Страница 40 из 66
Я ложусь на кровать и пытаюсь прогнать эти мысли, но они продолжают преследовать меня в виде ужасных образов.
Перестрелки. Бомбы. Снайперы.
Прекрати это.
Я делаю выпад в положение стоя и делаю более сотни отжиманий. Затем я снова принимаю душ, но на этот раз я позволяю холодной воде сделать мою кожу синей. Это никак не помогает погасить огонь внутри меня.
А Кирилла до сих пор здесь нет.
Моё внимание разделено между дверью, телефоном, на котором нет новых сообщений, и часами на стене, которые сейчас показывают два часа ночи.
Как раз в тот момент, когда я думаю, что сойду с ума, дверь тихо открывается. Я вскакиваю в тот же момент, когда Кирилл входит внутрь.
У меня вырывается тихий вздох, когда я замечаю брызги крови, на его рубашке, шее и лице. Некоторые из них образуют расплывчатое красное пятно на его очках, вероятно, от того, что он их протирал.
Он шагает внутрь со своей обычной неторопливостью, не обращая внимания на всю эту кровь, которая была темой вечера.
Увидев меня, он останавливается и слегка прищуривает глаза. Я подбегаю к нему и заставляю себя остановиться, прежде чем обниму его или сделаю что-нибудь столь же идиотское.
— Что…что случилось? — я не могу отвести взгляд от крови. Я действительно, действительно ненавижу это дерьмо. Можете считать меня суеверной, но всякий раз, когда я вижу это, у меня возникает ужасное чувство.
Наверное, мне не следовало служить в армии и быть в мафии. Оглядываясь назад, можно сказать, что эти две профессии – ужасный выбор.
Но опять же, я так волнуюсь только тогда, когда те, о ком я забочусь, получают травмы, особенно Кирилл.
— Ничего особенного, — он небрежно снимает пиджак и бросает его на ближайший стул. — Я только позаботился о некоторых незаконченных делах.
— Какое незаконченное дело?
— Все то, что связано с албанцами. Что ты здесь делаешь? Я специально сказал тебе отдохнуть.
— Как будто я могла это сделать, когда ты исчез посреди ночи. И не меняй тему разговора. Ты отправился к албанцам в одиночку?
— Именно это я и сказал. Но я был не один: рядом был Виктор, Юрий и Максим, и я даже пригласил Дэмиена. И хотя было утомительно наблюдать за тем, что он все время смеялся как маньяк, но включив его в это действие, сделало его моим должником. Мы взорвали их логово и убили всех, кто не погиб.
— Но зачем тебе это делать? Ведь другие, из их организации, могут прийти за тобой.
— Ну и пусть. Их постигнет та же участь.
— Это так не работает, Кирилл! Ты не из тех, кто начинает войны без причины.
— Вот тут ты ошибаешься. У меня есть совершенно веская причина.
— И что же это такое, хотела бы я знать?
— Они причинили тебе боль, и это достаточный стимул для войны. Я не мог быть там, чтобы остановить их. Однако, что я мог бы сделать, так это прикончить всех до единого.
Мне кажется, моё сердце вот-вот взорвётся. Или у меня какие-то проблемы с сердцем, которые нужно проверить.
Как он может... лишить меня дара речи несколькими словами? Просто как он может заставить меня чувствовать себя такой желанной с помощью небольшой фразы?
Немного мягче я говорю:
— Я благодарна за это, но, как я уже говорила, то, что я являюсь причиной твоих проблем, не приносит мне радости. Я не хочу, чтобы ты наживал врагов только из-за меня.
— Я услышал только, то, что ты благодарна. Все остальное излишне.
— Но…
Он прижимает указательный палец к моему рту, заставляя меня замолчать на середине возражения.
— Я не хочу слышать то, что ты хочешь сказать, потому что это только разозлит меня, и, учитывая количество гнева и адреналина в моем организме, я могу резко отреагировать на это, — он делает напряжённый вдох и убирает палец. — Сегодня был чертовски долгий день, так почему бы тебе не пойти спать?
