Страница 50 из 101
Но где-то там впереди шагала Оля Озерная — самая маленькая и хрупкая в отряде. Оля, у которой Борька собирался на тяжелом переходе забрать рюкзак…
Триста двадцать один, триста двадцать два, триста двадцать три…
— Привал! — командует капитан Грант.
Рюкзак свалился в траву, Борька — рядом. Раскинуть руки, лечь и не двигаться. Но капитан Грант еще в лагере объявил: привал будет пятиминутным. Борька встал, вытряхнул все из рюкзака. На спину — самое мягкое, в середину — самое тяжелое, затем — самое хрупкое. Проверил лямки. Ну так и есть: одна короче другой. Борька подтянул ремень.
— Ну вот, теперь, кажется, порядок, — сказал оказавшийся вдруг рядом с ним капитан Грант.
Значит, он все Борькины мучения предвидел заранее, а сейчас хладнокровно за ним наблюдал?!
— Подъем! — крикнул капитан Грант.
Оказывается, от перестановки мест слагаемых сумма все-таки меняется. И десять килограммов (пусть даже двенадцать) — это вовсе не так тяжело. Когда из-за поворота показался лагерный забор, у Борьки было ощущение, что он может пройти весь маршрут еще разок.
— Второе дыхание открылось, — не то спросил, не то констатировал факт инструктор Коля.
Обед был съеден в один момент. Надо отдать должное — повариха в лагере отличная. Еще никогда в жизни Борьку так вкусно не кормили. Дома, например, он суп не очень любил есть. Если честно, то бывало даже такое, что мама отвернется, а Борька быстро выльет содержимое тарелки обратно в кастрюлю — вроде съел. Взрослые очень странные люди. Маме, например, невозможно объяснить, что супа Борька не хочет. «Первое нужно есть обязательно» — и точка. Ну почему обязательно? Кажется, Борька никому такого обязательства не давал. Нет, съешь и все. Вот и приходится иногда идти на крайние меры. А сейчас Борька даже не заметил, как полную миску навернул.
После обеда — тихий час. И это — как в пионерском лагере. Спрашивается, какие нормальные люди спят днем? Ну ладно малыши. У них режим, им положено. Но Борька уже, слава богу, не маленький.
Заснуть никто, естественно, и не пытался. Все улеглись на раскладушках — порядок есть порядок — и начали «травить» анекдоты. Но с какого-то момента в разговор вдруг включился неприятный, ноющий звук: з-зз-з-з.
— Так, — сказал Борис Нестеров, — кто последний заходил в палатку?
Все дружно повернулись в Борькину сторону. Полог! Борька забыл опустить полог палатки, и налетели комары. Если бы они только гудели, это полбеды, но комары, к сожалению, этим не ограничиваются.
— Июньские — самые злые, — почему-то мечтательным голосом произнес Витька.
— Подумаешь, — сказал Саша-Таганский. — Вот у нас на Таганке комары развелись — это да. Раз укусит — волдырь в полруки. И живут до декабря.
— С меня и этих хватает.
Это командир. Реплика была явно в Борькин адрес. «Тоже мне, — подумал Борька, — опытный турист, называется. Комаров испугался».
— Ладно вам, ребята, — примиряюще сказал Денис. — Делать нечего. Задраиваем полог и устраиваем послеобеденное сафари. Предлагаю на счет — кто больше перебьет комаров до конца тихого часа.
— Тогда счет уже пятнадцать-ноль, — подал вдруг голос Саша-молчаливый. И хлопнул себя по лбу. — Шестнадцать-ноль.
— Почему это ноль? — возмутился Витька. — Я тоже уже четырех убил.
Что «сафари» — охота на крупных животных в Африке, Витька не знал (он это потом у Борьки выяснил), но по количеству истребленных комаров занял в итоге первое место.
На некоторое время разговоры в палатке смолкли, слышны были только хлопки и бормотание: двадцать три… пятнадцать… двадцать четыре… Комариный гул постепенно превратился в писк уцелевших одиночек, а потом и вовсе затих.
А еще позднее Борис вдруг схватил Борьку за плечо и начал трясти:
— Подъем!
Оказывается, Борька все-таки заснул. А пора уже было отправляться на кухню — отрабатывать по второму наряду.
