Власть

— Мой папа, — тем временем продолжала рассказывать Анни, — велел уложить вас на диваны в гостиной и позвать Южина. Вы с Катрилой были как мертвый, мам. Я тогда так испугалась. А у Тайки все болело. Она даже ходить не могла.

Тень вчерашних страхов мелькнула в ее глазах и исчезла. Я снова вздохнула. Да, дети вчера натерпелись. Хорошо, что Южин помог убрать последствия. Я была уверена, то это он. Больше же некому.

— А когда пришел Южин, он сказал, что Катрила спит, ты очень сильно устала, и его помощь нужна только Тайке. Он ее вылечил, мам. А папа расспрашивал прислугу о том, то случилось там, внизу. И слуги сказали, что ты спасла Катрилу и была всехней мамой. Они правда так говорили, мам. Я не вру!

— Я верю, — кивнула, — но все же, Анни, так говорить неправильно. И вместо этого неправильно слово лучше использовать правильное: общей мамой, мамой для всех...

— Нет, — упрямо замотала головой моя дочь, — это другое. А ты была всехней. Уж я-то знаю. — Уверенно закончила она и отцепилась от меня. — Мам, можно мы пойдем поиграем в саду?

Я кивнула. Почему бы и нет. Пусть идут:

— Только с няней, Анни. Одни из комнат ни ногой.

Еще не хватало, чтоб вчерашний случай повторился. Анни кивнула и через несколько минут девчонки, в сопровождении тетушка Верики отправились играть в сад. Тетушку Верику приставил к Анни барон Пирр сразу после того, как по моей просьбе прогнал Таниту, и добрая женщина мгновенно завоевала и мое расположение, и любовь моей дочери.

А я вспомнила про старую няньку, из-за которой вчера все случилось. Нахмурилась. Я даже не проконтролировала, чтобы ее наказали. Сомневаюсь, что граф Шеррес отпустил ее просто так, но мне хотелось самой вынести ей приговор, ведь она причина боль члену моей семьи.

— Тайка, — спросила я у горничной, которая с улыбкой смотрела вслед девчонкам, — а куда господни граф отправил вчера Таниту? Это же из-за нее все случилось.

— Так померла она, — улыбнулась Тайка и взглянула на меня, — ваша светлость, вы ее прибрали. Вместе с теми троими, которые в погребе были.

Я нахмурилась еще больше. Я никак не мгла вспомнить, что же случилось там, во тьме. И хотя с одной стороны точно знала, что смерть трех мерзавцев моих рук дело, с другой совсем не хотела это принимать. Ну, как бы я одна, голыми руками смогла бы убить трех молодых и сильных мужиков? Да еще и старуху, которая в это время была, вообще, в другом месте. Это просто невозможно.

Но, судя по всему, от слухов мне уже не избавиться. Сейчас на каждом углу начнут шептаться, что я убийца. Не то, чтобы меня сильно волновали слухи, но все же именно в таких сплетнях приятного мало.

— Тайка, — я села перед зеркалом и протянула ей гребень, — ну, сама подумай, как бы я это сделала? Допустим, эти мерзавцы-мужчины просто стояли бы и смотрели, как я убиваю их по очереди, что даже звучит странно. Но к старухе-то я, вообще, не подходила. Она-то была здесь, в моих покоях...

Горничная медленно и осторожно провела гребнем по волосам. В отражении я видела, что она задумчиво склонила голову.

— Ваша светлость, — спросила она, — вы ведь никогда не были в Ургороде, да?

— Не была, — не стала я скрывать, — но какое это имеет значение?

Тайка вздохнула:

— Вы совсем ничего не знаете об Ургородских Матерях? О том, как женщины становятся Матерями и Дочерьми?

Я замотала головой. Да, не знаю.

— Я тоже никогда не была в Ургороде, — снова вздохнула Тайка, — но моя мама была. И мне рассказывала... Великая Мать — прародительница Древних Богов. Абрегор, Грилор и Аддия — ее дети. Когда дети выросли и ушли, она осталась одна, но не перестала присматривать за миром, который они создали. Для этого она собрала в Ургороде женщин, которые пережили в своей жизни что-то очень болезненное и тяжелое, но не сломались.

Эту часть легенд я никогда не слышала. А Ургородские Матери ловко придумали, усмехнулась я про себя, никого не обидели, но тем не менее к семье Древних Богов примкнули. И не выдержав, фыркнула:

— Ну, да, Ургород основали каторжанки. Я помню.

