Страница 10 из 68
Глава 4. Когда объяснения ничего не объясняют
Метель снова ударила в стекло, а вой в трубе стал заунывным и протяжным, словно где-то далеко волк холодным зимним утром призывает своих собратьев. Окамир поднялся со стула и размеренно прошелся к окну, занавески на нем колыхнулись и метель будто отступила, а видимость за стеклом прояснилась.
Хозяин дома остановился. Мне показалось, вместе с ним опять застыл весь дом и снова ожил лишь когда Окамир заговорил.
— Ты когда-нибудь замечала, что после общения с некоторыми людьми становишься вялым? Будто силы все вынули, — поинтересовался он.
Я икнула, все же есть с такой скоростью для пищеварения неполезно. Вопрос странный и чтобы подумать над ним мозги не шевелятся, особенно, когда в желудке тяжесть, а в пищеводе будто что-то застряло.
— Ну… — протянула я в ответ и покосилась на графин с водой, — наверное.
Окамир бросил на меня короткий взгляд через плечо и порекомендовал:
— Ты запей, запей. А то похватала еду, как утка. Нельзя же так. Питаться надо аккуратнее.
Он отвернулся, а я послала ему в спину сердитый взгляд. Вроде говорит без насмешки, но когда весишь за восемьдесят пять, сложно воспринимать слова о весе и еде иначе, чем колкости. И все же я взяла ополовиненный хозяином графин и налила воды. Вода холодная, аж зубы свело, но я несколькими глотками протолкнула застрявшие куски и спросила охрипшим голосом:
— Ну и что дальше?
Окамир стоял лицом к окну и спиной к нам, заложив позади руки, и смотрел куда-то в снежную даль. Мне даже показалось, что всюду, куда он смотрит, метель как-то утихает. А может это просто мое разыгравшееся воображение, что не удивительно после всего случившегося.
— Ты подумай тщательнее, — попросил он, не оборачиваясь. — Как часто бывает, поговоришь с продавщицей или директором, а может с соседкой по курсу. А потом сил нет, из рук все валится. Да вдобавок ещё и машина какая водой из-под колес обольёт. Ну? Подумай.
Нехотя мои мысли все же заворочались, видимо глюкоза из обильного завтрака всё-таки потекла в мозг и заставила его работать. В памяти одна за другой стали всплывать события, на мой взгляд незначительные, но очень подходящие под описанное Окамиром. В них нашлось место и продавщице в круглосуточном магазинчике за общагой, она вроде любезная, улыбчивая и всегда трогает меня за плечо, приветствуя и прощаясь. А мне потом дурно до тошноты всю ночь. И директору из колледжа, он наоборот, строгий, хмурый, как встретишь его в коридоре, считай что получил неуд — в этот день обязательно все наперекосяк по учебе пойдет. Есть и однокурсники. Алинины подруги все язвы, но одна вроде спокойная, даже здоровается со мной. Но лучше бы не здоровалась — будто силы вынимаются от общения с ней, потом вялая ходишь и в сон клонит.
Я сделала глубокий вдох и выдох, затем кивнула.
— Ну вообще да, — ответила я, — такое бывает. Ну и что с того?
Мои слова у Окамира вызвали бурную реакцию, он резко развернулся и вскинул ручища.
— Чудесно! — воскликнул он. — Значит замечаешь. Это уже много.
Мне показалось, его глаза снова сверкнули синим. Может и не показалось. Существует ведь в этом странном доме говорящая радужная пиявка и незамерзающее озеро вокруг.
Тихон тоже чему-то довольно закивал, а Окамир пересек гостиную, глухо стуча каблуками по синему сукну и резко сдвинул настенную штору.
Обалдение вновь накатило на меня и ввергло в ступор. Я считала, эта штора декоративная, но за ней по непонятным мне законам физики в космическом пространстве крутится что-то напоминающее «инь-ян». Оно перетекает само в себя, постоянно меняя цвета своих половин на противоположный. Причем не только черный и белый. Но и зеленый — красный, синий — желтый, фиолетовый — оранжевый. И ещё какие-то сочетания, о которых я бы не подумала, как о противоположностях. Но в этом шаре они кажутся именно противоположностями. Оно медленно крутится и испускает мягкое свечение. Иногда недалеко от шара появляются темные всполохи, я их для себя определила, как чёрные дыры. Они запускают щупальце к шару и будто высасывают из него цвет. А потом это щупальце что-то отрезает, черная дыра исчезает, а шару возвращается контрастность.
С выпученными глазами я проговорила:
— Это… что такое???
— Равновесие, — сообщил Окамир. — Но это потом. Я просто решил показать, чтоб ты сразу понимала — это не шутки.
Я все ещё таращилась на космический шар, которого в стене быт не может, и сердце мое гулко стучало, а в голове звенела мысль «я сплю, я сплю, я сплю!»
— Какие уж тут шутки, — выдавила я, не веря глазам.
Окамир кивнул и задернул штору.
— Значит смотри. Объясняю на пальцах для новичков. В основном люди бывают двух типов. Одни создают энергию из себя. Другие потребляют извне. Оба типа взаимодействуют друг с другом и дополняют.
Пытаясь абстрагироваться от самого факта невероятности происходящего, я постаралась вникнуть.
— Звучит логично, — дрожащим и хриплым голосом согласилась я.
— Да, — подтвердил хозяин дома. — Но есть третьи. Они не умеют ничего, кроме одного — присосаться к донору и тянуть из него жизненные силы.
— Гады какие…
Окамир кивнул.
— Гады. Но выглядят обычно как простые люди. Разница в том, что после общения с ними у доноров упадок сил и все из рук валится.
В моей голове снова всплыли образы директора, продавщицы и однокурсницы. Да. Действительно после коннекта с ними состояние так себе. Но у меня и в мыслях не было ассоциировать их с какими-то мистическими… А кто они?
— Так а что это за люди? — поинтересовалась я уже вслух, а вспомнив говорящую пиявку, добавила: — Или… э… существа?
Окамир прошелся по гостиной и остановился у большого книжного шкафа, которого, я точно помню, не было, когда я сюда входила. Когда он поднял руку, доставая толстенную книгу с верхней полки, я не смогла удержаться и не поглазеть на то, как туго натянулся пиджак на его широких плечах. Даже треск ткани померещился. Мой взгляд сам по себе скользнул ниже, где под краем пиджака туго сидят классические брюки на крепком мужском заду. Таких задов даже у наших физкультуристов нет.
Мой продолжительное глазение ожидаемо закончилось неловкостью — Окамир с книгой в руке обернулся и стал свидетелем того, как я на него пялюсь. Губы его растянулись в довольной усмешке, но он никак не прокомментировал момент. Зато мои щеки снова запылали, как рассветное солнце.
— Вот тут почитаешь, — сказал хозяин дома, подшагнув к столу и положив на него книгу. — На досуге, как говорится.