Лоскутный невод

– Потому, что твой Валерочка нравится мне больше, чем ты.

Зачем-то я поднял воротник промокшей рубашки и скосил глаза на свою спутницу. Несмотря на двусмысленность ответа, она ничего не сказала. Только ресницами качнула.

Напрасно я рыбу ел.

– Все. Мы пришли, – объявила она, когда мы через арку вошли во двор и подошли к ведущим вниз влажным ступеням слепого полуподъезда.

Сказав это, Ленка аккуратно опустила поднятый воротник моей рубашки и застегнула на ней верхнюю пуговицу.

– К сожалению, – я рывком открыл тяжелую обшарпанную дверь и придержал ее в открытом состоянии, ухватив рукой за притвор.

С лестницы пахло кошками, ацетоном и переспевшими фруктами.

– Надери от моего имени уши имениннику, – я посторонился, чтобы дать ей пройти.

Ленка кивнула и отвела глаза. Хорошо, что она от пива не отказывалась. Наверное, понравился карамельный привкус, который делал его похожим на портер. В любом случае 500–600 грамм этого напитка сейчас давят ей изнутри на мышцы малого таза, стимулируя их активность. Плюс намятые моими поцелуями губы и алкоголь в крови, по крепости эквивалентный бокалу шампанского.

Иными словами, Ленка была доведена до кондиции и представляла собой идеальный подарок. Не в этом ли заключался иезуитский план Сидоркина? Интересно, для кого это я так старался? И откуда именинник знал, что в «Кристалле» сегодня будет «Бархатное» пиво?

С выпрямленной, как натянутая струна, спиной, Ленка решительно шагнула в подъезд.

– Пока, – бросила она, даже не взглянув в мою сторону.

Когда дверь за ней захлопнулась, снова, как по команде, пошел дождь. На этот раз сильный.

Дома я скинул мокрую одежду, как мог, вытер голову сухим вафельным полотенцем, завалился на тахту и, не включая света, долго лежал в постепенно густеющих сумерках, пытаясь разобраться в собственных мыслях. Потом забросил это дело, повернулся лицом к стене и в который раз стал рассматривать корявые детские рисунки, выполненные на обоях шариковой ручкой с синим красителем. По законам жанра с этой стороны сейчас должна была лежать Ленка. Где ее только черт носит?

2. Октябрь

Добрый вечер, Кондрашин! По-моему, если я не напишу тебе сегодня письма, то не напишу его никогда. Сколько мы знакомы, меня не покидает чувство, что ты постоянно, очень ненавязчиво меня воспитываешь. Это просто ужасно, но, похоже, сейчас возникла аналогичная ситуация.

К вопросу о замужестве. Если бы ты, Кондрашин, в свое время на мне женился, то я была бы замужем, но ты не мог этого сделать. Я понимаю. Похоже, что в твоем представлении я, наконец, достигла возраста 18+. Никогда не любила эзопов язык, особенно в твоем исполнении и после твоих монологов, из которых ничего непонятно и до всего приходилось доходить своим умом. Или я ошибаюсь?

К твоему сведению, я ни с кем не ругалась, а всего лишь не достигла взаимопонимания. Зато теперь кое-кто стал более сговорчивым и покладистым. И это положительный момент.

Не буду лукавить, что понимаю тебя. Мне кажется, я научилась делать переводы твоих мыслей с эзопова языка на язык человеческий. Просто мне очень хотелось, чтобы ты написал мне простое и понятное письмо. Я его ждала. Письмо предполагает наличие содержания. Мне было бы его приятно читать, но на тебя это не похоже. Всё не то, этот твой чертов язык. Я признаю, что ты умнее.

Ты изощрённый и скользкий, как уж.

Извини, не хочу тебя обидеть. Я, вообще-то, очень непривередливый человек. Если я правильно поняла, ты хочешь предложить мне свидание, но стесняешься это сделать. Или я ошибаюсь? Неужели у тебя так много грехов? Или решил меня проверить? Ну и как, проверил? Результаты проверки понравились?

Кстати, по результатам проведенной тобой проверки, я тоже пришла к определённому выводу. Ты просто трус, которому уверенности придаёт лишь допинг в виде двух графинов черного пива, а без допинга вся твоя смелость улетучивается. Очень, очень жаль. Ты просто невыносим, особенно когда трезвый. Я не ошиблась ни в одном твоем слове. И права в том, что именно количество графинов влияет на твою смелость. По-моему, ты ещё пиво водкой разбавлял.

