Богатство

Она что-то вязала, стуча деревянными спицами и подслеповато щуря глаза в полумраке.

— Что надо? — прокаркала она, не отрываясь от вязания и продолжая шепотом считать петли.

— Я хотела бы вступить в гильдию и выкупить патент, — засияла я ярче горящих свечей в коротком подсвечнике. И затараторила, вынимая из котомки свои работы, — меня учила вязать бабушка. Она любила придумывать свои узоры, такие еще никто не вяжет…

— Чьих будешь? — бабка даже не повернула голову, как будто бы я ей на стол не уникальные образцы выложила, а необработанную шерсть.

— Ничьих, — буркнула, понимая, что и старуху в первую очередь интересует моя принадлежность к династии мастеровых, — сама по себе. Я талант, — заявила. Терять-то уже нечего. Либо пан, либо пропала. — Уникум. Посмотрите на мои узоры.

— Таким талантам, — фыркнула бабка, — гринка цена в ярмарочный день. Так, девочка, серьезные дела не делаются. Прежде чем дверь в гильдию с ноги открывать, учиться надо. Иди-ка ты в ученицы к мастеру попросись. А коли возьмет, так работай старательно. И через несколько лет, глядишь, за сына замуж выйдешь, в семью войдешь… тогда и приходи. А пока некогда мне. Закрой дверь с другой стороны!

Я сжала кулаки, чувствуя, как поднимается злость. Молодых мастеров им не хватает! Как же! Сидят эти старые хрычи на своих местах, и никого не пускают. Как при таком подходе ремесла развиваться будут? Не зря нас Абергорианская империя обскакала. Там-то, небось, нет таких преград для молодых талантов. Ну, погодите… как только верну трон Фиодору, сразу вашим гадюшником займусь. Разгоню всех к такой-то матери!

Было так обидно, что в уголках глаз закипели злые слезы. Я прикусила губу, чтобы не заплакать на радость гадкой старухе, и снова принялась складывать образцы в свою котомку. Неожиданно бабка отмерла и посмотрела на меня:

— Ты работы-то свои оставь, — махнула рукой. — Гляну я потом, что ты там спицами наковыряла.

— Ага! — зашипела я, — Щаз! Как же! Ищите дураков в другом месте…

И, закинув последний носок, повесила котомку на плечо и вышла из кабинета.

Я бежала по улицам в сторону ворот. От слез, которые сами текли и текли из глаз, все вокруг расплывалось, но злость вела меня лучше любого компаса. Когда подходила к воротам, увидела там того же самого стражника, который впустил меня утром. И мне сильно не хотелось выглядеть перед ним неудачницей. Я вытерла слезы, высморкалась, и задрав нос в небо, прошла мимо него.

— Ну, как, Елька? — улыбнулся он, — получилось?

— Я сама не захотела с ними работать! — растянула я губы в искусственной улыбке.

— Ну-ну, — беззлобно фыркнул стражник, — я на воротах полвека стою. Знаешь, сколько таких, как ты мимо меня проходило. Да, только в гильдию всегда своих брали. Сказали, небось, иди к мастерам, учись, а будешь стараться, так в семью примут? Да только врут. Женятся они тоже на своих. А такие дурехи, как ты, у них всю жизнь за тарелку супа работают. Выходцам из Нижнего города не видать патента гильдейского, как своих собственных ушей… У вас только харчевни защиту гильдий имеют… ну, и воры…

Я дернула головой, мол, мне это не интересно, и заторопилась домой.

Глава 8

Пока шла, придумывала самые ужасные казни для глав гильдий. Больше всего злило то, что на королевских советах они говорят одно, а людям другое. Наследственную преемственность мастеров еще мой дед отменять начал, потому что это тормозит развитие ремесел. А отец тридцать лет назад окончательно изменил законы, приказав принимать в гильдии мастеров по умению, а не происхождению. Но этим приверженцам традиций, получается, королевский указ не указ?

Ничего удивительного, что воровство считается неплохим ремеслом в Нижнем городе. А как иначе, если только они и могут рассчитывать на помощь и поддержку своей «гильдии». И владельцев харчевен… Вот только отцу Ирхи гильдия не помогла.

Я споткнулась на ровном месте. А что если мне пойти в обход, если прямо не вышло? Выкуплю Ирхину харчевню у Смотрящего, вступлю в гильдию, стану там своей. Заведу знакомства в Доме Гильдий. А потом пойду к вязальщицам. Уверена, если за моей спиной будет стоять глава гильдии владельцев харчевен, то и вязальщицы отнесутся ко мне благосклоннее.