5. ПОЛОСА ПРЕПЯТСТВИЙ
— После завтрака — все на сбор пороха! — командует Борис.
— Все на сбор пороха! — одновременно с ним кричит командир первого отряда Леша Казаков.
В двенадцать — начало соревнований на полосе препятствий. Полоса — это полуторакилометровый кросс по сильнопересеченной местности. Кросс с тремя остановками. На первой — установка палатки, на второй — укладка рюкзака. А на третьей, самой важной, нужно развести костер и вскипятить на нем литр воды. Вот для костра оба отряда и идут собирать «порох». Естественно, не тот, с помощью которого стреляют ружья. «Порохом» называются самые маленькие сосновые веточки. Даже не веточки, а отростки от веточек длиной в ладошку и толщиной меньше карандаша. Без иголок — одно дерево, и обязательно сухое. Котелок с водой должен закипеть как можно быстрее — на счету каждая секунда. А эти веточки-отростки и в самом деле вспыхивают быстро, как настоящий порох. Но и сгорают тоже быстро. Поэтому пороха нужно много. Ребята из второго отряда уже наломали его огромную охапку, а Борис требует: еще, еще! Костровым на полосе будет он сам. На укладке рюкзака — Маринка Мыльникова, та самая девчонка, которая спрашивала у капитана Гранта насчет кирпичей «для сестер». А палатку будут ставить два Саши и Витька.
Когда на тренировке командир сказал Витьке и Сашам: «Главное на палатке — не выйти из полутора минут», Борька сперва подумал, что ослышался. До сих пор он только однажды видел, как собирают палатку. Было это во время того майского выезда на природу лаборатории «крокодилов». Гигантскую палатку, упакованную в три мешка разной величины, Геннадий Дмитриевич одолжил у своего знакомого. К палатке прилагалась инструкция по сборке. На норвежском языке. По-английски все «крокодилы» понимают. Во всяком случае, читают журналы по физике. Правда, с Борькой папа уже с прошлого года перестал заниматься. Сказал: «Школа ушла вперед» — и развел руками. Борькина мама учила немецкий, но сама всегда говорит, что это было давно и неправда. А норвежский не учил никто.
— Разберемся, — уверенно сказал дядя Миша. — Мы же, в конце концов, физики или кто?
И начал вытряхивать содержимое мешков на траву. С одним мешком разобрались быстро — в нем оказался тент от палатки. В другом была сама палатка. Не куб, не параллелепипед, не полушар, не конус. Борька даже сейчас не мог бы сказать, какой она была формы. А в тот момент, когда она еще не стояла, а лежала на траве, этого не мог бы сказать вообще никто. Даже не палатка, а огромный кусок оранжевой ткани немыслимой конфигурации с бесчисленными завязочками, дырочками со вставленными кольцами, клапанами. В третьем мешке лежали алюминиевые стойки. Длинные и короткие, прямые и изогнутые, с утолщениями и без них, раздельные и соединенные пружиной.
— Да-а, — почесал в затылке Геннадий Дмитриевич, — это вам, братцы, не науку двигать.
Борьке показалось, что первоначальный дядимишин энтузиазм тоже поубавился. По чертежу в инструкции можно было представить себе, как должна выглядеть палатка в законченном виде. Но для того, чтобы понять, как это делается, видимо, следовало в срочном порядке изучить норвежский язык. Геннадий Дмитриевич на всякий случай перевернул инструкцию вверх ногами и отложил в сторону.
— Придется прибегнуть к испытанному способу, — решил он. — Палатку будем собирать методом «научного тыка».
Следующие часа полтора «крокодилы» занимались тем, что наугад вставляли одна в другую стойки палатки и примеряли их к дырочкам с кольцами. Вместо каркаса у них выходили какие-то чудовищные конструкции. То предполагаемая задняя стенка оказывалась высотой метра в три, в то время как под переднюю нужно было заползать по-пластунски. То левый бок получался на метр короче правого.
Однако в конце концов «научный тык» сработал: в какой-то момент каркас вдруг как будто сам по себе собрался. Остальное было, как говорят футболисты, делом техники.
На сбор палатки у них тогда ушло около трех часов. Поэтому Борька так и удивился, услышав про полторы минуты. Но «серебрянку» собирают совсем по-другому.