Оружие Вёльвы

В боевом снаряжении Альрек и Бьёрн казались почти одинаковыми – одних лет, почти одного роста, только Альрек чуть повыше, а Бьёрн чуть пошире в плечах. На каждом была кольчуга и шлем с полумаской, закрывающей верхнюю часть лица. Каждый взял для поединка меч, и это дорогое, редкое оружие само придавало значительности зрелищу, показывая высокое положение противников. По их уверенным движениям Снефрид видела, что каждый из них достаточно опытен в обращении с оружием. Она не сомневалась, что признанного конунгова внука с детства обучали лучшие воины в дружине, но знала, что участвовать в настоящих сражениях ему доводилось мало. В то время как непризнанный конунгов внук с юности вел жизнь викинга и нередко бывал в битвах, где от крепости руки и от быстроты зависела его жизнь. Но речь не идет о жизни, успокаивала себя Снефрид. Эйрик поставил условием победы первую кровь, они его не ослушаются.

Вот они шагнули навстречу друг другу, оба разом протянули вперед клинки, чтобы те звякнули один об другой. Мужчины вокруг Снефрид как-то подобрались – для каждого из них этот знакомый звон железа означал приказ собраться и сосредоточиться. А двое на площадке живо приняли боевую стойку, но пока не двигались, внимательно следя друг за другом.

Первым, как и ожидала Снефрид, двинулся вперед Альрек: Бьёрн вызвал его, значит, за ним было право рубить первым. Резко выбросив меч вперед, Альрек пытался ударить пониже виска – так молниеносно, что этот первый удар мог бы оказаться и последним. Но Бьёрн чего-то похожего и ждал: чуть присев, он поддернул вверх край щита, клинок Альрека звякнул по шлему, не причинив вреда. Сам Бьёрн столь же быстро ударил в ответ, метя в голень. Ловкий Альрек успел отскочить, но Бьёрн двинулся следом, нанося верхние и нижние удары. Много силы он в них не вкладывал, рассчитывая больше на скорость – ведь для победы ему не требовалось нанести серьезную рану, хватило бы и царапины.

Отбив щитом три быстрых выпада, Альрек нанес мощный встречный удар; Бьёрну пришлось закрыться, а Альрек опять отскочил. Оба конунговых внука закружились по площадке, время от времени обмениваясь быстрыми ударами, надеясь скорее заставить противника раскрыться, чем на самом деле достать. Оценив друг друга по достоинству, они стали осторожнее. Многосотенная толпа затаила дыхание; в тишине слышались только глухие удары клинков по щитам и шуршанье шагов по каменистой площадке.

В этот раз первым не выдержал Бьёрн. После очередного выпада Альрека, сделанного издалека, он резко шагнул вперед, сближаясь и пытаясь достать клинком правую руку противника. Но не достал: Альрек выбросил вперед левую, оттолкнул его щитом и рубанул понизу. Увидеть этот удар Бьёрн не мог, но угадал его – он подпрыгнул, поджимая ноги и пропуская вражеский клинок под собой. И, еще в воздухе рубанув сверху, достал концом клинка правое плечо Альрека.

Зрители ахнули – миг был опасный для обоих. Оба противника отпрянули, сотни взглядов устремились к плечу Альрека, но крови на нем не было: конец Бьёрнова клинка лишь разрубил пару звеньев кольчуги, не достав до тела.

Но Альрек не на шутку разозлился и оскалился, его глаза в отверстиях полумаски засверкали, как у волка. У Снефрид замерло сердце: хоть Альрек не был берсерком, но жизнь викинга в тесном общении со старшим братом и в него вдохнула дух Одина. Он начал приходить в ярость: у него и ранее были причины не любить любимчика этого старого тролля, засевшего в Уппсале, а теперь тот едва его не одолел! Такого позора, чтобы на глазах у всей дружины уступить любимцу старика и отдать ему свою женщину, Альрек стерпеть никак не смог бы.

С новой силой он двинулся вперед. Клинок в его руках мелькал, как молния, жалил, как змея. Бьёрн лишь оборонялся, сохраняя спокойствие и выжидая удобного случая. Он видел, что соперник теряет власть на собой, и не сомневался, что случай этот скоро получит.

Альрек слишком далеко выбросил руку с мечом, пытаясь достать Бьёрна в правое бедро. Бьёрн сбил этот выпад краем щита и сам ударил, норовя задеть левое колено. Альрек убрал ногу, быстро повернувшись правым боком – и, будто копьем, сделал прямой выпад мечом в правой руке, через широкое отверстие маски целя Бьёрну в левый глаз.