Я прикинула расходы. Очень грубо, конечно. На выкуп грил-полтора. На первый ремонт-обстановку столько же. И грил-другой на первое время. Продукты купить, подавальщицам заплатить… готовить сама буду. Если что Селесу помочь попрошу, она-то, как замуж вышла, ушла из харчевни. Ирха за прилавок встанет. Для нее это дело привычное.

Деньги у меня есть. Патент как раз пять грил и стоил. Если дело пойдет, то харчевня быстро отработает свои вложения. А если не пойдет… Что же… значит буду думать, что из моих богатств продать можно.

Мой неудачный опыт с коромыслом научил главному — не сдаваться, если не вышло с первого раза.

Теперь главное уговорить Ирху принять меня в семью.

Пока размышляла до своей улицы дошла. Уже калитку родную видно было. По уму надо было домой пойти, подождать, когда Ирха с Нюнем с ярмарки вернуться. А потом уже поговорить с Ирхой.

Но я не стала ждать, развернулась и бегом помчалась на площадь. Куй железо пока горячо! А еще мне казалось, что пока я раскачиваюсь, кто-нибудь возьмет и выкупит харчевню у Смотрящего. Вот я и бежала, чтобы успеть первой.

На площади народу было мало. Кто-то успел распродать весь свой товар, кто-то купил все, что хотел. Время-то уже было ближе к полудню, и по рядам бродили самые ленивые любители поспать до полудня. Нюня и Ирху я увидела сразу. Нюнь равнодушно смотрел по сторонам, держа санки с взваром и пивом за веревку, а Ирха, радостно зубоскаля и заливисто хохоча, наливала взвар той самой торговке, с которой все и началось. Я посчитала это хорошим знаком.

— Ирха, — подлетела я к ним и бесцеремонно прервала веселье, — скажи, а твой батька был в гильдии?

— Елька? — она перестала хохотать и удивленно взглянула на меня — что ты здесь делаешь-то? Ты же в Сердний город пошла…

Торговка и Нюнь смотрела на меня с точно таким же, удивленным выражением лица и ждали ответа.

— Пошла, да вернулась, — отмахнулась я, — так скажи, был ли батька твой в гильдии?

— Был, — кивнула Ирха, укладывая черпачок и накрывая горшок крышкой, чтоб быстро не остыл. Подула на пальцы, согревая дыханием и улыбнулась. — А зачем тебе?

Нюнь тоже вопросительно провыл, а торговка, обхватив кружку с горячим взваром двумя руками, застыла на месте и переводила глаза с Ирхи на меня и обратно, открыв рот от любопытства.

— Храчевню вашу хочу выкупить! — выпалила я. — Ты ведь теперь получается, как единственная наследница, отцовским гильдейским патентом владеешь. Примешь меня в семью?

Ирха моргнула. Отвернулась. И ничего не ответила. Достала из кармана тулупа теплые варежки и принялась натягивать на замерзшие руки.

Я разочарованно вздохнула. И тут неудача. Она просто не знает, как мне отказать. Боится, что потеряет работу…

Торговка с жалостью взглянула на меня и, торопливо попрощавшись, ушла. Ей, наверное, не терпелось разнести по рядам новость, что Елька обломилась, подумала я с горечью. Я же знала, очень многие торговцы завидуют мне, моему успеху, покровительству Жерена. Особенно те бабы, которые торгую пирожками и которых заставили убрать котлы с взваром. И это они еще не знали про Гирема.

Я еще раз вздохнула, глядя на утоптанный грязный снег под ногами. Поежилась. Резко стало ощущаться довольно крепкий морозец. Пока бежала — вспотела, и теперь мокрое платье неприятно липло к спине и холодило. Поправила потяжелевшую котомку на плече, взглянула на хмурое серое небо с тяжелыми снежными тучами. Будет снегопад. Надо закрыть кухонный навес досками по бокам, а то негде будет варить взвар, все заметет.

— Заем тебе это? — глухой голос Ирхи никак не вязался с ее привычной веселостью. — Доходу от этой харчевни, — она махнула рукой, по прежнему глядя куда-то в сторону. — Я слышала Смотрящий покупателей найти не может… Сжечь грозится… неликвид, говорит… ну, то есть не будет доходу, как ни старайся.