Страница 35 из 101
— Спокойно! — И Вадим Купцов нервно совал заветную бумажку поглубже в карман.
Представители уходили, запомнив некий шифр — код своего выступления. Были они все на тринадцать (ну, это понятно — чертова дюжина): 13-а, 13-6, 13-в… и так далее, до 13-твердый знак включительно. То есть всего двадцать семь обманов, фокусов, сцен и прочего.
Затем взрослая часть лагеря собралась на летучку.
— А у вас же обычно вечером? — проявил осведомленность Жека Таран.
— Дело новое, — ответила Люся Кабанова. — Надо приноровиться.
После ужина, когда ничего не подозревающие малыши отчаливали восвояси, Аня взяла кричальник (он же мегафон):
— Дружина, внимание! В целях конспирации все продолжают есть. Слово предоставляется Андрею Владимировичу.
— Андрею Владими… РЫЧУ! — сказал доктор. — Внимательно слушай мою команду, при этом не выдавая личной тайны. Тринадцать-ША, тринадцать-БЭ, тринадцать-ЭФ… — дальше он перечислил еще шесть или семь номеров, — будут участвовать в параде привидений. Ответственный Коля Кусков. Остальные номера ждут у пылающего костра и трясутся от страха. Им будет объявлено особо и тайно!
— А когда начало?
— Когда загорится первая звезда…
Алька отчего-то не участвовал в параде привидений. Но и спрашивать он не мог. Выбалтывать свою тайну. И никто не мог спрашивать. Все только переглядывались и помалкивали. И внимательно следили за свертками в основном белого цвета — известный форменный цвет привидений.
— Внимание параду участников! — сказал Коля Кусков по лагерному радио. — Сбор на площади Борща. Сейчас!
Так называлось травяное пространство перед столовой.
И вот Алька увидел, что поднялась Люся Козлова, Грошев. Словно бы для прогулки, подались к выходу совы… Алька и Денис переглянулись — хранители разных тайн.
— У тебя тринадцать — какая буква?
— Прибежали в избу дети, второпях зовут отца: «Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца…»
— Чего?
— Много будешь знать, скоро состаришься!
На террасе третьего отряда у окна сидел Захар и смотрел в небо — такое задание было у него от Жеки. Сам Жека ходил по дорожке вдоль террасы и что-то такое бурчал себе под нос. Песок под его кедами натужно скрипел. Лишь на мгновение Захар отвлекся глянуть, как там ходит его командир. И когда опять поднял глаза, увидел звезду:
— Есть!
Сам Жека даже не взглянул на небо — у него были более важные дела. Он тихо сказал Захару:
— Бери поклажу. — И потом крикнул в раскрытую дверь: — Люся, звезда!
Наверное, в каждом отряде перед окном или на крылечке сидело по наблюдателю, потому что когда третий отряд спешным маршем выходил на площадь Борща, туда с разных сторон тянулись и другие отряды.
На высоких ступенях столовой их ждала фигура в маске кота и в желтой накидке до земли…
Неожиданно желтый повернулся, и все увидели, что это доктор, а маска у него была надета на затылок. Он снова повернулся к ним маской, приложил к картонному кошачьему рту палец: тишина! Быстро и бесшумно пошел вперед, и все двинулись за ним.
Идти пришлось не так уж далеко. Но место оказалось глухое. Тихое такое место, нелюдимое. Ни одной березы, ни одной осины. Только елки да темнота. Вот так поляна!..
Костер был разложен у невысокого пригорочка, который служил как бы сценой. Огонь его должен был и освещать все происходящее, и одновременно скрывать кое-какие подробности театральной техники.
— Это ты, Миш, прекрасно придумал, — говорил начальник, когда они разжигали костер.
— Это не я, — скромно отвечал бородатый, — это физика света!
Расселись на куртках, на бревнышках. Начальник и Аня поднялись на пригорок, растянули белое полотно. Из-за него вылезла уже знакомая маска кота:
— Начинается!
Голова в маске повернулась на сто восемьдесят грудусов, и все увидели, что на затылке у нее точно такая же маска. Голова закружилась, завертелась. Наконец замерла. Маски, словно сами собой, упали… На дружину глядел физкультурник Эдуард Иванович. Тут же при помощи магнитофонно-мегафонной техники грянула мелодия футбольного марша. Сцена на пригорке очистилась… Ненадолго!
