Богатство

— Тише ты, неугомонная, — рассмеялась я, — дети спят. Ты его так рано прискакала-то? До рассвета еще долго.

Ирха потупилась и, выдержав паузу, призналась со вздохом.

— Холодно дома-то… я вчерась все деньги потратила. За комнату отдала, еду купила, а на дрова не хватило. Пара поленьев было, мы вчера ужин сготовили. Мамку я с утра к Грихе отвела. Она к нему подрядилась по хозяйству помочь. А я вот… Думала, может тебе чем помогу.

— Сказала бы, — закуталась я в теплую шаль поплотнее, — я б тебе на дрова одолжила.

— Нет, — мотнула головой Ирха, — мой батька всегда говорил: ежели в долг чужие деньги берешь, то отдавать свои приходится. А на свои всегда нужда есть. Дак, что там с санями-то? Поставим второй горшок? Жалко прибыли-то упускать.

— Поставим, — рассмеялась я.

На первый взгляд Ирхина идея возить на санях два горшка вместо одного должна была сэкономить только время на поездку домой новой порцией взвара, но неожиданно для меня выросли и продажи. Если обычно я продавала четыре горшка напитка, то Ирха продала почти шесть. И это было удивительно.

К обеду, когда наш рабочий день закончился, я отсчитала десять процентов от выручки и вручила девице полтора честно заработанных филда. А потом с улыбкой потянула еще один филд:

— Держи! Это тебе за идею. Ты молодец, Ирха…

— Мне?! За идею?! — она растерянно хлопала глазами, а потом шмыгнула носом и обиженно заявила, — я же не за деньги! Я же хотела людям лучше сделать! Я же слышала, как они говорили, что мало ты, Елька, взвара привозишь… вкусный у тебя взвар-то… а ты мне деньги…

Она отвернулась, тяжело вздохнула, вытерла рукавом тулупа намокшие глаза и, не поворачиваясь, спустилась с крылечка, где мы проводили расчеты. А я осталась стоять с монетой в руках.

— Ирха, стой! — я отмерла и сбежала со ступенек, догоняя Ирху. — Стой! — Схватила ее за рукав, развернула к себе лицом и неожиданно для себя обняла, прижимая к себе. — Ты что, дуреха, выдумала?! Да, я разве же со зла? Я же тебе благодарна за придумку твою!

Ирха всхлипнула и вдруг разревелась, обнимая меня в ответ.

— Папка мой, — рыдала она, — всегда говорил, коли гринка не тобой заработана, не тебе ею и владеть. А коли возьмешь, так будь готова потом втридорога заплатить… а я не хочу так… не хочу снова все потерять! Не надо мне этого филда! Вон лучше Нюню отдай. Он же сани тяжеленные таскал, а я только и делала, что черпачком махала.

— Нюнь со мной живет, — улыбнулась я, — ему не надо мать старую кормить, за квартиру платить, да дрова покупать. А филд этот ты честно заработала. Сама же видишь на сколько больше взвара продала. И посчитать можешь на сколько прибыль моя выросла от твоей придумки. А батя твой прав.

— Прав, — кивнула Ирха. Она почти успокоилась, только громко всхлипывала, шмыгала носом, да терла покрасневшие глаза. — Один раз он правило свое нарушил, и трактир потерял. Брат мой лихоманкой заболел в прошлую зиму. Отец сначала местных лекарей водил, то так лечили Ильху, то эдак, а ему все хуже и хуже было. Батя мой всю жизнь каждую лишнюю гринку берег, а тут все спустил. Ничего не осталось.

Она вытерла слезы рукавом, высморкалась в снег. Я сделала вид, что ничего не заметила. Ирха продолжила свой рассказ.

— Батя Ильху любил очень… гордился… Говорил, мол, ты Ирха, замуж выскочишь и отца с матерью забудешь. А вот Ильха с нами до старости жить будет… и на смертном одре стакан воды подаст… И решил батя, что у нас в Нижнем городе лекари бестолковые, не могут от брата лихоманку отогнать. Занял деньги у Смотрящего и в Среднем городе самого дорого лекаря нанял. Целый грил заплатил… Лекарь так кривился, когда к нам в харчевню пришел… До брата пальцем не дотронулся. Только взглянул раз и говорит, мол, не жилец сын твой. Не лихоманка у него, а паучья болезнь… в груди поселилась… коли где снаружи паук был бы, можно было бы попробовать вырезать его, чтобы дальше не рос. А так, только ждать, когда паучище проклятый жизнь заберет, — Ирха скривилась, вытерла текущие оп щекам слезы и, длинно всхлипнув закончила рассказ. — Как Ильха помер, батя и сорвался. Пил… про долг забыл совсем. Мы с мамкой только и могли, что долю Смотрящему платить. На большее не хватало. А как батька помер, так харчевня наша и ушла… за тот грил, что батя в долг взял… А я так больше не хочу…

