Власть

Граф нахмурился сильнее. Он все еще стоял в сугробе и теперь недовольно смотрел на меня.

— Ну, что вы стоите! — не выдержала я, — помогите ребенку! Вы же видите, я сама и шагу сделать не могу.

Ему мое предложение совершенно не понравилось. Он так сжал челюсти, что на щеках заходили желваки. Но тем не менее протянул руку Анни, смотревшей на него из сугроба со слезами обиды на глазах. Она уже напридумывала себе невесть что, догадалась я. Скорее всего решила, что это доказательство ее ненужности для него.

Вот только это была просто разница обычаев. Анни знала, девочек в Абрегорианской империи прятали от посторонних глаз, но не догадывалась, что даже просто взгляд чужого мужчины даже на столь юную женщину мог был расценен, как покушение на ее честь. И за такое мужчине грозило в самом лучшем случае заключение отсроченного брачного договора. А в худшем — смерть.

Поэтому граф и замер, не зная, как поступить. Но потом все таки решился и протянул Анни руку. А когда она схватилась за его ладонь, резким рывком выдернул ее и сугроба и хотел поставить рядом, но не тут-то было. Анни, как маленькая обезьянка, прямо на лету вцепилась в его шею и повисла на нем точно так же, как несколько минут назад на мне. Граф непроизвольно придержал ребенка. И я с удивлением увидела, как треснула неподвижная маска на его лице, он ошеломленно заморгал, одернул руки и внезапно покраснел так, что это стало заметно даже в густой темноте наступившей ночи.

Для него этот поступок выглядел совершенно неприлично. Вероятно он испугался, мысленно фыркнула, что я прямо сейчас закричу, созывая свидетелей, и тогда несчастному не отвертеться. Не знаю, чего он боялся больше: позора, брачного договора или еще чего-то другого. Но этот страх надо было использовать себе на пользу... я не могла упустить такой шанс.

— Ваше сиятельство, — улыбнулась я довольно, — нам надо поговорить. И придержите ребенка. Ей же тяжело висеть на вас.

К чести графа Шерреса, он не бросил Анни и не сбежал. Молча кивнул, неловко подхватил ее... как будто бы старался удержать руки подальше.

— Нам нужно найти место, — я встала, стараясь не морщиться от боли в ушибленном колене, — где можно поговорить так, чтобы нас никто не подслушал. Я хотела бы кое-что рассказать вам об одной беременной женщине...

Если бы я не смотрела на графа, не заметила бы, как он вздрогнул. Помолчав несколько секунд граф принял решение.

— Идемте, — кивнул он мне, — только осторожнее, не упадите снова. Нам нужно дойти до дальнего края сада. Там сторожка садовника, — он запнулся, но договорил, — это мой человек, он нас прикроет.

А вот и разгадка, усмехнулась я про себя. Поэтому все шишки свалились на несчастного...

— Неужели он все еще работает? — удивилась я. Это было очень странно и нелогично. Я бы в первую очередь прогнала, либо, вообще, укоротила на голову человека, покусившегося на невесту принца.

— Это другой, — сразу понял о чем я говорю граф. И добавил, — наймом прислуги тоже занимается мой человек.

До сторожки я дохромала с огромным трудом. И вроде бы это было не далеко, но я замерзла и устала. Нога отчаянно болела при каждом шаге. Мне приходилось прикусывать губу, чтобы не застонать. А пальцы окоченели так, что я их почти не чувствовала. Все же было неблагоразумно отправляться на прогулку раздетой. Хорошо, что Анни была на руках у графа. Ей хотя бы было немного теплее.

Маленький домик, стоявший под большой елкой, был совершенно очаровательным. Я даже забыла про боль, а Анни восторженно ахнула. Этот уголок сада напоминал скорее лес, чем аккуратную парковую зону в центре города, но в этом и было самое настоящее чудо.

Окно с крошечным слюдяным окошком, густо разрисованное тонкими морозными узорами, и резными ставенками, покрытые заиндевелым мхом бревенчатые стены, кровля из потемневшей от времени дранки, глиняная труба, с вьющимся над ней сизо-белым дымком, и огромные, прозрачные сосульки, гирляндой свисавшие с краев крыши.

— Мам, — обернулась ко мне дочь, восторженно сияя глазенками, — как в сказке... да?