— Верно, — не стала спорить Тайка, хотя ей такое напоминание не очень понравилось. Я ощутила это по голосу, в котором послышались нотки обиды. — Но Матерями зовут не только женщин, принадлежащим родам, основавшим город. Матерью может любая, если пройдет испытания, но не сломается и сохранит в себе любовь к людям. Как вы, ваша Светлость.

Я поморщилась. Не то, чтобы я верила. Или совсем не верила. То, что говорила Тайка отлично вписывалось в то, что мне самой было известно об Ургородских Матерях. Пока я не видела никаких противоречий. Но все это немного попахивало сладкой до приторности лестью, и поэтому мне не нравилось.

Возможно, если бы я никогда не выезжала никуда за пределы Высокого города, все звучало бы для меня логично и правильно. Но я видела другую жизнь. Я видела, как женщины в Нижнем городе каждый день сталкиваются с голодом, холодом, угрозой физической расправы со стороны мужчин... Со всем тем, что кажется немыслимым в уютных покоях аристократов.

Даже для нашего мира вчерашняя попытка насилия над несчастной девчонкой-служанкой не норма, но и не преступление. А что уж говорить про тех, кто живет в Нижнем городе...

Если бы в рассказе Тайки все было правдой, то там каждая вторая женщина была бы Матерью.

А Тайка продолжала.

— А моя мама в Среднем городе родилась. Когда еще дитем была, сиротой осталась. Пошла к тетке жить. Ох, уж та гоняла девчонку. Ни минуты покоя не давала. С раннего утра, до поздней ночи суетилась мама моя по хозяйству. Рассказывала, что в ту пору больше всего мечтала выспаться и хлеба досыта наесться. А как подросла, — горничная вздохнула, — так стал на нее муженек сестры заглядываться. Один раз ночью пришел. Потом другой. Так и повадился ходить. А мама слова против сказать боялась. Плакала только. Тетка, когда узнала, обвинила племянницу, что та мужика ее увести хочет, и со двора выгнала.

Рассказ Тайки подтверждал мои слова. Вполне обычная история даже для Среднего города.

— Дело зимой было. Мама моя как за ворота вышла, так и легла прямо в снег. Рассказывала потом, что о смерти, как об избавлении, мечтала. Устала она жить. Не смогла с трудностями справится. Сломалась. Смирилась. И уже почти померла, как увидела женщину. Та мимо проходила. Заметила дитя умирающее, подобрала, обогрела, накормила. И в хороший дом прислуживать устроила. Оказалось, что Мать это была Ургородская. А маму мою Дочерью назвала. Как вы вчера Катрилу... Мама-то моя тоже до самой смерти уверена была, что когда Мать ее обнимала, ее устами родительница покойная с ней говорила. Точь-в-точь, как Катрила. А еще с той самой минуты мама моя совсем другой стала. Как будто бы и не было всех тех страшных лет... как и Катрила...

Тайка закончила заплетать косы, воткнула последнюю шпильку и добавила:

— Только вы, ваша светлость, и правда, вчера всехней матерью были. Не только Катрила в вас маму свою видела. Но и я. И все остальные тоже... А на такое только Великая Мать способна. Та, которой сама Богиня коснулась. Это Ее рукой вы вчера всех четверых покарали.

Глава 23

Рассказ, конечно, был занимательный. Но я не слишком в него поверила. Разум категорически отвергал все эти Божественные прикосновения, хотя где-то в глубине души я была согласна со Тайкой. Именно так я и сама это помнила.

Но в любом случае, сейчас у меня были дела поважнее, чем разборки с божественными сущностями. С Катрилой все хорошо, значит эти вопросы можно отложить на потом. Как будет время, так и подумаю о том, что случилось. Я вчера так и не посмотрела брачный договор. А это для меня сейчас гораздо важнее.

Поэтому во время завтрака я перечитала документы, которые мы подписали. К счастью, граф Шеррес оказался прав. Третий советник, так же, как и я, не счел этот момент значимым, поэтому в договоре не было указано по обычаям какой страны будет проходить брачная церемония. Не знаю, кто готовил документы для Третьего советника, наверное тот же специалист, что и для других международных пар, но я готова была расцеловать этого человека за возможность избежать клятвы Древним Богам.