Страница 56 из 68
Когда я закончила, Руслан смотрел на меня круглыми глазами и молчал, а я ощутила в груди такое приятное и сладкое тепло, которое по удовольствию превосходит любое самое вкусное печенье. Что-то произошло во мне. Точнее, эти изменения начались не сейчас, а ещё раньше, когда только попала в Тридевятое. Но теперь я их чувствую настолько отчетливо, что знаю — я уже не та, что прежде. Может у меня и не самая шикарная в мире фигура, но мне есть, что дать людям и мне больше не стоит стесняться себя. Как минимум, я отличный повар-кондитер, который обожает это делать.
— А ты хорошо ладишь с людьми, — вдруг проговорил Руслан.
Вот это прозвучало совсем неожиданно.
— Я??? — переспросила я, решив, что ослышалась.
— Ну да, — отозвался Руслан. — Горыныч со мной все время ругался, а тебя я вижу первый раз, а вон как меня разговорила. Я даже вроде злиться перестал.
Ну вот, ещё и лажу с людьми оказывается. Кто бы мог подумать. Я считала, что как раз эта способность у меня отсутствует напрочь. Иначе почему меня никогда никуда не звали? Но как я выяснила, причина не в этом. А в том, что я сама себя спрятала от мира за плотной подушкой лишнего жира.
Но теперь на лишний жир мне плевать. Я нашла себя, нашла то, что мне нравится и никто не заставит меня снова поверить, что я какая-то не такая.
— Просто я позволила себе быть счастливой, — проговорила я. — Не смотря ни на что.
А про себя добавила: я позволила себе быть счастливой, несмотря на лишний вес, недовольство мамы, язвительных подруг и отсутствие парней. Мне некогда страдать. Мне есть, чем заняться.
— Ты красивая, тебе положено быть счастливой, — сказал Руслан и впервые улыбнулся, обнажив ровные белые зубы.
Мне его лесть показалась милой, я засмеялась и ответила:
— Ну ты вообще-то тоже. С таким плечами можно в модели.
— Да какие модели, у меня рост для такого маловат, — усмехнулся Руслан.
— Ага, маловат, — хмыкнула я сквозь смех. — Сколько в тебе? Метр восемьдесят пять?
— Метр восемьдесят восемь, — уточнил Руслан, пряча улыбку.
— Вот-вот, — победно заключила я. — Не прибедняйся. Ладно. Я пойду доедать, остыло все уже наверное. А мне ещё от Ворянки и навья убегать. Ты тут останешься или тоже пойдешь есть?
Надо было видеть удивление на всех трех мордах Горыныча, когда мы с Русланом вышли из коридора в общий зал. Диво давно уписал все, что ему было выдано в качестве завтрака и развлекал Горыныча историями о своей жизни. Когда мы показались из тени, Диво на несколько мгновений прервал рассказ и с одобрением хмыкнул. Потом сказал:
— А я уже думал, доедать за тобой или нет.
— Обойдешься, — отозвалась я. — У меня супчик недохлебан.
Когда завтрак закончился, нам с Диво Горыныч предложил уходить через задний коридор. Он выходит сразу в горы, а он сможет если что задержать Ворянку и навье.
Я сперва подумала, что это хорошая идея, а потом вдруг поняла.
— Так это что? Я всю жизнь должна буду вот так от неё убегать?
Горыныч пожал плечами.
— Ну, не знаю. Тут уж как у тебя самой хватит сил.
И меня будто током прошибло. Я всю жизнь буду вынуждена убегать, постоянно прятаться и скрываться от Ворянки, которая вообще-то тоже жертва обстоятельств и…
Я перевела взгляд на Диво. Тот стоит у стола и, ничего не подозревая рассматривает свои ногти, которые теперь снова человеческие. Решение пришло ко мне ясное, четкое и твердое.
— Я кое-что придумала, — сказала я, спустя пару мгновений раздумий.
Горыныч молча обернул ко мне все три головы с вопросительными взглядами, а Диво поинтересовался:
— И что это?
— Тебе не понравится, — предупредила я.
— Издеваешься? — орал Диво на всю Горынью пещеру. — Она меня в порошок сотрет! Она мне душу вытрясет! Совсем с ума сошла!
Мой план состоял в том, чтобы не убегать от Ворянки, а наоборот прийти к ней и во всем честно разобраться. Диво это, естественно, не обрадовало, что он и выражал всей палитрой своего Тридевятовского лексикона. Горыныч, Руслан и я смиренно слушали, пока Диво исторгал потоки красноречивой брани, рассказывая где и куда он готов отправить меня со всей моей безрассудной идеей.
Когда поток слов иссяк, Диво, обессиленно дыша, опустился на край стула и положил локоть на стол.
— Твой Окамир этого бы не одобрил, — завершил он свое громогласное выступление.
— Окамира здесь нет, — сообщила я. — И где он, судя по всему, незнает никто. Даже Горыныч обалдел от его исчезновения. Но я точно знаю, ему бы не понравилось, если бы я решила всю жизнь убегать и скитаться.
— И поэтому ты решила отдать меня на съедение Ворянке? — уточнил Диво резко.
— Не на съедение, а для примирения, — пояснила я.
Диво всплеснул руками и прыснул нервно:
— Хорошенькое примирение! Ты забыла, что она меня ненавидит?
— Я ничего не забыла.
— Тогда не понимаю, за какие заслуги ты решила от меня избавиться, причем таким суровым способом, — сказал Диво. — Я разве тебя не кормил? Не ухаживал? Не заботился о тебе?
— Кормил, ухаживал и заботился, — подтвердила я.
Диво хлопнул себя ладонью по бедру и проговорил:
— И так ты мне за это решила отплатить! А я, вообще-то, взамен ничего не просил, если уж на то пошло.
Меня начала злить упертость и недальновидность Диво, я топнула ногой и повысила голос.
— Знаешь что?
— Что? — передразнил меня Диво.
— Я считаю тебя другом! Дурак ты лесной! И пытаюсь помочь сразу всем!
Диво оскалился, совсем как когда был зверем.
— Всем помочь невозможно! Ты это знала?
— А я попробую!
— Ну и зря время потратишь!
Я совсем закипела и бросила в ярости:
— А ну отвечай! Быстро без раздумий!
— Ну!
— Я тебе друг?
— Друг! — рявкнул Диво.
— Я тебя человечий облик вернула?
— Вернула!
— Ворянку любишь?
— Люблю!
Все моментально замолкли, только слышно, как в пещере эхом разносится наше тяжелое с Диво дыхание. То, что Диво в Ворянку влюбился, я поняла ещё из его рассказов. Но тогда он струсил, а сейчас есть шанс все исправить. По большому счету, она ведь из-за него стала предводительницей навья и сосет силу у сиятелей, которые не могут от неё защититься. Я вот как раз сиятель и мне не хочется, чтобы какие-то навьи всю жизнь висели на мне виноградными гроздьями и планомерно выкачивали силы.
— Тогда пойдем со мной к Ворянке, — чуть успокоившись, проговорила я.
Диво поднял на меня голову, его большие глаза заблестели, я не поняла от чего, но очень надеялась, что он примет верное решение. И у меня внутри все упало, когда Диво покачал головой.
— Не пойду я к ней, — проговорил он упавшим голосом.