— Да, — ответил вместо меня граф Шеррес. — Как в сказке...

У меня возникло ощущение, что он хотел добавить еще что-то, но промолчал...

Подойдя к двери, граф постучал, выбив замысловатую дробь, которая вероятно была условным сигналом. И, когда дверь открылась, обернулся ко мне:

— Входите. И ничего не бойтесь. Я хочу услышать, что вы расскажете мне про «одну беременную женщину».

Глава 5

Когда мы вошли, нас встретил огромный, как медведь, мужчина. И такой же косматый и свирепый. Анни пискнула и прижалась к графу, а я смогла удержать крик только потому, что была в таком шоке, что у меня пропал дар речи. Я застыла на пороге и уставилась на него, не дыша. Как он, вообще, помещается в этой избушке? Его голова упиралась в потолок. А граф, который только что казался мне крепким и сильным мужчиной, стал похож на худенького первоклассника рядом с усатым выпускником.

— Я же предупреждал, — буркнул граф недовольно, — не бойтесь. Это Хейдиль, садовник. Хейдиль, дамы замерзли. Дай тулуп для леди, и согрей чаю. Нам с ее светлостью надо поговорить.

— Хорошо, ваше сиятельство, — Хейдиль широко улыбнулся и, протянув руку над нашими голова, достал из-за спина графа такой же, как сам, огромный и мохнатый тулуп. — Присаживайтесь, ваша светлость, — кивнул он на широкую скамью у стола. — А то вы мою одежу-то не удержите...

Я кивнула. Не удержу, даже пытаться не буду. Осторожно дохромала до скамьи и присела. На плечи тут же опустился тяжелый тулуп, пахнущий зверем и еле заметным травяным ароматом. Поблагодарив Хейдиля, я закуталась. Очень хотелось залезть на скамью с ногами, благо она была очень широкой под стать хозяину сказочной избушки. Но я только слегка покрутила ступнями, разгоняя кровь.

Тем временем граф усадил Анни рядом со мной, накрыв ее снятым с себя укороченным на абрегорианский манер кафтаном на меху.

Избушка внутри была очень похожа на дом Селесы в Нижнем городе, но без перегородки между комнатой и кухней. Ее роль выполняла печь, частично скрывая исполинскую кровать под размер хозяина аккуратно застеленную шкурами. Огромный стол с широкой скамьей, вместительный сундук — вот и вся обстановка. Из-за крупной мебели внутри казалось тесновато. Даже одному Хейдилю здесь не хватало места, садовник был раза в две крупнее совсем не мелкого Дишлана, оставшегося присматривать за Лушкой в Среднем городе. А после того, как вошли мы, стало, вообще, не развернуться.

Но в то же время здесь было необычайно спокойно и уютно. Где-то я слышала, что дома очень похожи на своих хозяев. И если это правда, то Хейдиль должен быть очень хорошим человеком.

Он уже суетился: плеснул воды в старый слегка закопченный чайник и теперь подтапливал печь, чтобы как можно быстрее вскипятить чай. Абрегорианцы взвар не готовили, предпочитая заваривать листочки чайного дерева, растущего в горах на территории их страны.

— Что у вас с ногой? — хмуро спросил граф.

— Ударилась, когда упала, — махнула я рукой. — Ерунда. Заживет. Лучше скажите, когда мы сможем поговорить? Уже довольно поздно, Анни пора спать.

— Хейдиль мое доверенное лицо. Можете говорить при нем, — глухо отозвался граф, усаживаясь на другой конец скамьи. И начал сам, — вам ведь что-то известно о ее светлости?

— Верно, — кивнула я. В глазах графа вспыхнула надежда. Но я не стала растягивать агонию и прикончила ее одним ударом, — но в основном это только догадки. Я к сожалению, не застала ее светлость живой...

Взгляд графа помрачнел. Крошечная искорка в глаза потухла, и зрачки будто покрылись серым пеплом. Он до сих пор искал ее, поняла я. Любил. Надеялся. Несмотря ни на что...

— Я тогда сама была беглянкой, и только-только пришла в Ясноград из Ургорода. У меня не было ни денег, ни знакомых. И мы с сыном вынуждены были прятаться в подворотнях Нижнего города.

Я коротко пересказала свою историю, вплоть до того момента, как наткнулась на мертвую женщину с новорожденной девочкой.