Страница 3 из 16
Вопреки предположению тира Пикарта, хозяин армады островов вовсе не спешил переодеться, чтобы в случае удачи предстать перед суженой в лучшем виде, нет. Он заперся у себя, боясь ненароком сорваться. Накричать, разгромить, обидеть. Каждый визит к оракулу оставлял на его сердце шрам.
Вот и сейчас, слыша негодование Каси из–за его решения изменить курс, едва не раскрошил зубы. Ну почему ему, сильному, умному, одному из лучших небоходов, отказано в такой милости, как возможность иметь детей? Мало того, что колодец который год молчит, так еще береги себя для призрачной невесты. Сколько можно? Неужели мстит за юношескую дурь? Лерис давно все осознал.
Он просто хочет жить, как все остальные люди. Любить и чувствовать, что его тоже любят. Какая женщина останется с ним, зная, что однажды появится истинная и вытеснит ее, временную, из его жизни? Им всем нужен надежный муж, крепкий дом и куча детей. А он, владелец кучи летающих островов, не в состоянии дать им ни первого, ни второго, ни третьего.
Лорд Птородей за долгую жизнь не раз влюблялся. Даже по молодости бунтовал, дважды пропустив зов оракула. Зачем ему другая, когда в его кровати любимая Веро? Страсть сделала их зависимыми друг от друга. Они и на минуту не могли расстаться. Даже мовилы начали сбоить, так переполняли чувства Лериса. Если бы не отец, силой разлучивший влюбленных, юный лорд и в третий раз не откликнулся бы на зов, потеряв тем самым возможность встретить суженую. Каждому лорду на Себатре дозволялось лишь трижды пропустить зов оракула. Мало ли какие обстоятельства отрезали путь к колодцу: болезнь, война или стихийное бедствие. Но если прибыл и заглянул в бездну, подчинись. Никто из высшей знати Себатры так и не отважился отказаться от выбора колодца, какая бы женщина не находилась рядом до ритуала. Лерис был бы первым.
Он плакал, когда Веро уходила. Изгнание на сушу или деньги — такой у нее был выбор. Она без раздумий взяла деньги и перебралась с семьей на другой остров. А Лерис ради любимой предпочел бы смерть.
Вот и сейчас, когда рядом с ним была красавица Инха, оракул только и ждал, чтобы Лерис на все наплевал. Небесные лорды всегда были с гонором и плохо подчинялись общепринятым правилам. Если бы не отец, открывший, как сложится судьба островов без наследника, так и стоял бы упрямо на своем.
— Если у тебя не появится ребенок, ты лишишь Себатру такого уникального явления, как летающие острова, — отец разжал кулак, только что оставивший отметину на скуле сына. — Ты готов ради женщины отказаться от неба?!
Неповиновение мятежного отпрыска именно это и значило бы. Сколько мовилы протянули бы на его крови после смерти отца? Еще пару сотен лет? А потом? Рухнули бы где–нибудь в море, куда он вынужден был бы их направить, чтобы отвести беду от суши. На ней не найдется места, где упавшие острова не причинили бы вред людям. Но и море не могло предоставить им спокойной гавани. Без мовилов острова — это безжизненное нагромождение камней. Нет, пока за князем такие как Пикарт, Микуш и Кася, он не имеет права думать только о себе.
— Я слышала, мы повернули на Арматорий? — в дверях появилась Инха. Прекрасная, соблазнительная, ласковая. Ее голос полнился тревогой: неужели вчерашняя ночь станет их последней?
— Да, — лорд огладил любовницу взглядом. Она с самого начала понимала правила игры, но все равно согласилась. Связь с правителем несла не только потери, но и выгоды. Теперь на острове Вур–вур капитаном служил ее отец.
Инха прильнула к милорду, обвила его шею руками. Встав на цыпочки, потянулась за поцелуем.
— Ты же знаешь, я могу вернуться несвободным?
— Знаю, Лери, — выдохнула она в его губы. — Но пока ты мой. Только мой.
Ева Никольская сидела за столиком летнего кафе и нервно поглядывала на молчащий телефон. Максим опаздывал и не считал нужным позвонить или кинуть сообщение, чтобы она не чувствовала себя полной дурой.
— Вы готовы сделать заказ? — упрек в глазах официанта заставил смутиться. Кафе ломилось от посетителей. Менеджеру приходилось даже отказывать, а она занимала целый столик и почти час сидела с полупустым стаканом.
Махом допив воду, Ева произнесла:
— Принесите еще один стакан. Пожалуйста.
— Воды?
— Да. Простой воды.
Официант поджал губы и удалился.
«Знал бы ты, как непросто мне».
Ева задрала аккуратненький носик и поправила челку, так не вовремя съехавшую на один глаз. Потратив последние деньги на парикмахерскую, она не рисковала заказать что–то более существенное, чем стакан воды. А вдруг у Максима изменятся планы, и он не подъедет? Позвонит и скажет: «Лапусь, свидание откладывается. Шуруй домой». Что тогда? Лепетать извинения в ответ на вежливо–презрительное «На вашей карте недостаточно средств, нет ли иного способа заплатить?». Судорожно рыться в сумке, делая вид, что деньги были, но куда–то запропастились? Боже, как же она ненавидела подобные унизительные ситуации!
Наверное, не стоило отвечать на предложение Максима согласием. Рано. Всего второй курс, она еще не встала на ноги, чтобы быть достойной такого жениха. Для нее стрелка на колготках — это целая катастрофа. На что купить новые? Джинсы выручали, но Максим водил ее в такие места, где палочка–выручалочка не работала. Нужны были чулки и шпильки.
А еще это кольцо с бриллиантом, преподнесенное Максом по всем правилам. Были и распахнутая бархатная коробочка, и вставший на колено мужчина, и ее робкое «да». Скорее со знаком вопроса, чем утвердительное. То, что другим принесло бы радость, Еву угнетало. Она или вовсе не надевала кольцо, или поворачивала его камнем вовнутрь. Ну не вязалась дорогая вещь с коротко обрезанными ногтями. Папа — врач в поселковом медпункте, сам резал их коротко и приучил всю семью. Конечно, Ева знала, что такое маникюр, но не считала нужным тратить деньги в салоне. «Чистые ногти всегда красиво» — постулат мамы принимался на веру.
Да, слишком необдуманно она приняла решение. Ева чувствовала, что совсем не готова к серьезным отношениям, но… Но Максим нравился, а подруги в общаге шептали: «Не упусти!». Делились одеждой, такой же дешевой, как у нее.
Думать о предстоящих тратах на свадьбу и вовсе было больно. Поэтому пока не сообщила родителям, которые тоже не готовы. Ева первая из пяти детей, кто вылетел из гнезда и еще совсем не оперился.
Рядом с Максимом она чувствовала себя Золушкой, которая стыдилась страшных башмаков. Ева тоже не могла себе позволить дорогую обувь. Нет, она не ходила, как замарашка из сказки, в испачканном сажей платье, но единственный наряд, который мама дала «на выход», шился еще на выпускной.