Скажи честно, ты думаешь обо мне? И поэтому плохо спишь? Судя по всему – думаешь. Мне очень приятно. Интересно, когда ты капитулируешь? Кстати, все, что написано – чистая правда. Можно начинать новый роман под названием «Война и мир».

И этот твой тон.

При встрече через 30 лет мне очень хотелось тебя поцеловать, все дело испортил мужчина за спиной. Ну, ничего, это поправимо. Ты обдумываешь условия мирного договора или капитуляции? Какой же ты скользкий. Ты боишься признаться даже себе, что уже капитулировал, причем, на самых невыгодных для себя условиях. И да, в отличие от тебя, я не такая грубая, вполне бы обошлась поцелуем в висок. До виска можно было дотянуться, ведь я была на каблуках. А ты мне, помню, чуть шею не сломал от переизбытка эмоций и допинга, но я не обиделась. И ещё, пакт о ненападении заключается до начала боевых действий, а не после.

Кроме того, ты забыл твой тон. А он в тот момент был совершенно искренним. Я не могла ошибиться, так как стояла рядом с тобой, и у метро меня встречал именно ты, а не кто-то ещё.

Похоже, что я поспешила с выводом о капитуляции, скорее это глухая оборона, а не капитуляция. И ещё, всех подряд, кто стоит рядом со мной, у меня точно не возникает желания целовать.

Ты невыносимый.

Я просто не понимаю, чего ты добиваешься. Ты похож на кошку. В слове «правильно» у тебя звучало сплошное торжество. Я не знаю, что ты там пытался скрасить, но твои слова из разряда нелепых. Это когда надо что-то ответить, но не знаешь, что именно. Более того, когда сам не рад, что ввязался в какую-то мутную историю.

Но ты же думаешь обо мне? И я не даю тебе спокойно спать? Или наоборот, мысли обо мне помогают тебе уснуть? Неужели я тебя волную? Я бы тебя сейчас поцеловала, не могу только решить с чего начать – глаза? губы? шея? висок? Пожалуй, я бы начала с глаз, затем вернула бы долг, ну а дальше. Дальше…

Признайся, ты уже давно капитулировал.

Я очень хотела тебя соблазнить и старалась быть нежной, но, похоже, что у меня это не особо получается. Вероятно, ещё не выросла. Допускаю, что спустя некоторое время, пожалею о своем письме. Тем не менее, хочу поблагодарить. В твоем голосе улавливались ноты заботы и смущения. Знание о том, что кто-то о тебе заботится, всегда придает уверенности и силы. Это очень приятно. Кроме того, все эти годы наше с тобой общение действительно носило довольно мутный и никчемный характер, ты мог (да мог) прекратить его раньше. Выгляжу я, наверное, довольно глупо, зато у тебя будет, о чём рассказать своим друзьям в какой-нибудь пивнушке.

Извини, я не хочу тебя снова обидеть, но пойми меня правильно, я тоже разозлилась, и мне очень неприятно. Прости меня, пожалуйста, еще раз. Я очень виновата перед тобой и неправа. И смысл отдельных мною слов очень резок. Мне очень жаль. Ты должен знать одно – я твоя.

Я заждалась тебя. А ты тянешь время, специально так делаешь? Или это игра? Я удивляюсь, что ты за человек? Заставляешь меня ждать каждую ночь. Ты прямо подталкиваешь к тому, чтобы именно я озвучила все твои намёки. Хорошо. Согласна. Основываясь на имеющемся виртуальном материале, я предполагаю, что ты хотел сказать, но не смог в силу своей невероятной стеснительности, о том, что хочешь меня, хочешь до боли, но боишься признаться в этом даже самому себе. Заметь, что это не «опять двадцать пять», а всего лишь переложение твоих мыслей на человеческий язык. И да, похоже, что ты боишься не только себя, но и меня. Признаюсь, я тоже тебя боюсь и всегда боялась.

Допускаю, что при переводе были допущены незначительные ошибки, но ведь язык исходного материала мне не знаком. Надеюсь, что в целом перевод тебе понравился, и что он соответствует действительности. Перевод – очень трудное дело, особенно без знания языка оригинала.