех моих нынешних спутников окажется кусок ниток. К своему удивлению, обиды на Диво я не ощущала. В моей груди кипело лишь желание справедливости. И хотелось, чтобы поскорее разрешился этот вопрос с Ворянкой. На Окамира злость немного прошла, потому что Горыныч сказал, что бросать послушниц среди леса не в его стиле. И теперь во мне боролись две противоположности — одна по привычке желала обвинить его во всем, что со мной приключилось. А другая нашептывала, что моя жизнь в моих руках и если бы я тогда не устроила истерику, может и сложилось бы все иначе.
Вздохнув, я перелезла через очередной валун. Удивительно, как Диво тащил меня на себе, да ещё и бегом. Да, все могло сложиться иначе. Но у жизни нет сослагательного наклонения, и поэтому я сейчас там, где есть. И лучшее, что я могу сделать, это прямо взглянуть в глаза своему противнику.
Путь по ущелью занял у меня гораздо больше времени, чем когда мы убегали с Диво от навья. Солнце уже поднялось и полоска неба между скалами вверху приветливого голубого цвета, а я только преодолела половину пути. Диво, конечно, слабак. И трус. Ворянку он бросил у алтаря, а меня — перед навьими. Хотя… Может он и не обязан был соглашаться ни на первое, ни на второе. Во всяком случае, если подумать, он защищает свою жизнь. Ведь нигде не сказано, что человек должен костьми лечь ради чужого счастья, если не сам принимает это решение.
По мере того, как я продвигалась к выходу из ущелья, моя жажда справедливости понемногу утихала.
— Кто я, что бы его судить? — сообщила я клубку, съезжая с большущего камня в сугроб.
Клубок пару раз прыгнул, а я продолжила:
— Знаешь, я всегда считала, что я центр мира, но этот мир меня не понимает. И самое любопытное что?
— Прыг-прыг-прыг? — проскакал клубок очень вопросительно.
— А то, — ответила я, — что я просто в это верила. И мир мне с готовностью показывал все, что я себе воображала. Вот смотри, клубок. Давай загибать пальцы. Считала, что Алина меня не ценит? Получите! Думала, что мама меня тиранит? Получите! Считала, что со мной никто не хочет дружить? Да получите!
— Прыг! — уверенно согласился клубок.
— Но ведь в Тридевятом я умудрилась подружиться с таким существами, которых вряд ли можно назвать дружелюбными, — продолжала я. — Диво был настоящим зверюгой, яга Варвара меня хоть и отчитала, как маленькую, но чувствую, она не со зла, а наоборот, для пользы. Потом кто? Руслан? Ну не то чтобы мы с ним прям друзья, но контакт я с ним наладила. Да что там! Я даже с Горынычем нормально задружилась. А он вообще — ящер! Может в Тридевятом, конечно, своя атмосфера и располагает к общению. Но что-то не заметила я такого расположения от навья. Да и Диво, пока был Яросветом, тоже натворил дел. Так что нет, нормально у меня все с общением. Теперь.
Клубок одобрительно запрыгал вокруг, оставляя в снегу глубокие ямки. Теперь мы вышли из ущелья в снежную рощу. В свете утреннего солнца она мерцает, будто покрыта алмазной крошкой. Красиво до слез.
— Обалдеть… — полная впечатления проговорила я, глядя на эту сказку, а клубок сперва согласно подпрыгнул, а затем сделал несколько витиеватых движений и крутанулся волчком.
Уж не знаю, когда и как я научилась понимать его сигналы, но мне с самого начала они казались очевидными и логичными.
— Вот не надо мне сейчас про Окамира, — ответила я ему.
— Круть-прыг-верть!
Я покривилась.
— Слушай, я не знаю, что там случилось и почему он вдруг исчез. Да, я разоралась, заистерила и убежала. Но потом же я одумалась. Почему, спрашивается, Окамир не догнал меня? Нет, ему было легче куда-то подеваться, чем договариваться.
— Круть-верть!
— Да помню я, помню! — отмахнулась я и осторожно двинулась по снегу через рощу. — Горыныч его выгораживал. Но откуда я знаю, может они друзья закадычные. Из тех, которые друг за друга горой, когда одного разыскивает жена, а второй уверенно сообщает, что друг прямо сейчас спит у него на диване. Даже если он друга этого месяц уже не видел.
— Верть-верть-круть!
— У Окамира нет жены? — фыркнула я вопросительно. — Ну, судя по всему он собирается это исправить. Видел, как он охмурял Василису? Вот и я видела.
Клубок негодующе заизвивался и завертелся, я отозвалась:
— Хватит его выгораживать.
Он опять закрутился и завертелся, подскакивая и перепрыгивая из сугроба в сугроб, я вспыхнула.
— Да ничего я не ревную! Ну тебя.
— Круть, — уверенно крутанулся клубок на снежном насте.
Пришлось со смирением выдохнуть и ответить:
— Ну может немного. Но какая разница, это ничего не меняет. Он никогда бы не посмотрел на меня. Кроме как на послушницу. Да и так… В общем, ладно, не трави душу. Чувствуешь? Воздух поменялся.
Изменения я заметила ещё когда отошли от ущелья метров на десять. Словно воздух прорезало морозными иглами, какими-то цепкими, проникающими в самое нутро. В меня они прорваться не могли, наверное из-за оберегов Окамира, но я ощущала, как они ударяются о невидимую оболочку и отскакивают обратно, но только чтобы снова наступить. Метров через двадцать запахло озоном и я с холодком на позвоночнике поняла — навье где-то совсем рядом. И Ворянка. Они, наверное, нарочно не высовываются и не воют — боятся спугнуть меня.