Кое-как всучив Ирхе честно заработанную премию, я проводила ее до ворот и заперла калитку. Когда повернулась, увидела Лушку. Он стоял на крыльце, накинув на себя полушубок и задумчиво смотрел на вслед Ирхе. Мы молча вошли в дом. Анни радостно хохотала наверху, на мансарде с Нюнем. Она обожала его и везде таскалась за ним, как хвостик. Он любил ее не меньше, и я без страха оставляла дочь под присмотром Нюня.

Крикнув им, чтобы спускались обедать, я нарезала хлеб, сало, пару луковиц, почистила несколько долек чеснока, достала из печи чугунок с борщом. «Борьсч» так полюбился детям, что готовила его довольно часто. А с легком руки Селесы, с которой я поделилась рецептом, борщ стали готовить на многих кухнях Нижнего города.

Все это время Лушка о чем-то думал, а когда все расселись за столом, поболтал ложкой в миске и спросил:

— Так жалко Ирху и ее брата… да, мам?

— Ты все слышал? — вздохнула. Рано ему все это знать. Видеть рано. Я сама до своих восемнадцати, живя в королевском замке, никаких бед и горестей вблизи не видела… Даже когда мама умирала, меня к ней не пустили.

— Слышал, — кивнул Лушка. — Мам, а почему лекари из Нижнего города не смогли узнать, что у Ильхи паук в груди?

— Наверное, они никогда такого раньше не видели. Мне жаль, что ты это слышал. — кивнула на скамью за столом. — Садись. Сейчас

— Мам, а почему лекарь не помог Ильхе? Выгнал бы из него паука…

— Наверное, он не мог.

— Но тогда зачем он не вернул деньги? Мам? Это же не правильно брать деньги за то, что не сделал?

— Ему заплатили за то, что он пришел и определил причину болезни. Понимаешь, Лушка, чтобы вот так сходу узнать, чем человек болен, надо много учиться, много думать, много работать… Лекарь из Среднего города потратил очень много времени и сил на то, чтобы все это знать. Надо много читать, изучать болезни. — он не понимал. Я видела это по его глазам и, вздохнув, перешла на понятный язык. — Вот смотри, воров много, а ночной король один. Как ты думаешь, почему именно Гирем стал ночным королем?

— Он много читал?! — удивился Лушка. Я рассмеялась.

— Он много учился, думал и работал… чтобы стать хорошим специалистом в любом деле нужно очень сильно стараться.

— Говорят, Гирему просто везет…

— На одном везении, Лушка, далеко не уедешь. Полагаться только на удачу слишком рискованно… она ведь так переменчива. Сегодня везет тебе, и ты принц, — произнесла я задумчиво, — а завтра повезет другому, и вот ты уже изгнан из замка, а королем стал твой двоюродный брат…

Мы замолчали, и какое-то время было слышен только тихий стук деревянных ложек об донышки глиняных мисок, хруст лука и бормотании Анни, которая старательно пыталась донести суп до рта без потерь. Но это не всегда ей удавалось, и тогда она недовольно хмурилась и бурчала. Я хотела ей помочь, но она недовольно захныкала и спрятала ложку под стол. Моя дочь была до ужаса самостоятельной.

— Мам, — прервал молчание Лушка, — я все понял. Мне надо много учиться и много работать, чтобы прогнать Грегорика с трона и стать хорошим королем. Как Гирем. А потом я издам указ, чтобы бедняков не выгоняли из дома. — Громко брякнула ложка, выпавшая из рук Нюня. Я вздрогнула. А Лушка безмятежно закончил, — и еще выкуплю харчевню и подарю ее Ирхе…

Глава 7

Несколько дней пролетели в один миг. Я отсыпалась, Ирха продавала взвар, Нюнь возил тележку. После того памятного разговора за ужином, я пыталась объяснить ему, что слова о троне — это всего лишь фантазии маленького мальчика. Но он только растеряно мычал в ответ. Я зря боялась, он ничего не понял. А упавшая ложка была всего лишь совпадением.