По толпе хирдманов полетел гул, возмущенно закричали спутники Бьёрна – это был подлый удар, грозящий смертельной раной или тяжким увечьем. Он был бы хорош в тесноте боя на корабле, но никак не в поединке междцу близкими родичами на условии первой крови.

Бьёрн такого не ожидал, но все же успел отклонить голову, и кончик меча не попал ему в глаз, а располосовал скулу и висок. Мгновенно хлынула кровь, заливая левый глаз, и уже было не видно, попал ли Альрек, куда хотел. Наполовину слепой, не понимая в горячке, сохранил ли глаз, Бьёрн сделал единственное, что ему оставалось: нанес хлесткий удар снизу вверх. Ощутив, что попал в мягкое, он проскочил вперед еще на пару шагов и развернулся снова в боевую стойку.

Вся левая сторона его лица была залита кровь, левый глаз ослеп. Но правым глазом он видел, что Альрек скорчился на земле: разбросав в стороны меч и щит, пытается обеими руками зажать рану на внутренней стороне правого бедра.

Бьёрн похолодел: он знал, что означает рана в это место. Под Альреком на земле быстро расползалась лужа крови…

Поединок был окончен – крови для этого было достаточно. Ее было чрезмерно много. Очень, очень много. Снефрид смотрела, как растекается кровавая лужа вокруг лежащего Альрека; как бежит к нему Эйрик, падает на колени, рвет с себя пояс, пытаясь наложить жгут, как потом опускает руки… Он тоже знал по опыту, что с такой раной человек живет еще несколько ударов сердца, и все.

Бьёрн немного попятился, опуская оружие. К нему подбежали его люди, взяли меч и щит, сняли шлем, стали смывать с лица кровь, поливая из кувшина. Пока он умывался, у него дрожали руки; потом он выпрямился, моргая – оба глаза были целы, но из рассеченного виска продолжала сочиться кровь, расплываясь на мокрой коже, в мокрой бороде… Кольчуга на его плече и груди тоже была в крови, и странным казалось, что он стоит на ногах.

Бьёрн не мог видеть Альрека – так плотно над телом сгрудились хирдманы. Где-то в самой их гуще стоял на коленях Эйрик. «Все… все… бесполезно… все… да примет тебя Один», – долетало оттуда, произносимое потрясенными голосами.

Медленно, по одному, люди стали отходить. Только Эйрик еще стоял на коленях возле тела, уложенного ровно, с закрытыми глазами. Пояс Эйрика, заляпанный кровью, лежал перед ним на земле. Кровь из раны больше не шла, но в крови было все – одежда и руки обоих братьев, земля вокруг. Даже на площадке виднелись кровавые следы – кто-то из хирдманов в давке наступил в эту лужу.

– Глядь! – вдруг отчетливо сказал голос возле Снефрид.

Она оглянулась на Бранда, Эйрикова телохранителя – он напряженно смотрел куда-то. И не на участников поединка – живого и мертвого, – а на своего господина.

– Парни! – предостерегающе выдохнул Эйлив.

Снефрид глянула на Эйрика и испугалась по-настоящему. У нее на глазах его ноздри дрогнули, ловя запах крови – а для него этот запах был все равно что рев боевого рога, знак того, что в душу стучится божество боевого безумия. Он глубоко вдохнул, широкая грудь его приподнялась. Лицо закаменело, в темно-серых глазах исчезло всякое выражение. По телу пробежала видимая глазу со стороны дрожь. Снефрид сама почувствовала, как в нем поднимается жгучая волна, будто наблюдала, как разом вскипает нагретая вода в котле, когда пламя под ним вдруг полыхнет сильно. Вот сейчас лицо исказится и станет свирепой маской, ярость хлынет наружу, как буря… Телохранители знали эти признаки, но не понимали, что им делать – не соваться под руку или повиснуть у вождя на плечах, пока он не натворил бед.

А они ведь не знали, что из этого приступа ярости сам господин их не сможет выйти живым.

Что-то ощутимо толкнуло Снефрид – требовательно, даже с упреком. Опомнившись, она вытянула из рукава кусок белой нити – остаток ее утренней работы – и стала проворно вязать на нем узлы. Теперь ей стало ясно, зачем спе-диса велела ей обмотать грудь Эйрика нитью сегодня утром. Сражаться он не собирался, но диса знала, что его ждет свое испытание.