Страница 65 из 65
Она — любовь, она — туман головы, она — ориентир. Она — часть самого него.
Но в эту секунду он чувствовал, что он хочет её отпустить, потому что прекрасно знает, что дальше будет лучше.
Сам не надеясь ни на что, он забрёл во ВКонтакте, где на месте первого человека в списке важных всё ещё занимала место её счастливая фотография, с кучей наложенных на неё фильтров. Страница до сих пор существовала, и Герман надеялся, что у него есть пару секунд. Поправляя свой хохолок и усмехнувшись от того, как сам, где-то у себя в мыслях, её голос подписал комментарий о его петушинности, он открыл сообщение и, прикрепив их общее фото из седьмого класса, самое первое, с того самого конкурса, и общее с сегодняшнего дня, подписал: «Wish good ride[40].»
Сообщение быстро приняло статус прочитанного, а затем прилетел и ответ:
«Obrigado[41]».
Он больше не хотел ничего писать, да и в принципе считал, что это уже попросту не нужно. Вскоре, как и обещалось, страница удалилась.
Переводя взгляд с таблички в телефоне о том, что отправить сообщение данному пользователю невозможно, он посмотрел на письма и невольно усмехнулся.
Они уже всё сказали, уже всё порешали и расставили чёртовых пятнадцать запятых.
На секунду ему вспомнилось всё, что делало их дружбу особенной, борясь с мыслями о том, что теперь это утекло в небытие. Но в следующий момент кто-то в его голове показал два фака и прошептал что-то злобное и гневное на португальском.
Ничего страшного, у неё есть замена. Тот мелкий чертёнок, что она подселила в его душу и голову. Он будет его оскорблять и с ним спорить, делать то, что обязан делать человек, что помог построить его, как личность, покуда когда-то она не вернётся, чтобы поставить ещё хоть одну запятую.
Не чувствуя никакого гнёта или злобы, Герман приблизился к листам и, взявшись за дешёвый зелёный маркер, обвёл все слова «спорим», что скрывались среди кучи листов, а в конце, на оставшемся месте на самой последней странице написал: «Спорим, ты не жалеешь ни об одной из этих запятых?»
И пусть Арьяна уже летела на самолёте, он точно знал её ответ, который так и не написал на эту бумагу. Достав конверт из маминого стола, он положил все рукописи туда, заклеил его, чтобы не возникло резкого желания все перечитать и переосмыслить снова, обратив это в что-то броское и неприятное, и написал «Моя Арьяша». Поставив после красивых букв жирнющую точку, он отправился выбирать билеты на самолёт до университета, в который хочет подать документы, слушая, как в его ушах кто-то противно и тихо ругает его, называя наглым петушком на португальском.