— А как насчёт тебя? — шепчу я.
— Я просмотрю несколько отчётов.
— Тебе тоже нужно отдохнуть.
Его глаза темнеют, когда они опускаются на мою грудь, прежде чем он медленно переводит их обратно на моё лицо.
— Просто иди.
Я смотрю вниз и обнаруживаю, что халат распахнулся чуть больше, чем надо и видно часть моей груди.
Это то, что заставило его глаза потемнеть и сделало его поведение напряжённым? Я действительно не получаю ответа, но странное побуждение заставляет меня смотреть на него, даже когда мои щеки вспыхивают.
— Я не устала.
— Саша... — предупреждение в его глубоком, мрачном тоне поражает меня до глубины души. — Если ты сию же минуту не двинешься с места, ты можешь винить только себя за то, что я сделаю.
Моё тело дрожит, и покрывается мурашками, но я отказываюсь двигаться. Во всяком случае, это место прямо здесь кажется лучшим местом для пребывания.
Проходит секунда.
Две.
На третьей Кирилл хватает меня за затылок, впиваясь пальцами в кожу, и прижимает моё тело к своему.
Просто так, его голодные губы захватывают мои губы.
Я делаю долгий вдох, который ощущается как облегчение. Я так долго голодала, и теперь, когда я снова ощущаю его сильные прикосновения, меня как будто поражает молния.
Он запускает пальцы в мои волосы, когда твёрдые мышцы его тела берут верх над моим более мягким телосложением. Сколько бы я ни тренировалась, я никогда не смогла бы сравниться с тем, что его тело сформировано как оружие.
— Просто чтобы ты знала... — он отрывает свои губы от моих и срывает с себя рубашку.
Пуговицы разлетаются во все стороны ещё до того, как пропитанный кровью материал падает на землю. Я вознаграждена видом его красивых татуировок, разбросанных по его твёрдому, как камень, прессу и груди.
Его руки опускаются вниз, расстёгивая ремень.
— Я собираюсь трахнуть тебя, Саша, и я собираюсь сделать это так сильно и быстро, что будет больно.
Электричество пронзает все моё тело, но я отказываюсь двигаться. На самом деле, моё тело тает, ожидая его прикосновений. Я даже развязываю пояс своего халата.
Меня должно беспокоить, что я тоскую по кому-то, кто не только не доверяет мне, но и может быть причастен к смерти моей семьи.
Но в том-то и дело. Я так не думаю.
Кирилл – монстр, но он не из такого типа монстров.
Его взгляд наполнен похотью, когда он снимает ремень и стягивает штаны вместе с боксёрами. Его звериные глаза все это время не отрываются от меня. Он хочет смотреть, как я смотрю на него.
Это маленькая деталь, но тот факт, что он всегда настаивает на поддержании зрительного контакта во время секса, является одной из причин, почему я всегда чувствовала, что у нас есть нечто большее, чем просто физическая связь.
В этом жесте есть интимность, и на какое-то мгновение мы остаёмся только вдвоём.
Я теряюсь в вечной красоте его обнажённого тела. У него также есть несколько татуировок на бедре, которые он сделал несколько месяцев назад. Одна из них изображает воронов летящих к его паху. В первый раз я увидела это, когда он набивал её, мне пришлось стоять там и сдерживать себя от возбуждения и горячего беспокойства.
Однако мой личный фаворит, самая новая, которую он набил месяц назад на правом бедре. Сатанинский череп, окружённый прекрасным солнцем.
Кирилл отбрасывает очки в сторону и оборачивает ремень вокруг моего горла, затем использует его, чтобы притянуть меня к себе. Я задыхаюсь, но это превращается в стон, когда его губы снова впиваются в мои. Раньше поцелуй был резким, но теперь это стал более интенсивным, как будто он высасывает из меня жизнь.
Кирилл целуется не сдерживаясь. Он не кокетливый и не нежный, и уж точно не пытается подстроиться под меня.