Первым прошел леший на костыле, потом пролетели (почти пролетели) огромные совы. Явился картонный скелет с огромной папиросиной в зубах. На груди его висело объявление. Буквы, выклеенные серебряной бумагой, сверкали: «Я курило всю жизнь!» Хромая на две ноги, проследовала ведьма.
Может, они все были не такие уж настоящие. Но костер, но лес ночной тут как тут…
Теперь Альке стало понятно, почему устроили отдельно парад и отдельно концерт привидений: некоторые придумали только костюмы, а у других наоборот — костюмы только намек, зато номера интересные! Впрочем, Альке некогда было это обдумывать, он лишь понял, что все правильно идет, как нужно.
Футбольный марш звучал уже третий раз, а чудища не кончались: ведь каждому не больно-то хотелось уходить со сцены. Из-за пригорка на них недовольно шипели синие бороды, вампиры и свиноволки, которые еще ждали своей очереди.
Последним вылез номер 13-ф: огромная жирная змея. Вернее сказать, белая колбасина с мордой змеи. Однако на всех артистов не хватило змеиной шкуры. И в самом конце высовывались чьи-то ноги в синих тренировочных штанах. Ноги эти подпрыгивали, извивались, стараясь забраться внутрь. А может, это было устроено нарочно, для смеха…
Михаил Сергеевич тихо положил руку на плечо Жеки Тарана:
— Пора…
Жека тихо уполз в темноту, и вслед за ним в той же тьме исчезли Ромка и Вадим.
Появилось растянутое белое полотно (уж не им ли в свое время закрывали разрезанные банкетки?), и начальник с Аней объявили, что сейчас будет лекция на тему «Личная жизнь привидений». Полотно отлетело. На пригорке стоял Таран в немыслимой какой-то шляпе, в рубахе Лучика, которая была ему до пят… Короче — профессор.
— Личной жизни у привидений нету! — заявил Жека твердо. — Потому что привидений вообще нету!
Тут вылетела сова.
— Обман зрения! — закричал Жека.
И сова с криком убежала. Но вылез скелет с папиросой.
— Предрассудки!
И скелет исчез. Но вылезла ведьма.
— Бабушкины сказки!
Ведьма ковырнулась в темноту.
— Итак, привидений нету. Пора, ребята, расходиться по палатам!
Тут и произошло чудо. Невидимые с той стороны костра веревки натянулись, и Жека стал подниматься в воздух.
— Нету привидений! — кричал он. — Все обман зрения! Нету! Только я один привидение!
Так он повисел немного под аплодисменты и крики, а потом опустился за белый занавес.
И пошло… Танец маленьких чертебедей. Частушки с припевом:
Что такое, оё-ёй!
Плохое поведение?
Только мы не виноваты —
Это привидения!
А потом живая говорящая голова Дениса Лебедева отвечала на вопросы. А потом Маша Богоявленская была тореадором, но только не с красным, а с белым плащом, и рогатый с хвостом черт пытался ее забодать, бегал и кричал: «Му-у!»
В общем, это было настоящее веселье, которое не обрывали на полуслове, что, мол, пора, ребята, действительно спать. И не было столь обычной для любого лагерного мероприятия соревновательности, когда всяк болеет за свой отряд, а другим номерам нарочно хлопает еле-еле.
Гена Савелов, быть может самый миролюбивый в «Маяке» человек, чувствовал это общее состояние особенно хорошо. И сердце у него неприятно замерло, когда вдруг Ромка Лучик вылез на сцену и сказал с обычной своей резкостью, что все, понятно, смельчаки, когда сидят у костра в общей куче. А вот кто сейчас сможет спуститься к Переплюйке и принести горсть обычного песка?
Эх ты, Лучик! Сидим тут, веселимся, дружим. Но, сколько ни дружи, есть личности, которым на все чихать, лишь бы утвердить свое превосходство.
А ведь это настроение только начни! И вот уже выскочил Алька — ну ясно, враги до гроба! — стал кричать, что Лучик сам трус…
Неловко, стыдно. Так хотелось сказать: да кончайте же вы… Взрослые почему-то не вмешивались.